Школы в Древнем Риме

1. Школы в Древнем Риме

2.

По мнению Плутарха, в Риме совместное, коллективное обучение началось в
середине III в. до н. э., когда там открыл свою школу Спурий Карвилий
(Плутарх. Римские вопросы, 59). Однако, нет сомнений, что групповое
обучение существовало в Риме уже значительно раньше. Это подтверждают и
сообщения Тита Ливия.

3.

Как мальчики, так и девочки начинали учиться в семь лет. Девочки
из богатых семей — дома, под руководством матери, мальчики имели
своего домашнего учителя, а те, кто происходил из семей менее
состоятельных, посещали школу. Школы эти были частными,
содержали их чаще всего греки-вольноотпущенники. Мальчики,
ходившие в школу, были под постоянной опекой воспитателя-педагога:
он сопровождал их на занятия, а дома исполнял роль воспитателя и
учителя одновременно. Квинтилиан предъявлял к педагогам серьезные
требования: прежде всего они должны иметь соответствующее
образование, а если у них его нет, то отдавать себе отчет в этом. «Нет
ничего хуже людей, мало продвинувшихся в науке дальше начальных
сведений, а уже преисполненных ложной уверенности, будто они
ученые!».

4.

С течением лет программа
расширилась и охватывала три стадии
обучения. Апулей перечисляет их,
говоря о «чашах Муз»: «Первая —
чаша учителя чтения, литератора —
третья закладывает основы; вторая —
чаша грамматика — оснащает
знаниями; третья — чаша ритора —
вооружает красноречием.
Большинство не идет дальше этих
трех кубков» {Апулей. Флориды, XX).
Поначалу программа обучения была очень скромной, ограничивалась
чтением, письмом и элементарными познаниями в арифметике. В
дальнейшем программа менялась, иногда существенно, но проследить,
когда и в какой степени, невозможно, ибо данные об этом скудны и
случайны. Так, например, Цицерон вспоминает, что в детстве он изучал
«Законы XII таблиц», которых теперь, в его время, не учит никто (Цицерон.
О законах, II, 23; 59).

5.

Литераторы преподавали, таким образом, в первых классах начальной школы; это
были чаще всего греки, образованные рабы или вольноотпущенники, которые самыми
примитивными способами учили читать и писать. Так, сначала дети заучивали одно за
другим названия букв, еще не зная, как они выглядят, затем приучались складывать
буквы в слоги и в слова.

6.

Под руководством учителя арифметики —
калькулятора — дети учились считать, сначала на
пальцах, причем пальцы левой руки служили для
обозначения единиц и десятков, а пальцы правой
— сотен и тысяч; на более высокой стадии
обучения для вычислений пользовались
камешками — простейшими счетами. Надежным
средством решения задач оставались и
вычисления в уме. Таблицу умножения
полагалось держать в голове, а запоминали ее
повторяя хором за учителем. Вероятно, такая
хоровая декламация немало досаждала людям,
жившим по соседству со школой: жалобы на
шумные декламации, которыми ученики
занимались в школах с самого раннего возраста,
раздавались повсеместно.
Бронзовая счетная доска 1 в. до
н.э.
Звонкие голоса детей легко долетали до ушей горожан,
так как обучение
велось в условиях самых примитивных: специальных школьных помещений
не было, обходились снятой в наем комнатой в доходном доме, а то и
маленькой площадкой на улице или во дворике у дома. Ученики редко
занимали места за столом: они сидели на стульях, таблички же для письма и
другие школьные принадлежности раскладывали на коленях.

7.

Со временем весьма острой
оказалась проблема: оставлять ли
детей учиться дома или
отправлять их в школу.
Квинтилиан решительно
выступал против обучения на
дому, подчеркивая
воспитательное влияние школы.
Защитники домашнего
образования выдвигали два
аргумента: в кругу соучеников,
говорили они, ребенок
подвержен и дурным влияниям,
учитель же, опекающий одногоединственного ученика, в
состоянии уделить ему больше
внимания.

8.

В своих дидактических усилиях
учитель-литератор нередко прибегал к
розге. Учитель Горация, знаменитый
Орбилий, очевидно, в памяти всех своих
учеников, а не только поэта остался как
«не жалеющий розог». Квинтилиан,
педагог прогрессивный, решительно
осуждает этот метод, считая подобное
наказание унизительным для
свободнорожденного. Если же тот или
иной подросток лишен самолюбия, то
емуперерыва,
и порка несвязанного
поможет. с праздником
Учебный год начинался в марте после
Минервы (19—23 марта). Свободными от занятий были и другие
праздничные дни и нундины.

9.

