Маслов Виталий Семенович

1.

Он дал нам
Праздник СЛОВА

2.

Виталий Семенович Маслов
01.09.1935 – 09.12.2001
Помор, полярник, атомоходец, талантливый публицист, крупный историк..

3.

Член Союза писателей России Маслов Виталий Семенович родился 1 сентября 1935года
в деревне Семже Мезенского района Архангельской области, начальную школу окончил в
Семже, семилетку - в Каменке Мезенского района, в поселке лесопильщиков. Затем – среднее
мореходное училище в Ленинграде, по окончании которого работал на торговых судах
Сахалинского пароходства, исследовательских судах Тиксинской гидробазы, а с 1962 на атомном
ледоколе "Ленин".
Все свои художественные и многие публицистические произведения, хотя бы в отрывках,
В.Маслов отдавал для первой публикации в мезенскую районную газету "Север", в которой было
опубликовано когда-то его первое стихотворение.
Первая серьезная публикация в центральной печати - рассказ "Северная быль" в журнале
"Смена" в 1968 году с предисловием Семена Шуртакова - прозаика, преподавателя
Литературного института и Высших литературных курсов. В 1977 году в журнале "Север"
опубликован роман "Круговая порука", после чего по рекомендации Василия Белова, Станислава
Панкратова и Виктора Конецкого Виталий Маслов был принят в Союз писателей России (1978
год).
Рассказ В.Маслова "Зырянова бумага" (1973) и очерк "Беломорское горло" (1985) отмечены
областной (Мурманская область) литературной премией им. Александра Подстаницкого, роман
"Круговая порука" - Почетным дипломом Союза писателей СССР и ЦК ВЛКСМ за победу во
Всесоюзном конкурсе им. Николая Островского (1978), роман "Внутренний рынок"- премией
ВЦСПС и Союза писателей СССР за победу во Всесоюзном конкурсе на лучшее произведение о
рабочем классе и колхозном крестьянстве (1985), книга "Еще живые" - премией Союза писателей
России (1991). В 1996 году В. Маслов стал лауреатом премии "Северная Звезда", учрежденной
президентом Якутии и Союзом писателей России за книги, воспевающие Российский Север, в
1999 году - лауреатом премии им. Валентина Пикуля.

4.

Родители Виталия Маслова Александра Никифоровна и Семен Виссарионович
Шестьдесят лет прожили вместе отец да мать, семнадцать внуков и семь правнуков – древо от них….

5.

Родная Семжа

6.

Отчий дом

7.

Радист В. Маслов за работой. Атомоход «Ленин», 60-е годы

8.

Семен Шуртаков
К творческому портрету писателя
(записи разных лет, воспоминания и размышления)
«….Неисповедимы, ещё раз повторим, пути человеков, приходящих на эту грешную землю.
Незнаемо, никому неведомо, что им свыше начертано совершить в этом мире. Но вот один громкую
шумную жизнь прожил, много сам о себе всяких похвальных слов наговорил и других заставлял это
делать, а не стало его - никто не пригорюнился, никто не вспоминает, будто его и вовсе не было.
Другой же всю жизнь тихо, незаметно творил добрые дела людям, но когда его не стало - все скорбно
завздыхали, а многие и заплакали, и все и по сей день самыми похвальными словами вспоминают его.
Никто, как и сам Виталий Маслов, не знал и, не мог знать, что ему предначертано совершить в
своей жизни. А и так можно сказать, что не очень-то он и задумывался над этим. Он просто занимался
важным, нужным для людей и для своей Родины делом: когда у кого-то из его соотечественников,
находившихся далеко друг от друга, скажем, один в Арктике, а другой в Антарктике, возникала
необходимость перемолвиться по делу государственной важности, радист атомного ледокола, который
в это время огибал Мыс Доброй Надежды, такую возможность им предоставлял...
А ещё этот радист в свободные от вахты часы писал рассказы, повести, романы, лейтмотивом
и главным содержанием коих было горячее признание в любви к земле, на которой он родился и вырос,
к её замечательным людям - своим сотоварищам. Много и других добрых дел за оною жизнь успел он
сотворить. И, однако же, если кто-то будет подводить последний, конечный итог славным деяниям
Виталия Маслова, то самым главным, несомненно, он посчитает - Праздник Слова!»

9.

Прощай холостяцкая жизнь. Валентина и Виталий на бракосочетании. Мурманск, 27.04.1963 года
«…Люди пишущие, да и вообще — творческие, очень зависимы от своих жён. По себе знаю. У писателя
жена — это точно половина. У творческого человека бывают такие периоды, что он не только
окружающее, но и самого себя не замечает. Поэтому настоящая писательская жена должна уметь всё.
Валентина Устиновна Маслова — именно такая. Низкий поклон ей за это…»
Поэт Николай Колычев
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».

10.

Молодожены на рыбалке. Мурманск, 1963 год

11.

Радиослужба атомохода Ленин. 1979 год
В первом ряду: А. Морозов, В. Маслов, Е. Метелкин.
Во втором ряду: К. Маслов, Г. Тимофеев, В. Кузнецов.

12.

На первом собрании Мурманской писательской организации. 1979 год.
Сидят: В. Маслов, В. Поваляев, Г. Поженян, Б. Романов.
Стоят: В. Тимофеев, Л. Крейн, В. Смирнов

13.

