Повесть о городах Таре и Тюмени

1.

Повесть о городах
Таре и Тюмени
© А.Г. Еманов, рук. проекта, 2022

2.

Главный источник – так называемая «Повесть о городах Таре и
Тюмени». Она сохранилась в одной единственной рукописи,
без начала и колофона, в Отделе рукописей Российской
государственной библиотеки.
Повесть обнаружена в 1892 – 1894 гг. Семёном Долговым,
хранителем отдела рукописей и славянских старопечатных
книг Московского публичного и Румянцевского музеев, в
составе «Сборника повестей нравоучительных, слов, житий и
других статей» середины – второй половины XVII в. в ходе
систематического описания музейных коллекций,
привезенных из Санкт-Петербурга в Москву.
В инвентарной книге рукопись описана как «Сказание о
разорении сибирских городов Тары и Тюмени меньшими
татарами».
Стиль письма – кириллическая скоропись XVII в. Язык –
гибридный книжный узус того же столетия, соединивший
старорусский с церковнославянским.
Сказание о разорении сибирских городов Тары и Тюмени
меньшими татарами // Сборник повестей нравоучительных,
слов, житий и других статей : [рук.] / РГБ. Ф. 178. Музейное
собр. № 3189. – Б. м., XVII в. – Л. 124 л – 136 об.
характеристика источников

3.

В повести отразилось противостояние между обитателями русских
городов Сибири и кочевым населением степи, которых автор обобщенно
называет «колмаками», то есть калмыками.
Последовательно описываются три события этой конфронтации, которые
условно разделяют повесть на три части. Во-первых, это был набег на
Тару, который закончился отражением кочевников и разгромом их
становища. Во-вторых, это был мятежный заговор служилых «литовцев»
в Томске. И, наконец, в-третьих, это был набег на Тюмень, закончившийся
разорением части города, пленением тысячи горожан, попыткой
освобождения пленных на реке Пышме и новым разгромом тюменцев.
Основой описаний послужили реальные исторические события июля –
ноября 1634 г.
Если два первых акта драмы могли быть представлены по различным
устным сообщениям, то третий, собственно тюменский акт, передан,
определенно, очевидцем. Им зафиксирован важный астрономический
феномен – восход солнца в созвездии Стрельца в тот день, когда
кочевники напали на Тюмень, до сих пор не вызывавший внимания
исследователей.

4.

Для всесторонней критики повести привлекаются разнообразные источники того же времени, которые
условно можно разделить на несколько групп:
канонические
публично-правовые
публичные финансовые
эпистолярные
нарративные
календарные
сфрагистические
геральдические
картографические
филигранографические
археологические

5.

канонические
Из канонических источников имеется в виду, прежде
всего, «Священное Писание» на славяно-русском языке.
В XVII в. это была так называемая «Геннадиевская
Библия». Она возникла в результате реализации
грандиозной переводческой и редакторской программы
под руководством архиепископа Новгородского
Геннадия (ок. 1410 – 1505), в которой приняли участие
выдающиеся интеллектуалы из разных стран единого
христианского мира – Герасим Поповка (до 1465 –
1502/1503), новгородский книжник, Дмитрий Герасимов
(1465 – 1535/1536), московский толмач Посольского
приказа, переводчик с немецкого, латинского,
итальянского и греческого языков, Юрий (? – 1513) и
Дмитрий Траханиоты (? – ок. 1500), греческие книжники
из Мореи, доминиканец Вениамин (? – ок. 1500),
латинский богослов из Праги. Перевод выполнялся с
латиноязычной «Вульгаты» Иеронима, благодаря чему в
русский язык вошло и само слово «Библия». К 1499 г.
свод библейских книг на славяно-русском языке был
готов. Эксцерпты из него присутствуют в изучаемой
повести.
Библия 1499 года и Библия в синодальном переводе: в
10-ти т. – М. : Московский Патриархат, 1992 – 1998.

6.

публично-правовые
Из публично-правовых документов пристального внимания
заслуживают указы царя Михаила Фёдоровича Романова,
касающиеся Тюмени. В частности, сохранился указ от 23 сентября
1632 г. воеводе Тюмени Семёну Жеребцову о тюменском
посольстве сына боярского Семёна Поскочина к тайше Урлюку,
точнее Хо-Урлюку, тайше торгутов, ответном посольстве
Билюкты, дипломатических дарах в виде четырех коней и барса,
желании поддерживать торговые отношения с улусом Урлюка,
заключении договора с принесением присяги (шерти). В этом же
указе приводятся сведения Урлюка о планах тайш Талая,
правильнее Далай-Батыра, тайши дербетов, Куйши, вернее ТуруБайху Гуши, тайши хошутов, и внука Кучума Аблайгирима
нападения на русские города Сибири, и в этой ситуации союз с
одним из влиятельных правителей степи был жизненно
необходим. Куйша и кучумовы внуки фигурируют в повести в
качестве персон, несших ответственность за нападения на Тару и
Тюмень.
От царя и великого князя Михаила Фёдоровича всея Русии, в
Сибирь, на Тюмень, воеводе нашему Семёну Ивановичу
Жеребцову, 7141 г. [1632] 23 сентября // Русская историческая
библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. – СПб.,

7.