Расставшись с литератором,
мальчик поступал в школу более
высокой ступени, примерно
соответствующую нашей средней
школе. Теперь он занимался под
руководством учителя-грамматика.
Программа обучения, как она в общих
чертах обрисована Квинтилианом,
может показаться скромной: умение
правильно, без ошибок строить фразу
на родном языке, а также способность
толковать сочинения поэтов. Однако в
действительности программа была
значительно шире, включая в себя
чтение как поэтов, так и прозаиков, и
не только чтение, но и надлежащий
разбор текстов, изучение правил
стилистики. Школьное образование
рассматривается, таким образом, как
синтез всех наук и искусств. К этому
считалось необходимым добавить и
знание геометрии.

10.

Следует помнить, что параллельно с латинской литературой, а иногда
даже раньше, молодежь занималась литературой греческой. Автором,
которого изучали больше всего, оставался Гомер, но не обходили и других
классиков. Из литературы римской читали ранних поэтов: Ливия
Андроника, Энния. В I в. до н. э., во времена Октавиана Августа, программа
подверглась изменениям. Из нее начали исключать писателей ранних,
«архаических», а их место заняли авторы более поздние. Чтение
сопровождалось анализом содержания произведения, его языка и стиля. От
учителя-грамматика требовалась, таким образом, всесторонняя
образованность, но даже если он отвечал такому условию, это не
обеспечивало еще признания и авторитета в обществе, заработки же его
были скорее скромными, так как на обучение своих детей римляне тратили
деньги неохотно. Быть образованными хотят все, но как можно дешевле,
замечает сатирик. Ювенал Светоний утверждает, что даже Орбилий,
учитель Горация, «преподаванием своим... добился скорее славы, нежели
выгоды».

11.

Совершенно иначе обстояло дело с обучением за границей, куда
римляне охотно отправляли сыновей, чтобы те пополнили свои
знания. Денег на это не жалели, многие по достоинству высоко
оценивали образование, которое могли дать школы греческих
риторов или философов. Однако главным побудительным мотивом
у большинства родителей здесь были несомненно тщеславие,
снобизм, желание выделиться.

12.

На третьем этапе обучения в дело вступал ритор, учитель красноречия.
Программа была обширная и требовала больших затрат труда как от
преподавателя, так и от учеников. Обучение складывалось из теории
ораторского искусства и из практических упражнений, заключавшихся в
составлении речей на заданную тему из истории, мифологии, литературы или
из области общественной жизни. Упражнения эти могли иметь две формы:
свазории — речи, произносимые на какую-либо тему одним человеком, и
контроверсии — пример соединения речей обвинителя и защитника,
непосредственная подготовка к будущим выступлениям в суде. Поскольку
сами риторы брали уроки у актеров (а актеры — у риторов), то и ученик ритора
должен был, позаимствовать некоторые навыки у исполнителя комедийных
ролей, но только в том, что касается искусства декламации. В мимике же,
походке и жестах оратору следует избегать неестественности и преувеличений.
Квинтилиан также рекомендует молодым людям посвящать некоторое время
и учителю гимнастики. Однако он отвергает тренеров-борцов, которые часть
жизни проводят «на масле», а другую часть — за вином и заботятся только о
силе телесной, пренебрегая развитием ума. Похвалы заслуживают лишь те что
учат иметь подобающую осанку и выправку, а также движения, полные
гармонии (Там же, I, 11, 15).

13.

Сыновья богатых римлян пополняли, как уже говорилось, свое
образование за границей: в Афинах, или на острове Родос, где
совершенствовались в ораторском искусстве у прославленных риторов и
углубляли свои познания в философии у представителей разных
философских школ. В возрасте 17—18 лет молодому человеку предстояло на
время оставить учение и пройти военную службу. В эпоху империи на
территории Италии возникало все больше школ, основанных и
поддерживаемых тем или иным городом или отдельными горожанами.
Поскольку школ не хватало, родители отправляли детей учиться в
ближайший большой город. Плиний Младший рассказывает, как он провел
среди жителей своего родного города Комо настоящую кампанию с целью
основать сообща местную городскую школу, дабы родителям не
приходилось посылать детей в Медиолан и они сами могли наблюдать за их
воспитанием.

14.

Квинтилиан, теоретик и практик античной педагогики, был первым
ритором в Риме, основавшим школу, которую, по современной
терминологии, мы могли бы назвать государственной: он первым стал
получать ежегодное вознаграждение от государства — из казны
императора Веспасиана. Но не только вопросы содержания и организации
обучения обсуждали в римском обществе. Не менее важным был вопрос о
подобающих методах воспитания. Здесь ответственность несли в равной
мере как семья — прежде всего отец, если речь шла о мальчиках, — так и
сам педагог. Всегда, во все времена, сталкивались между собой сторонники
суровых методов воспитания и сторонники послаблений и поблажек. В
выигрыше оставался тот, кто умел отыскать тут золотую середину.