Дом памяти
«…..деревенька (Семжа) канула, рассыпалась. (Хотя пятнадцать дворов бессменно стояли на юру четыреста
лет), но более оттого, что её насильно умерщвили, растащили, принудили умереть, она попала в тот поминальник
российских деревень, хуторов, выселок и починков, что свели на нет с добрыми вроде бы намерениями, но худо
подумав: и ныне эти немые печища нам укор, напоминание, урок тому, как нельзя вести обширное державное
хозяйство. (В войну было порушено семьдесят тысяч деревень. А по нынешнему замыслу подлежало сносу 110
тысяч деревень, и тогда российская земля запустошилась бы вовсе).
Из этой тоски по преждевременной умершей Сёмже и родился русский писатель со своей пронзительной
болью и жалостью, резкий угловатый, непримиримый ко всему неискреннему и ложному, с прямою поморской
душою, что свойственно северной натуре. Но писатель Маслов родился и из мечты о возрожденной деревне. Это его
костер, на котором он – «добровольный самосожженец», убеждённый, верующий в высшую справедливость и в дух
поморского братства, вольно и невольно рассыпавшегося по Руси. Писатель Маслов родился из памяти: он как
старорусский летописец, добровольно вбирающий память ушедших, беззаветно любя этих ушедших. С их
доблестями и грехами. Он по крупицам пытается собрать утраченную память в некий «мавзолей памяти», видимый
издалека, к которому бы стремились птенцы, далеко отлетевшие от оттого гнездовья….
… Но как ущемить душу так больно, чтобы заболела она памятью, тоскою по прошлому, загордилась историей
малого отечества? Да только через память о близких…
Поначалу была мысль поставить памятник пропавшей деревне, чтобы был виден он далеко-далеко и чтобы
проходящие суда отдавали честь: как бы ни мала была она, в каком бы затерянном куту она ни стояла, но всю себя
без остатка она верно отдавала отечеству шесть веков подряд, в петровские ли баталии, в войне с французами иль в
Первую мировую. Земля всегда во все поры требовала, нуждалась в защитнике, а из таких вот починков и деревенек
набирается непобедимая армия.
Но ведь всякий памятник – это и прощание: с памятником вместе пришлось бы оставить всякую мысль о
возвращении родного очага, это как бы последняя запоминательная точка, после которой начинается небытие. Вот
собрались сёмжана-отпускники на родном угоре, судили-рядили, вспоминали о родове своей, о ладе-разладе, и тогда
пришло решение создать Дом Памяти, чтобы его можно было навещать, в него можно бы войти, где было бы
отмечено имя всей череды семжан – защитников отечества, кого можно отыскать за давностью времени. Ведь в
какой бы войне ни сложил мужик головы, она была отдана отечеству в оборону, а не в пьяном застолье в пирушке, не
по разбойному делу.

14.

И первое срочное – насобирали досок, все равно каких, закрыли крышу, спасли стены бывшего пожарного депо,
когда-то строенного по самообложению, в фасад врубили два просторных окна.
Поначалу, пока ещё в меньшинстве, взялись за Дом Памяти нынешние сорокалетние или чуть помоложе. С одной
стороны, те, кто думал о жизни и понимал её заботы, как хозяин, с другой – те, кого жизнь успела достаточно потрепать.
«В День Победы к Дому Памяти пришли сразу двенадцать деловых и расторопных работников, которые ожидали в
окрестностях Сёмжи ледохода и открытия охоты и которых даже не видел никто в деревне до этого. А ведь всего и
организации-то: крохотный полконверта листочек на углу амбарушки, близ которой пролетают на катерах
охотники…Так, ещё не родившись, Дом Памяти стал объединять семжан снова, уже на какой-то иной, но очень
серьезной основе. Так появилась вера: Будет Дом, а вместе с ним и Сёмжа. Или иначе: будет независимо ни от чего
Сёмжа, пока будет Дом Памяти.Тут Маслов покривил душою: труд был усердный. Требовалось вызволить из небытия
массу полузабытых и вовсе забытых имён тех мужиков, что ходили на Японскую и все последующие войны, надо было
сохранить их имена, указать род и родовое прозвище. Трудность вся в том, что в Сёмже испокон веку было практически
лишь две фамилии – Масловы да Филатовы. Маслов взял пятьдесят семь родов и попытался проверить их вглубь
настолько, насколько хватило знаний и памяти сёмжинских старожилов. А разве можно забыть вдов, коротавших в
одиночестве все остатние годы, ибо не в чести было выходить вторично замуж. А солдатские матери, печаль которых по
погибшим сынам томит до последнего смертного часа! Так, может быть, самую главную стену Дома памяти отдать
женщинам?..
И вот Дом Памяти открыт, в нём прохладно, полусумрачно, под куполом стяги всех времен, со стен на вас глядят
лики ушедших, жёлтые снимки перекочевали сюда с семейных иконостасов, что были непременной утехой глазу и
памяти в каждой северной избе. И покидая дом родной, только самый нищий духом человек оставит, позабудет образы
родных на тлен и погибель, и вот из семейных альбомов они перекочевали сюда, под общую крышу, в хранилище
памяти. Можно посидеть на лавице, подумать о прошлом и будущем, побыть наедине со временем. Это не музей, здесь
нет вещей и их хранителей. Дом памяти открыт всегда, он не знает замка. Каждый приходящий не только созерцатель,
но и вершитель, продлеватель задуманного, работник Памяти. Вызволить её из текучего, всё поглощающего времени не
такая уж простая задача. И Маслов, будто бы оставаясь в тени и постоянно подчёркивая заслуги других, конечно,
взвалил на себя большую часть тяжёлого, но и сладкого бремени. Впереди дело одно из самых насущных: «Вычертить
родовое древо для каждого, чьё имя хранится в Доме Памяти. Сколько можно вниз и обязательно вверх, до дня
сегодняшнего».
Владимир Личугин «Душа неизъяснимая» М., 1989год.