Весьма важна «Выписка в доклад, составленная в Сибирском
приказе, о приходе к Таре калмыков и о победе русских служилых
людей над ними, 1636 не ранее октября 6 – 1637 не позднее
января 13». Она содержит результаты расследования об измене
внуков Кучума, тарских татар во главе с Кучашем Танатаровым, их
предательском союзе с калмыками, нападении кочевников на Тару
12 сентября и 13 октября 1634 г., разгроме стана нападавших 14
октября 1634 г. Кучаш Танатаров, Кучумовичи, калмыкские тайши
после этих событий совершили набег на Тюмень.
Выписка в доклад, составленная в Сибирском приказе, о приходе к
Таре калмыков и победе русских служилых людей над ними, 1636
не ранее октября 6 – 1637 не позднее января 13 // Русскомонгольские отношения 1607 – 1636 : сб. док. / сост. Л.М.
Гатаулина, М.И. Гольман, Г.И. Слечарчук ; отв. ред. И.Я. Златкин,
Н.В. Устюгов. – М. : Вост. Лит., 1959. – С. 64.

8.

К этой же группе документов относится «Строельная книга
Тюменского яма» 1630 г., которая является исполнением тюменским
сыном боярским Семёном Поскочиным царского указа Михаила
Фёдоровича и наказа воеводы Тюмени Прокопия Измайлова об
отборе ямских охотников, то есть вольнонаемных лиц из числа
свободных – посадских, гулящих людей, а также захребетников – для
строительства обновленного Тюменского яма. В ней фиксировались
освобождение от ямской повинности захребетных татар. В этой
книге отражено строительство дворов Ямской слободы за речкой
Тюменкой на высоком берегу реки Туры. Там же содержались и
новые нормы, регулировавшие жизнь слобожан. В частности,
запрещались корчмы, публичные дома, винная торговля, игра в
азартные игры, карты, общение с преступниками, ворами и
разбойниками (татями), торговля краденным и разбойным
имуществом. Вся коммуникация Тюмени с внешним миром, и с
Москвой, и с Тобольском, осуществлялась через Тюменский ям. Его
новый строитель – Семён Поскочин – выступал послом в переговорах
с тюрками.
Строельная книга Тюменского яма 138 г. [1630] // Тюмень в XVII
столетии: собр. мат. для истории города П.М. Головачева с
«Введением» и заключ. ст. «Экономический быт Тюмени в XVII в.», с
прилож. плана старинной Тюмени и 2 видов Благовещенского
собора начала XVIII в. / сост. Ю.Л. Мандрика. – Тюмень : Мандр и Кᵃ,
2004. – С. 89-110.

9.

публичные финансовые
Из публичных финансовых документов главное место занимают,
конечно же, «Дозорные книги» 1624 г., составленные письменным
головой Никитой Наумовым и подьячим Третьяком Васильевым.
Они содержат подворное описание города Тюмени с указанием
имён владельцев дворов, величины уплачиваемых ими налогов, с
обозначением дворов, освобожденных по разным мотивам от
налогообложения; указываются дворы кремля, острога, посада,
Ямской слободы, Преображенского монастыря, кузницы и
мельницы рядом с Тюменью, налоги с которых поступали в
городскую казну. Несмотря на отсутствие данных о дворах
Бухарской слободы за рекой Турой и Царёва городища за оврагом,
эти книги дают представление о величине города, его
фортификации, возможностях защиты и отпора внешним угрозам,
приходской, социальной и этнической структуре населения
накануне нападения кочевников. Эти сведения позволяют
критически воспринимать данные повести о масштабах
человеческих потерь и материальных утрат Тюмени от набега
Куйши десятилетие спустя.
Дозорные книги 132 г. [1624] // Тюмень в XVII столетии: собр. мат.
для истории города П.М. Головачева с «Введением» и заключ. ст.
«Экономический быт Тюмени в XVII в.», с прилож. плана
старинной Тюмени и 2 видов Благовещенского собора начала XVIII
в. / сост. Ю.Л. Мандрика. –Тюмень : Мандр и Кᵃ, 2004. – С. 32-49.