15.

В Риме также существовали молодежные организации, начало которых
следует искать во II в. до н. э. Организации эти были известны в Италии под
названием «Ювенес» или «Ювентус - «молодые», «молодость», а в провинции
— «Ювентус» или «Коллегиум ювентутис». Расширение их сети было связано с
возникновением все новых школ в городах империи: в Медиолане (Милан),
Аугустодунуме (Отэн), Бордигале (Бордо), Карфагене, Антиохии и в других.
Организация напоминала до некоторой степени афинскую эфебию раннего
периода, однако было и принципиальное различие: принадлежность к
римской молодежной организации была добровольной, а не обязательной, как
в Афинах.
Кроме того, организация «Ювентус» и ей подобные основывались на
началах коллегиальных и не имели специально назначенной
администрации. Во главе группы стоял магистр — префект или
куратор; упражнения и иные занятия не носили военного характера.
Одинаковое значение придавалось развитию и интеллектуальных, и
физических способностей. Полного расцвета эти организации достигли
в эпоху ранней империи, когда муниципальная аристократия городов
была важной опорой государственной власти. С победой
латифундиального хозяйства, упадком городов и городского
самоуправления падало и значение молодежных организаций.

16.

Девочки из богатых семей учились дома, те
же, кто победнее, ходили в школу вместе с
мальчиками. Существовало, таким образом,
совместное обучение с обязательной общей
программой. По свидетельству Тита Ливия
(От основания города, III, 44), уже в V в. до н.
э. с расширением программы, а вернее, с
введением двухступенчатой системы
образования, когда развернули свою
деятельность грамматики, женщины также
начали расширять свои познания, обучаясь,
однако, дома.
От девочек же образованность и начитанность даже требовались: «пуэлла докта» —
«ученая девица» — было желанным комплиментом. Образование было необходимо
женщинам прежде всего для участия в общественной жизни, в частности в общих
собраниях граждан. Кроме того, девушки должны были, как на том настаивали
Квинтилиан и другие дидактики, заботиться о своем интеллектуальном развитии и как
будущие матери, ведь непременным условием обучения ребенка было обучение его
родителей (Квинтилиан. Воспитание оратора, I, 1, 6). Плутарх предъявлял к
женщинам довольно высокие требования: они обязаны были разбираться в
астрономии, математике, философии.

17.

В последние годы республики, а тем более позднее, в эпоху принципата и
империи, было уже много образованных женщин. В эпитафиях в перечне
достоинств усопшей часто упоминают и ее ученость: «докта», «артибус
докта» и т. п. Говоря об образованных женщинах, писатели не видят в
этом явлении ничего исключительного, необыкновенного. Мы узнаем,
например, что Корнелия, жена Помпея Великого, зачитывалась
сочинениями философов и была весьма сведуща в географии. Семпрония,
замешанная в заговоре Каталины, хорошо знала греческий язык. Ливия,
жена Августа, обладала таким интеллектом, что сам Август перед
особенно важными разговорами с ней делал для себя специальные
заметки, желая иметь заранее подготовленные ответы, дабы не быть
застигнутым ею врасплох. Наконец, Агриппина, мать Нерона,
оставила воспоминания, которые, по-видимому, представляли собой
известную ценность, если ими пользовался такой историк, как Тацит
(Анналы,
IV,женщины
53).
Обучались
и ораторскому искусству и даже прибегали к этим
познаниям и навыкам на практике, чаще всего в своих личных,
домашних делах, но иногда и в делах общественных: Гортензия, дочь
оратора Квинта Гортензия, своим красноречием добилась снижения
налогов, установленных для женщин. Выступления же римских матрон
по своим частным делам общественное мнение осуждало: считалось,
что это свидетельствует о чрезмерной дерзости, даже о нахальстве.

18.