15.

Дому памяти быть! Ремонт крыши бывшего пожарного депо
Семжа, 1983 год

16.

В Доме памяти

17.

В Доме памяти

18.

Виталий Маслов. Семжа, 1983 год

19.

Встреча гостей-писателей.
В. Смирнов, В. Личутин, В. Устинов, С. Половников, В. Бондаренко,
С. Шуртаков, В. Маслов
Семжа, 1985 год

20.

Михаил Попов – российский журналист и писатель.
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
«…О последней встрече расскажу подробнее. Это было в Мурманске за месяц до кончины Виталия
Семёновича.
Мы славно сидели за столом, не спеша говоря о том о сём, что тревожит или греет душу.
Оказалось, что Валентина Устиновна пережила оккупацию. Было это в Белоруссии, а там, как, известно,
погибельную чашу испил каждый четвёртый. Помянули павших. Потом выпили за славный городок
Тикси, где познакомились супруги Масловы – тогда совсем юная Валентина Устиновна, оператор связи
УКВ, и молодой радист Виталий. Но больше всего разговоров было о минувшем лете в Сёмже.
На очередном витке разговора Виталий Семёнович увлёк меня в кабинет и стал показывать
деревенский альбом. Лица матушки, отца – таты, как говорил Маслов, - лица родичей, порядовых
соседей; образы крестьян, мореходов и воинов; виды деревни конца XIX и начала XX века,
современные слайды, портреты сыновей, дочери, внучат…Огромнейший в прямом и переносном
смысле пласт истории.
Что запомнилось особо, что просто врезалось в память, так это цифра: семьдесят один шаг. Такое
расстояние отделяет избу Масловых от кромки угора. Многометровые океанские приливы, штормовые
накаты разрушают песчаный берег, слизывая всё на своём пути. В ранешние поры, когда жители
держали много скота, берег укрепляли навозом. Назём связывал песчаную осыпь, на нём мгновенно
занимались побеги травы, которые живой ниткой пронизывали песчаник. Теперь в Сёмже нет ни скота,
ни постоянных жителей. Деревня исчезает. Скоро, очень скоро ледяной океанский язык дотянется до
«Дома памяти», деревенского святилища, которое создал Виталий Семёнович, а потом и до его,
Маслова, избы. Остался семьдесят один шаг…
Маслов снял очки и долго протирал их, склонив седую голову. Молчал и я, всем сердцем понимая
его печаль. Моя деревня – она стоит на Онеге – тоже уходит в небыль. Океанского прибоя там нет, но от
прибоя времени и её, увы, никто не спасет. До масловской избы остался семьдесят один шаг…»

21.

1986 год — Мурманск
День славянской письменности
и культуры

22.

Участники первого Дня славянской письменности.
Май 1986 года

23.

Г. Юшков, В. Личутин, В. Маслов и В. Санги на выставке старопечатной книги,
посвященной первому празднику Славянской письменности и культуры.
Мурманск, май 1986 года

24.

На вечере в ДК имени Кирова. На первом празднике Дня славянской письменности.
Хлеб да соль вам, писатели!
Мурманск, май 1986 года

25.

На Дне славянской письменности в Новгороде.
От имени мурманчан слово держит Виталий Маслов.
1988 год

26.

Виталий Маслов принимает послание мурманчанам от болгарского народа,
подарившего Мурманску памятник Первоучителям – создателям славянской азбуки
св. равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию.
София, март 1990 года

27.

Мурманская делегация перед зданием Софийской национальной библиотеки им. Кирилла и
Мефодия во время переговоров о получении в дар памятника Кириллу и Мефодию.
Состав мурманской делегации – заместитель председателя облисполкома А.С.Дубровин,
писатель В.С.Маслов, главный архитектор города Мурманска Н.Г. Емельянова.
София, 1990 год

28.

Мурманск хлебом-солью встречает болгарскую делегацию и тех, кто доставил памятник
святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию.
Мурманск, март 1990 года

29.

На открытии памятника Кириллу и Мефодию.
У микрофона Виталий Маслов.
Мурманск, 22 мая 1990 года

30.

С литературными собратьями в Мурманской писательской организации.
Середина 90-х годов

31.

С внуком Ильей в гостях у капитана атомохода «Ленин» Бориса Соколова.
Мурманск, 1993 год

32.