10.

Органичным дополнением служит «Таможенная книга» 1637
г., в которой регистрировались таможенные сборы со всех
приезжавших в Тюмень торговых людей и товаров. Эти
материалы дают почувствовать ритм и пульс жизни города
через ближайшие три года после набега номадов.
Таможенная книга 145 г. [1637] // Тюмень в XVII столетии:
собр. мат. для истории города П.М. Головачева с «Введением»
и заключ. ст. «Экономический быт Тюмени в XVII в.», с
прилож. плана старинной Тюмени и 2 видов Благовещенского
собора начала XVIII в. / сост. Ю.Л. Мандрика. – Тюмень :
Мандр и Кᵃ, 2004. – С. 128-132.

11.

эпистолярные
Из эпистолярных источников задействованы официальные
письма Тюменской воеводской канцелярии, сохранившиеся в
виде копий, составленных в ходе знаменитой Первой
академической экспедиции 1733 – 1743 гг. Герардом
Миллером (1705 – 1783) и его помощниками. Первым из них
по времени выступает «Память тюменского воеводы князя
Ивана Львова Нижней Ницынской слободы приказчику Ивану
Венгерскому о намерении калмыков и кучумовых внуков идти
войною на Тюмень и слободы» от 11 июня 1634 г. В письме
приводились сведения отставного ясачного татарина
Тюменского уезда Бехтемира Килчаулова, который побывал на
рыбном промысле у Кирея, точнее, у Девлет-Гирея, одного из
внуков Кучума, и был свидетелем приезда к нему посланца
тайши Талая, правильнее Далай-Батыра, призывавшего
кучумовича к походу на Тюмень; в том походе собирались
принять участие, помимо Талая, тайша Куйша и Аблайгирим,
еще один внук Кучума.
Память тюменского воеводы князя Ивана Львова Нижней
Ницынской слободы приказчику Ивану Венгерскому о
намерении калмыков и кучумовых внуков идти войною на
Тюмень и слободы, 7143 г. [1634] июня в 11 день // Миллер,
Г.Ф. История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд. С.И. Вайнштейн. – М. :
Изд. фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II. – С. 478.

12.

Затем следует «Память тюменского воеводы Ивана
Милюкова в Нижнюю Ницынскую слободу приказчику
Ивану Венгерскому о полученных известиях про
калмыцких тайшей» от 19 сентября 1634 г., когда на Тару
уже обрушился первый удар. Это письмо было основано
на расспросах тюменского ясачного татарина Баймамета
Булайчина, который побывал в степи у Аблая, сына
тайши Талая, и у Аблайгирима, внука Кучума, которые
собирались идти в поход на русские города Сибири, но
вынуждены были его отложить из-за конфликта с
«Казачьей ордой», под каковой следует понимать
Казахское ханство.
Память тюменского воеводы Ивана Милюкова в
Нижнюю Ницынскую слободу приказчику Ивану
Венгерскому о полученных известиях про калмыцких
тайшей, 7143 г. [1634] сентября в 19 день // Миллер, Г.Ф.
История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд. С.И. Вайнштейн. – М.
: Изд. фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II. – С. 480-481.

13.

Следом идет «Память тюменского воеводы Ивана
Милюкова в Нижнюю Ницынскую слободу приказчику
Ивану Венгерскому о нападении на Тару калмыков» 22
сентября 1634 г., в котором сообщалось об осаде Тары
степняками на основе письма Тобольского воеводы Андрея
Голицына, передававшего в свою очередь последние
новости от Тарских воевод Фёдора Бельского и Неупокоя
Кокошкина. Как раз в этом письме назывался «изменник»
Кучаш Танатаров, главное действующее лицо тарской
драмы исследуемой воинской повести.
Память тюменского воеводы Ивана Милюкова в Нижнюю
Ницынскую слободу приказчику Ивану Венгерскому о
нападении на Тару калмыков, 7143 г. [1634] сентября в 22
день // Миллер, Г.Ф. История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд.
С.И. Вайнштейн. – М. : Изд. фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II.
– С. 481.

14.