Об обучении рабов Сенека писал, что их следует кормить и одевать, но
давать ли рабу такое же образование, как и свободному, — это целиком
зависит от доброй воли его господина (Сенека.О добродетелях, 3, 21, 2).
Среди людей, попадавших в Рим в качестве невольников, захваченных на
войне или купленных, было немало образованных людей, особенно греков.
Были между ними и такие, которые, благодаря врожденным
способностям, интересам и собственным усилиям, пополняли свои
познания и дальше, достигая подчас очень многого. Помимо тех, кто в
совершенстве овладевал латинским языком, были также некоторые
рабы, прямо занимавшиеся в домах своих господ работой, которую мы
бы назвали интеллектуальной, исполняя функции секретарей (как
Тирон у Цицерона), библиотекарей, даже управляющих поместьями.
Иные выделялись своими литературными и научными трудами:
достаточно вспомнить, что начало римской литературе положил
Андроник, грек из Тарента, который, обретя свободу, оставил свое имя в
анналах римской поэзии как Ливии Андроник. Он перевел на латынь
«Одиссею» Гомера. Известно, что они имели самые разнообразные
специальности, а после того, как их отпускали на волю, даже занимали,
особенно в эпоху империи, видные должности в государственном
управлении. Рабы, как уже говорилось, преподавали в начальных школах,
учили музыке, стенографии, были архитекторами. Нет сведений только о
рабах-юристах.

19.

Необходимо различать две группы несвободных — тех, которые
оказались в Риме уже взрослыми людьми, и тех, кто родился рабом
в доме своего господина. Среди первых было много образованных
людей, и, когда они овладевали латинским языком, им поручали
выполнять функции секретарей, библиотекарей и т. д.
О детях же рабов римляне, как подобало, заботились сами, что
следует приписать не столько их человеколюбию, сколько
практическим расчетам. Для детей рабов организовывали школу —
так называемый педагогиум, дабы, как говорили их господа, не
позволять им пребывать в праздности и в то же время повысить их
ценность как слуг.
Несомненно, также, что обучение и воспитание имели целью
внушить некоторым рабам чувство собственного достоинства и
ценности своей личности, дабы в будущем из них могли выйти
свободные граждане, если их отпустят на волю.
Вольноотпущенники же были нужны даже императорам.

20.

В педагогиуме преподавали учителя, часто те же самые, что
воспитывали и детей своего господина, или же иные интеллигентные
и образованные рабы, также называвшиеся педагогами. О таком
педагогиуме в одном из его поместий вспоминает Плиний Младший.
Некоторые определяют педагогиум как «школу пажей», однако это
неверно: далеко не все мальчики выступали в этой роли, а если они и
исполняли обязанности «пажей», то лишь недолгое время, так как,
вырастая, они благодаря полученному ими образованию выполняли
иные функции, о чем речь шла выше. Программа обучения в
педагогиуме включала в себя чтение, письмо, начатки счета,
физические упражнения.
В сущности, это была такая же программа, как и для детей
свободных граждан. Кроме того, мальчиков готовили к различным
практическим занятиям и профессиям. Колумелла жалуется, что в
Риме нет сельскохозяйственных школ; вместо этого имеются те, где
готовят к профессиям, которые только обслуживают человеческие
прихоти, например школы, где учат делать приправы к изысканным
блюдам или же искусно подавать кушанья одно за другим.

21.

Педагогиумы существовали начиная с правления Тиберия де Каракаллы. В
правление Траяна и Адриана они достигли своего расцвета. Школа нуждалась
тогда в большом количестве преподавателей, которым помогали ассистенты —
«субпедагоги». При школе работали массажист и цирюльник, оказывавшие
услуги особенно отличившимся ученикам, ведь педагоги заботились и о
здоровье своих подопечных, и об их внешнем виде, и в то же время об их
поощрении к занятиям. Обучались в педагогиуме дети рабов, достигшие 12 лет;
обучение длилось около шести лет. Имена учеников показывают, что это были
потомки греков, во втором или третьем поколении живущие в Риме. Учителя их
также носили главным образом греческие имена.
Большой педагогиум обосновался во II в. н. э. на Целиевом холме в Риме.
Согласно некоей надписи 198 г. н. э., двадцать четыре педагога занимались там с
несколькими сотнями учеников. Другим крупным центром образования для
рабов был Карфаген. Для хозяина молодого раба делом чести (и выгоды) было
дать ему соответствующее образование и воспитание, а уж от самого раба, его
характера и способностей зависело, насколько он воспользуется этой
благоприятной возможностью. О Геликоне, телохранителе Калигулы, говорили,
что он получил образование благодаря тщеславию своего прежнего господина,
который потом подарил его Тиберию, а уже от него обученный невольник
перешел к новому императору Калигуле.

22.

Иного рода учебным заведением, мрачным и трагичным, была школа
гладиаторов. Тысячи рабов упражнялись здесь в гладиаторских боях. Такие
школы были в Риме, в Капуе, в Помпеях, Александрии, в городах Малой Азии и
других провинций. Сражаясь и умирая в амфитеатрах, они, лучшие ученики
этих школ, развлекали богачей и отвлекали, успокаивали народные толпы,
пристрастившиеся к подобным кровавым зрелищам.