В.Я. Брюсов «Александр Блок» (1915)

1.

2. В.Я. Брюсов «Александр Блок» (1915) Во второй книге Блока, неудачно названной "Нечаянная Радость" (1907 г.), в его поэзию

В.Я. Брюсов «Александр Блок» (1915)
Во второй книге Блока, неудачно названной "Нечаянная Радость" (1907
г.), в его поэзию вторгается начало демоническое. В стихах Блока оно
появляется сначала в образе "тварей весенних", чертенят, "болотных
попиков", колдунов, олицетворяющих начало земное, силы, извечно
влекущие человеческую душу от божества, соблазняющие ее вечной
прелестью преходящего. Блок с большой любовью и очень подробно
рисует этот мир стихийных существ, живущих одной жизнью с
природой, чуждых греха, как его чужды камни, растения, тучи, но
чуждых и всякого влечения к сверхземному.

3. Позже вступает в поэзию Блока то же демоническое начало, воплощенное в образе "Темнолицего", неизменно приходящего к поэту в

Позже вступает в поэзию Блока то же демоническое начало,
воплощенное в образе "Темнолицего", неизменно приходящего к поэту
в час сумерек, чтобы томить страхом темных предчувствий...
В связи с этим во второй книге Блока встречаются совершенно новые
темы, неожиданные для "верного раба Царицы", скромного служителя
"Прекрасной Дамы". Как бы забыв свои храмы, кельи, паперти, лилии,
обычную обстановку своих ранних стихов, - Блок рассказывает теперь,
как
По вечерам, над ресторанами,
Горячий воздух дик и глух...
Он признается теперь, что
В кабаках, в переулках, в извивах,
В электрическом сне наяву,
Я искал бесконечно красивых
И бессмертно влюбленных в молву...

4. Из цикла «Город» (1904-1908) Перстень-Страданье (1905) Шел я по улице, горем убитый. Юность моя, как печальная ночь, Бледным

лучом упадала на плиты,
Гасла, плелась, и шарахалась прочь.
Горькие думы - лохмотья печалей Нагло просили на чай, на ночлег,
И пропадали средь уличных далей,
За вереницей зловонных телег.
Господи боже! Уж утро клубится,
Где, да и как этот день проживу?..
Узкие окна. За ними - девица.
Тонкие пальцы легли на канву.

5. Локоны пали на нежные ткани - Верно, работала ночь напролет... Щеки бледны от бессонных мечтаний, И замирающий голос поет: "Что

Локоны пали на нежные ткани Верно, работала ночь напролет...
Щеки бледны от бессонных мечтаний,
И замирающий голос поет:
"Что я сумела, когда полюбила?
Бросила мать и ушла от отца...
Вот я с тобою, мой милый, мой милый...
Перстень-Страданье нам свяжет сердца.
Что я могу? Своей алой кровью
Нежность мою для тебя украшать...
Верностью женской, вечной любовью
Перстень-Страданье тебе сковать".

6. Незнакомка (1906) По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины,
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.

7. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной, Как я, смирен и оглушен. А рядом у

соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino Veritas!» кричат.
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

8. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью

закованный
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

9. Там дамы щеголяют модами, Там всякий лицеист остер - Над скукой дач, над огородами, Над пылью солнечных озер. Туда манит

Там дамы щеголяют модами,
Там всякий лицеист остер Над скукой дач, над огородами,
Над пылью солнечных озер.
Туда манит перстами алыми
И дачников волнует зря
Над запыленными вокзалами
Недостижимая заря.
Там, где скучаю так мучительно,
Ко мне приходит иногда
Она - бесстыдно упоительна
И унизительно горда.
За толстыми пивными кружками,
За сном привычной суеты
Сквозит вуаль, покрытый мушками,
Глаза и мелкие черты.

10. Чего же жду я, очарованный Моей счастливою звездой, И оглушенный и взволнованный Вином, зарею и тобой? Вздыхая древними

поверьями,
Шелками черными шумна,
Под шлемом с траурными перьями
И ты вином оглушена?
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
(1906)

11. Из цикла «Снежная маска» (1907) Тайно сердце просит гибели. Сердце легкое, скользи... Вот меня из жизни вывели Снежным серебром

стези...
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала...
И в какой иной обители
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?
1907

12. Нет исхода (1907) Нет исхода из вьюг, И погибнуть мне весело. Завела в очарованный круг, Серебром своих вьюг занавесила... Тихо

смотрит в меня,
Темноокая.
И, колеблемый вьюгами Рока,
Я взвиваюсь, звеня,
Пропадаю в метелях...
И на снежных постелях
Спят цари и герои
Минувшего дня
В среброснежном покое О, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!
И приветно глядит на меня:
"Восстань из мертвых!"

13. Читать цикл «Страшный мир» (1909-1916): Двойник, На островах, С мирным счастьем покончены счеты, В ресторане, Как тяжело ходить

среди людей,
цикл «Пляски смерти»,
Есть игра: осторожно войти,
Пристал ко мне нищий дурак,
цикл «Черная кровь»,
Голос из хора