Александр Кастерин –
капитан атомохода «Ленин» 2001-2009 годы, участник сохранения атомохода «Ленин» как памятника
культуры, науки и техники.
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
...имя Виталия Семёновича Маслова для меня неразрывно связано с именем капитана атомохода
«Ленин» Бориса Макаровича Соколова. Только благодаря их усилиям этот ледокол сохранён, на нем
проводятся работы, и «Ленин» должен встать на место вечной стоянки первого атомного ледокола.
Я всегда удивлялся этим двум крепким, могучим людям, которые всё делали обстоятельно, не
торопясь. Они всё предугадывали, просчитывали и в то же время не давили авторитетом, не были
никогда навязчивыми. Может, поэтому мнение Виталия Семёновича Маслова как воспитателя было
гораздо авторитетнее других. Он мог запросто подойти к человеку, поговорить с ним. Если Борис
Макарович был головой экипажа, то Виталий Семёнович был его душой. Терпеть не могли они фальши.
Можно было оступиться в экипаже, но никогда никому они не рубили головы, если человек сознавал
свою вину.
Маслов был большим просветителем на ледоколе. У нас экипаж в основном пожилой. Прямо
скажем: то, что издаётся в журналах, в газетах, не всегда доходило. Виталий Семёнович приносил самые
разные издания, рассказывал, знакомил с произведениями. Он был удивительным человеком в общении с
молодежью, хорошо понимал, что это будущее страны. У нас проводилось очень много экскурсий. До
80-ти человек иногда посещало ледокол в течение дня. Он проводил иной раз по четыре экскурсии в
день. И никогда не повторялся. Причём умел разговаривать с 14-15-летними ребятами, с теми, которых
очень сложно остановить…
Последнюю ночь в Мурманске, перед отъездом в Сёмжу, он, уже покойный, провёл в автобусе на
причале судоремонтного завода, у причала которого стоял атомный ледокол «Ленин».
Ну а сейчас каюту его мы не трогаем – она находится в том состоянии, как было при нём.
P.S. Атомный ледокол «Ленин» стал на вечную стоянку в г. Мурманске. Теперь это музей. И во
многом стараниями В.С.Маслова.

33.

На борту судна с Виталием Масловым

34.

Славянский ход Мурманск - Черногория
Октябрь 1997года
«…Славянский ход 1997 года – своеобразная «авантюра», задуманная мурманскими
писателями (подозреваю, Виталием Семёновичем), «одержимыми» идеей славянского
братства (слова в кавычках имеют не отрицательный, а положительный смысл). Проехать
по Европе, недостаточно подготовившись к долгому и трудному пути, встречаться с
людьми в очень неспокойное время, время разлада, непонимания, обид, даже
предательства – это ли не «авантюра»? И всё же задуманное удалось!..
Во время многочисленных встреч с общественными, государственными и
православными деятелями славянских стран, с молодежью, с простыми людьми Маслову
удавалось убеждать их в дружественных отношениях русских людей к братьям-славянам,
в понимании сложных проблем современной жизни славян, в поддержке (хотя бы
моральной) перед лицом агрессии. В этом, на мой взгляд, проявилась не только твёрдая,
чёткая, непримиримая позиция Виталия Семёновича, вера в правоту своего дела, но и его
дар оратора…»
Надежда Георгиевна Благова (1946-2012)
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».

35.

Проводы первого Славянского хода «Мурман - Черногория».
Мэр Мурманска Олег Найденов передает подарок мэру Софии.
Октябрь, 1997 года

36.

Им предстоит преодолеть путь от моря Баренца до Адриатики.
Участники первого Славянского хода у памятника Алеше.
Мурманск, октябрь 1997 года

37.

Участники первого Славянского хода и болгарские друзья на встрече с
митрополитом Панкратием.
Болгария, Стара Загора, октябрь 1997 года

38.

Встреча с болгарскими друзьями.
Семен Шуртаков, Виталий Маслов, Петко Тотев, Виктор Тимофеев
и Илья Пехливанов.
Славянский ход, София, октябрь 1997 года

39.

С болгарской журналисткой и писательницей Калиной Каневой.
Славянский ход, октябрь 1997 года

40.

Участники Славянского хода на приеме в правительстве Республики Сербской.
Октябрь 1997 года

41.

Капитан первого Славянского хода в горах Черногории.
Октябрь 1997 года

42.

Славянский ход «Мурман-Черногория» на финише.
Венок русским и черногорским морякам от мурманчан.
Черногория, Пераст, октябрь 1997 года

43.

Галина Смирнова – учитель русского языка и литературы средней школы №3поселка Росляково
города Североморска.
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
«12 марта 1998 года. Открытый урок, посвящённый Славянскому ходу «Мурман-Черногория». Мои
ученики готовились к нему тщательно: кто-то рисовал плакаты, кто-то учил стихи… Всем было дано
задание: написать доклады, изучить данный материал и выступить на открытом уроке… Эпиграфом
урока взяли слова Константина Преславски (886 г.) «По всей земли сбирайте се, Словени!» Начался
урок. Я сказала о том, что 3-го марта великая памятная дата – день освобождения Болгарии от
многовекового ига. Славянский ход был посвящён этой дате. 4-го октября 1997 года из Мурманска в
славянские страны выехали писатели, учителя, преподаватели. Участники Хода везли письма
российских школьников болгарским и сербским друзьям (мы, патриотический клуб «Поиск», написали
письма-обращения, передали книги)…
Главное и основное слово на уроке сказал В.С. Маслов: о славянских странах – Болгарии, Сербии,
Республике Сербской, Черногории, об автономном крае Косово… О том, что Славянский ход всколыхнул
славянский народ, явился серьёзным толчком к развитию славянского самосознания, и наша задача –
работать во имя единения славян. Поведал ребятам и о Шипке, которая стала символом русскоболгарского братства: оборона шипкинского перевала – это не просто история, это духовный опыт
славянских народов, подымающий всех нас к вершинам Славы, к единению.
Продолжая, Виталий Семёнович сказал, что мы, русичи, хотим восстановить духовное единство
славянских народов и сохранить духовную неразрывность, следуя тютчевскому завету «За всю любовь
расплатимся любовью!». И заметил: « Я хочу, чтобы колокол двенадцатитонный, отлитый из
отстрелянных гильз и поднятый на звонницу Шипки, вновь загудел, будя, взывая и созывая к
единению…»
Он рассказал также о том, как участники Хода передавали дары от мурманчан – от страны к стране,
от города к городу. А ещё - везли к морю Адриатическому венок офицерам 1-го Петровского флота,
черногорцам и русским, обучавшимся там, в Черногории. Поведал о Самарском знамени – главной
святыне Славянского хода. После выступления Виталий Семёнович отвечал на вопросы, которые
учащиеся задавали наперебой. Ребята написали отзывы об уроке и о своём впечатлении от встречи с
писателем.»

44.

Два помора. Поэт Владимир Смирнов и Виталий Маслов. Конец 90-х годов

45.

Встреча с читателями

46.

В. Маслов.
Сыновьям
Для нас, сыны, была б безликой Родина,
Не будь родного уголка в России.
Что б ни было, где б мы ни колесили,
Необходим нам свой погост, поскотина,
Где наш отец и прадесятый дед
И стадо пас, и в жизнь пути высматривал…
Придёт пора, придёт, сомнений нет:
Взъерошит шторм Крестителя лохматого
И, смявши ограждения с фарватера,
Накроет вас, подхватит, кинет в свет!
Так вы уйдёте… В космос или за море…
Но час пробьёт, и как-то на бегу
Поймёте вдруг, что ходите на якоре,
Забытом на отцовском берегу.
Слабей, сильней, но держит он всегда.
И вы поймёте, парни, обязательно,
Что якорь тот – не привязь, не беда,
Что трос его для нас – конец спасательный.
Не может русский Родину забыть,
Пока не перестанет русским быть…
В краю родном, так представлялось мне,
Над якорями – дерево могучее.
И я кружил, кружил по стороне,
Виток к витку на ствол канат накручивал.
И хорошо, что есть всему предел…
Где б я ни плыл, я верил в возвращение.
И счастлив тот, кто к старости сумел
В том устье встать, где принимал крещение.
Всё может быть – пустеть наш край и цвесть,
Но если даже заросли погосты, –
Есть к ним тропа – и в мире мы не гости,
И не безродны, если память есть!

47.

День славянской письменности и культуры стал традицией Мурманска
и государственным праздником России

48.

Последние вахты на атомоходе «Ленин»

49.

«Виталий Семёнович, что значит для вас Мурманск?»
МАСЛОВ:
Мурманск – мой город. Я люблю Мурманск больше всех других городов.
Сёмжа – моя деревня, моя родина. Я люблю Сёмжу больше всех других
деревень.
Русская земля, северная земля – моя земля. И я люблю эту землю больше всего
на свете.
-----------------------------------------------------------------P.S. Это последнее интервью с В. С. Масловым. Мурманск, Областное Радио,
2000 год

50.

«Взошел крестом - светло и строго...»
На могиле Виталия Маслова. Семжа.

51.

В дни памяти Виталия Маслова мурманчане приносят цветы к мемориальной доске на доме,
где он жил - Мурманск, ул. Октябрьская, 23.

52.

Татьяна Агапова
Памяти Виталия Семеновича Маслова
Нету слова — чтоб имя вместить,
будь то слово: Писатель, Учитель,
Гражданин, Патриот, Человек,
Воин духа, за правду Воитель...
Это он всё вместил, всё объял
не по капле и не по крупице —
в лучших, верных российских сынах
мощным силам ниспослано слиться.
Жил — как подвиг вершил... И свершил!
Те, за кем век от века Россия,
он — из них.
Её смертный рубеж
они держат в года роковые.
Не родятся в безликой земле,
не родятся в духовной пустыне —
Русский Север, будь верен себе
в дань и память о доблестном Сыне!

53.

Виталий Леонидович Секриеру (1946 г.р., Молдавия) – капитан I ранга в отставке. Служил на Краснознаменном
Северном флоте. Секретарь Ассоциации независимых журналистов России.
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
«Поэты - выпадают в небеса…» - так пишет в своём стихотворении «Нельзя убить поэзию России» Николай Колычев.
Наверное, он прав, и сегодня душа писателя и поэта Божия Виталия где-то на Небеси, в Царствии Горнем…
За свою недолгую жизнь он успел сделать столько, что даже трудно соизмерить! Ходил более двадцати лет начальником
радиостанции на первом атомоходе-ледоколе «Ленин». За эти годы из-под его пера вышли в свет прекрасные книги: «Крутая
Дресва», «Крень», «Внутренний рынок», «Проклятой памяти», «Лик суровый», «Круговая порука», « На костре моего греха» и
другие.
Долгие годы Виталий Семёнович возглавлял областной Фонд культуры и Мурманское отделение Союза писателей
России. Маслов – вдохновитель и организатор Дня славянской письменности и культуры. Благодаря его поистине
титаническим усилиям в 1990 году братья-болгары подарили нашему краю памятник Первоучителям, работа скульптора В.
Гиновски.
Ледокол «Ленин» сегодня – это музей освоения Арктики. Но мало кто знает, каких усилий это стоило тому же Маслову.
Мало кому известно, что первый в Заполярье материал с призывом возрождения храма Христа Спасителя в Москве
подготовил Виталий Маслов и ежемесячно отправлял часть своей пенсии на это богоугодное дело.
А сколько бывших моряков-североморцев, служивших на крейсере «Адмирал Нахимов», носят нательные крестики –
копии с креста прославленного флотоводца России, которые им вручил митрополит Питирим, приехавший в Мурманск «с
подачи» Виталия Маслова. И сколько наших писателей и поэтов по праву считают Виталия Семёновича своим первоучителем,
ведь благодаря его усилиям выходили в свет их первые книги, которые он правил и редактировал!
Наверное, трудно счесть все земные деяния Маслова – члена СПР, Почётного радиста СССР, Почётного работника
Морского флота СССР, Почётного гражданина города Мурманска!.. И просто Человека и Гражданина с большой буквы, с
большой душой…
Ещё должен здесь подчеркнуть, что в Болгарии помнят и чтят память нашего земляка. В Софии, в Доме писателей в
большой галерее с портретами классиков мировой литературы – портреты двух россиян – Александра Пушкина и Виталия
Маслова. Думаю – это дорогого стоит! А сколько добрых слов говорили его коллеги и друзья по пишущему братству на Шипке
и у памятника Кириллу и Мефодию! И даже хорошо его помнящий Патриарх Болгарский Максим во время панихиды назвал
имя писателя Божия Виталия из братской Руси.
В предисловии к книге иеромонаха Митрофана (Баданина) «Преподобный Трифон Печенгский и его духовное наследие»
говорится о необходимости создания полноценного сборника житий наших святых, или так называемого «Кольского
патерика». По мысли архиепископа Симона, в «Кольском патерике» могли бы быть собраны жизнеописания не только всех
православных святых земли Кольской, но и иных подвижников веры, достойных патриотов Русского Севера, своей жизнью
исповедовавших евангельские истины. Думаю, что Виталий Семёнович всеми своими деяниями достоин быть внесённым в
подобный памятник Кольского Севера.

54.

Отчий дом, ставший Домом-музеем писателя. Освящен и открыт в сентябре 2008 года
На снимке в первом ряду: отец Алексей Жаровов (г. Мезень), мурманчане Галина Смирнова, Валентина
Кузнецова, Татьяна Агапова, Валентина Маслова;
во втором ряду: мурманчане Виктор Корнилин и Михаил Орешета, семжанин Николай Маслов.
С 19 по 28 сентября 2008 года в Архангельской области побывали участники Славянского Поморского хода Мурманск Сёмжа, чтобы отдать дань Почётному гражданину города-героя Мурманска, Почётному полярнику, писателю
Виталию Семёновичу Маслову, прикрепить памятную доску на родовой дом Виталия Семеновича, ставший музеем.
Мероприятие посвящено 70-летию Мурманской области, 30-летию Мурманского отделения Союза писателей России.

55.

1 сентября 2011 года в Мурманске на Алее писателей перед областной
детско-юношеской библиотекой открыт бюст Виталию Маслову

56.

ВСЕ ОСТАЕТСЯ ЛЮДЯМ
Надежда Георгиевна
Благова (1946-2012) – доктор филологических наук, профессор мурманского
государственного гуманитарного университета. Заведовала кафедрой русского языка в течение 22 лет. Одна из
организаторов проведения Дня славянской письменности и культуры в Мурманске в 1986 г., вдохновитель Славянского
хода Была одной из организаторов проведения ежегодных Масловских чтений.
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
«…две ипостаси - писатель и просветитель – взаимосвязаны, накрепко слиты в личности Маслова. Будучи
писателем, он считал одной из главных своих задач - «наставлять в истинах» молодежь, которой завтра предстоит вершить
судьбы страны. Кто, как не писатель и учитель, не раз говорил Виталий Семенович, сумеет посеять в душах детей зерна
духовных идеалов. Важнейшее его детище как просветителя – областной конкурс «Храмы России», посвящённый Дню
славянской письменности и культуры. Следом за которым появился и второй, «младший брат», Храмов - конкурс «Берег
России».
В предисловии к одному из выпусков сочинений победителей конкурса «Храмы России» В.С.Маслов написал:
«Задумаемся, вглядимся, вслушаемся в себя и ощутим себя частицей живого великого древа… Как нащупать, узреть в
толще веков тот главный корень, который определил на тысячелетия, что же мы такое и ради чего явилось свету наше
древо? Как жить, чтобы наша жизнь и поступки не противоречили нашему историческому предназначению?»
В том, что конкурс «Храмы России» не угас, а продолжается уже многие годы, по мнению В.Маслова, свидетельство того, что на Кольском Севере много по-настоящему талантливой молодежи и в ней живёт тяга к познанию
своих истоков, к творчеству, научному поиску, к осмыслению самых разных общественных проблем. И нужно эти таланты
поддерживать, растить, развивать, в чем предназначение современного писателя-просветителя.
Маслов – просветитель и писатель – это ещё и встречи с творческой интеллигенцией, учителями, учащимися,
военнослужащими, студенческой и рабочей молодежью, жителями практически всех уголков Кольского полуострова. На
некоторых из них мне приходилось бывать. И всякий раз меня поражали обширные знания этого человека, а еще - его
умение заражать своим знанием аудиторию. Его всегда внимательно, с большим интересом слушали, потому что
чувствовали неравнодушие этого человека: слушаешь, и возникает ощущение, что он говорит именно для тебя.
Маслов – это и проведение на Мурманской земле Дней литературы (в том числе, саамской и коми), Рубцовских
чтений; это и работа с начинающими авторами, организация семинаров для молодых литераторов, издание серии
сборников «Первая книга поэта». Это и инициатива учреждения областной литературной премии имени БаёваПодстаницкого, возрождения памяти о первом Кольском воеводе, выдающемся историческом деятеле Авраамии
Палицыне, установки поклонного креста Феодориту Кольскому… Всего сделанного им доброго не перечесть…»

57.

В. Маслов
К ТЕМ, КТО ПОСЛЕ МЕНЯ…
Счастья вам, сыновья, и большого настоящего успеха!
Как вы построите жизнь – дело ваше, выдавать что-то за образец глупо: жизнь не ботинок,
чтобы на одну колодку. Вот ведь и моя судьба – только моя, и хоть гну определенно в задуманную
сторону, не знаю даже, что сегодня вечером будет… Но как бы не сложилась ваша жизнь, вы
должны знать: вы несете ответственность за все, чем жили и как жили ваши деды и прадеды, чем
будут ваши правнуки. Так же как они, бывшие и будущие, несут ответственность за то, какие вы и
как живете. Это только в суде сын за отца не ответчик…
Мне кажется, это закономерность: молодые люди, стряхнувшие «прах с ног», быстрей всходят
и, обгоняя других, начинают быстрей расти, но затем, - рано скисают, очень часто даже не
отплодоносив, - ком земли под ними маловат, корни подрублены. Ваши корни, хотите вы их знать
или нет, нормальные. Но не обделите ими и детей ваших. Если, положим, какой-то из дедов совсем
уж не приемлем, выйдите напрямик на прадеда, корень должен тянуться. На гидропонике живую
душу не вырастишь…
Старайтесь всех понять, а самих себя, даже очевидно правых, строго спрашивать и судить, это
крайне важно для самоусовершенствования. Ведь, сперва - мы вскипаем: я прав! И только я! И это
нормально. Ненормально, плохо, если потом, после времени, сомнением душу не оживить, если не
появится лишенное всякой логики чувство вины правого перед виновным… Ум, ясный и острый,
исследуя капельку жидкости, точно скажет, сколько и каких в ней солей, каковы вязкость и
прозрачность. Разум не скажет главное: это – слеза… Без того чувства, похожего на вину, ум до
разума не дойдет…
25.11.80 г.
Карское море

58.

Из письма к сыновьям.
Мне страшно, что вы, как громадное большинство нынешних наших соотечественников, вырастете, и не будет у
вас корня в родной почве, и понесёт вас хуже, чем перекати-поле, и будет кто-то походя топтать то место, на котором
должны лежать ваши надёжные, вечные мертвые якоря… Для страха и горечи есть сегодня основания тягчайшие, - в
громадном большинстве своём мы, русские, вот уже в трёх поколениях воспитываемся в пренебрежении к родной
земле, в хуле на неё, в активном равнодушии к нашей национальной почве, и тому, как она запоганивается. Дошло до
того, что мы, русские, забывшие о своём национальном достоинстве и гордости, стали, привязаны к родной земле
даже меньше, чем, к примеру, евреи к своему гипотетическому Сиону. Может, именно поэтому я не могу смотреть
спокойно и на то, как наши молодые люди пренебрежительны к своим родителям: пусть и куцее, но всё-таки это хоть
какое-то историческое заземление. Больше всего нужно нам сейчас – каждому, самому себе! – оставаться
человеком России, нужно исторически заземляться.
Вот почему нам надо не только знать, но и иметь мужество чтить дедов наших, иметь мудрость гордиться ими,
вот почему я так хочу, чтобы вы знали Историю России во всех её святых и чёрных проявлениях, вот для чего,
отказывая себе в другом, я, пока можно было, ставил в библиотеку нашу семейную то, что касается нашей Истории,
но чего не возьмёшь в библиотеках других… Боюсь, что если (и впредь) удастся нашим недругам воспитать в нашей
отчизне ещё одно-два поколения так, как моё и ваше воспитывалось, если мы допустим такое, то может не
свершиться то, что было предписано Судьбой для России, мало ли народов канули в Лету, сойдя со сцены оттого
только, что, великие, в нужный момент они не вспомнили о себе, как о народе едином, но в чём-то обособленном, что
растратили «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» (А.С.Пушкин), забыли о святой обязанности
хранить «родных богов дома и прадедов могилы» (Эсхил). Помня об этом, я с трудом достал и положил на книжную
полку «Дневник писателя». Ф.Достоевский создавал его сто лет назад, во время великого подъёма русского
национального самосознания, когда, ощутив своё кровное славянское родство с болгарами, шли наши люди со всех
концов России, шли часто пешком! – на помощь болгарским братьям. Вы, сыновья мои, - люди уже взрослые и
грамотные и, соглашаясь или не соглашаясь, должны знать, как смотрел великий страдалец и патриот на все эти
еврейские, татарские и прочие вопросы, должны иметь свой взгляд на это. Но каким бы Ваш взгляд ни был, в любом
случае, сквозь все эти вопросы, вы должны, стараясь не обижать интересы других, видеть Главные интересы своей
родины – в узком, широком и ещё более широком смысле. Ни в какой школе, ни в каком институте об этом
Достоевском вам не скажут, - он, этот, такой, ныне запретен, - поэтому, как сумею, должен сказать, показать, дать
почитать вам это я… Не делайте выводов, но знать надо.

59.

Моё счастье, что мне очень много, до святости ценного, досталось в детстве – с маминым молоком, со сказками
бабы Лизы, с болями и преданиями, среди которых рос, - отнюдь не любимец и отнюдь не самый главный заводила,
не коновод. Сколько же я потом всё это, себя «образовывая», затаптывал! А оно всё-таки, хотя и хило, хотя и поздно,
но проросло и, слава Богу, привело меня через добрых людей и через добрые книги ко многому.
А из всего того, чем я себя усиленно «самообразовывал», остались во мне, пожалуй, только Софокл и Эврипид.
(Осенью в 52 году, когда я читал этих древних, я как-то ухитрился Эсхила миновать,- видимо, в библиотеке линкора
«Гангут» - («Октябрина») его не было.) Да и Софокл с Эврипидом остались во мне только за счёт каких-то глубинных
связей с тем, чем я был напитан в детстве.
Видимо, из-за того, что я только теперь, невообразимо поздно, стал, кажется, подходить к тому самому главному,
что делает человека человеком, я так нетерпелив порой в желании видеть вас лучшими, чем я был и есть, а потом
болею и каюсь от своей нетерпимости и резкости. Как я хочу, чтобы вы скорее прикоснулись к тому великому, которое
я для себя раскопал, частью которого себя чувствую и которое, непрерывно разрастаясь, всё более влечёт меня.
Видимо, поэтому, наталкиваясь на бесценные книги податные «Стрелецкому сыску», я пропускаю их через себя до
страшной головной боли, и, привязывая только что вычитанное к тому, что знал прежде, не могу остановиться. И все
более чувствую себя веткой такого могучего явления такого пьяняще-неисчерпаемого, всепроникающего, что
создаётся мучительное и радостное ощущение собственного – в прошлом нашем – бессмертия. Я хочу, чтобы вы
быстрее, чем я, пришли к тому же, - трудом и умом. К этому странному, но необходимому мигу, когда несчастье и
счастье становятся неразрывны, - где-то в этот момент и начинается человек.
И об одном молюсь – только бы эта отстраненность не выразилась в бездумье и пьянстве… Может, боясь этого,
я и написал всё предыдущее, что в наше время только одно – осмысленность существования и та историческая
заземлённость, о которой говорил, помогут избежать этого. Отсутствие осмысленности в жизни – вот причина того
пьяного бедствия, которое медленно гноит человеческую душу и, вместе с другими бедствиями, стремительно
разрушает страну. Отсутствие же исторического заземления грозит в первую очередь личностям крупным сильным и
чем незаурядней оторвавшийся от родной земли человек, тем крушение неожиданнее и разрушительнее.
И все-таки!.. И все-таки!.. Мне кажется, что под пологом, плотным пологом травы забвения, уже живут, уже
набирают силы те семена, которые, взойдя, еще при наших современниках поднимут над нашей землей высоковысоко наше небо. Ну, а пока, как и положено, первыми выскочили, сеют семена сорняки… Что делать… Дождемся
даст Бог, и наших семян.
Виталий Маслов. 29 января 1988 года.

60.

В Мурманске проводят дни памяти Виталия Семёновича – Масловские чтения,
исполняют песни на его стихи. В Мезени тоже проходят памятные мероприятия, в
Каменке в Доме культуры ставят спектакли-инсценировки по произведениям писателяземляка. Есть задумка в Сёмже, в родительском доме, открыть музей. Не забывают
Виталия Маслова и в Архангельске. О поморском летописце пишут в здешних газетах,
литературно-художественном и общественно-политическом журнале Архангельской
писательской организации «Двина». В Добролюбовке организуются выставки книг с
произведениями талантливого мастера слова. Придёт время, и по его творчеству будут
защищать диссертации.
А он не успел :
Издать книги:
- «Крутая дресва»
- Роман «Искупление»
- Сборник стихов
- Сборник рассказов
Публицистику

61.

Создать подготовительное отделение Российской академии живописи, ваяния и
зодчества.
Станислав Половников (помор, моряк, краевед)
Из летописи воспоминаний «Живой костер Виталия Маслова».
«…Однажды на причале морского и речного вокзала, после прибытия из Мурманска на
теплоходе, Виталий поведал о задумке, имеющей самое непосредственное отношение к
Архангельску.
- Крепко засела в моей голове, - рассказывал он журналистам, - и не даёт покоя уже несколько
лет идея. Хочу, чтобы на Соловках в знаменитом Ставропигиальном мужском монастыре
открылось подготовительное отделение Российской академии живописи, ваяния и
зодчества, которую создал и возглавляет один из самых известных художников нашего времени
Илья Глазунов. Соловки всегда были центром культуры, вокруг которого объединялись все
талантливые люди нашего поморского края. Таланты не должны уходить в песок, как это
происходит, к сожалению, в нашей стране сейчас. По четыре-пять подающих надежды молодых
художников от каждой области Северо-Западного региона, пройдя здесь обучение, могли бы
продолжить образование уже в «Глазуновке». Я говорил с Ильей Сергеевичем по этому поводу, он
меня сразу поддержал и крепко поддерживает до сих пор. С проектом знакомы в Министерстве
культуры, где нас поддерживают, даже подпись министра на соответствующем документе есть.
Мне удалось убедить в необходимости открытия подготовительного отделения академии на базе
Соловецкого монастыря всех губернаторов соседних областей, даже духовные власти «за».
Осталось получить согласие главы Архангельской администрации. Павел Николаевич Балакшин,
будучи на этом посту, так и не решился подписаться. Может быть, новый губернатор Анатолий
Ефремов меня поддержит. С ним я, правда, ещё не виделся…
Проект, к сожалению, так и остался проектом. Тем не менее, и в наши дни его актуальность
не потеряна. При должном отношении к нему в области проект для исполнения реален».

62.

Создать «Музей Славянской письменности»
Установить памятник рыбакам
Макет, выполненный В.С. Масловым
Он мечтал поставить памятник рыбакам…