К эпистолярным источникам также надлежит отнести письма,
которыми обменивались между собой главы ближайших к
Тюмени городов и слобод относительно нападения номадов на
саму Тюмень и Тюменский уезд. Первой по времени здесь
оказывается «Отписка Чубаровой слободы приказчика
Спиридона Шелехова Туринскому воеводе Лукьяну Полтеву о
нападении агарян и калмыков на Тюмень и Тюменский уезд» от
16 ноября 1634 г. В этом послании на основе сообщений от
Михаила Байкашина, Ивана Венгерского из Красной слободы, а
также устных рассказов беженцев из деревень и слобод около
Тюмени, в частности, из Каменки, Липок и др. утверждалось,
что кочевники выжгли город Тюмень и ближайшие деревни и
«людей порубили».
Отписка Чубаровой слободы приказчика Спиридона Шелехова
Туринскому воеводе Лукьяну Полтеву о нападении агарян и
калмыков на Тюмень и Тюменский уезд, 7143 г. [1634] не ранее
16 ноября // Миллер, Г.Ф. История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд.
С.И. Вайнштейн. – М. : Изд. фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II. – С.
484-485.

15.

Одновременно появилась «Отписка Тобольского воеводы
князя Андрея Голицына Туринскому воеводе Лукьяну
Полтеву о нападении Кучумовых внучат и калмыков на
Тюменский уезд» от 16 ноября 1634 г. Это послание
опирается на сообщение второго Тюменского воеводы
Ивана Милюкова о нападении на Тюмень 11 ноября 1634 г.
калмыков во главе с Девлет-Гиреем и Аблайгиримом,
внуками Кучума, которые отступили от города, спалив
ближайшие селения, хлеб и уведя многих пленников.
Отписка Тобольского воеводы князя Андрея Голицына
Туринскому воеводе Лукьяну Полтеву о нападении
Кучумовых внучат и калмыков на Тюменский уезд, 7143 г.
[1634] не ранее 16 ноября // Миллер, Г.Ф. История Сибири /
Г.Ф. Миллер; изд. С.И. Вайнштейн. – М. : Изд. фирма «Вост.
лит.», 2000. – Т. II. – С. 485.

16.

Несколько дней спустя была составлена «Отписка приказчика
Нижней Ницынской слободы Ивана Венгерского Тюменскому
воеводе Ивану Милюкову о получении известий о нападении
калмыков на Тюмень» от 20 ноября 1634 г. Это письмо
является ответом на сообщение тюменского военачальника о
боестолкновении со степняками 13 ноября 1634 г. у надолбов,
крайней линии укреплений Тюмени, передает чувство тревоги
о дальнейших действиях кочевников, последующих
направлениях их передвижений.
Отписка приказчика Нижней Ницынской слободы Ивана
Венгерского Тюменскому воеводе Ивану Милюкову о
получении известий о нападении калмыков на Тюмень, 7143
г. [1634] не ранее 20 ноября // Миллер, Г.Ф. История Сибири /
Г.Ф. Миллер; изд. С.И. Вайнштейн. – М. : Изд. фирма «Вост.
лит.», 2000. – Т. II. – С. 486.

17.

Дополняет общую картину тюменской драмы «Отписка
Пелымского воеводы Евдокима Баскакова Туринскому
воеводе Лукьяну Полтеву о нападении калмыков на
Тюмень» от 23 ноября 1634 г. В этом письме приводились
сведения от одного из татарских защитников Тюмени,
Искилдея, о нападении калмыков на Тюмень, сожжении
посада, разорении ближайших русских и татарских
деревень, захвате многих пленных.
Отписка Пелымского воеводы Евдокима Баскакова
Туринскому воеводе Лукьяну Полтеву о нападении
калмыков на Тюмень, 7143 г. [1634] не ранее 23 ноября //
Миллер, Г.Ф. История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд. С.И.
Вайнштейн. – М. : Изд. фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II. – С.
487-488.

18.

Последним важным дополнением выступает «Отписка
приказчика Нижней Ницынской слободы Ивана Венгерского
приказчику Верхней Ницынской слободы Михаилу Байкашину о
нападении калмыков на Тюмень и Тюменский уезд, о неудачном
походе тюменских служилых людей против калмыков» от 26
ноября 1634 г. Эта срочная депеша опиралась на новое
сообщение второго тюменского воеводы Ивана Милюкова, в
котором подтверждалась информация о нападении калмыков на
Тюмень 13 ноября 1634 г., о бое с ними у надолбов, у крайней
укрепленной границы города, отходе калмыков, и приводились
новые сведения об организации преследования кочевников
отрядом в 300 служилых людей, неудачной попытке
освобождения пленных и возвращения отнятого скота, стычке с
калмыками, гибели 50 тюменских воинов. Последний эпизод
находит перекличку с трагическим сюжетом «Повести о городах
Таре и Тюмени».
Отписка приказчика Нижней Ницынской слободы Ивана
Венгерского приказчику Верхней Ницынской слободы Михаилу
Байкашину о нападении калмыков на Тюмень и Тюменский уезд,
о неудачном походе тюменских служилых людей против
калмыков, 7143 г. [1634] не ранее 26 ноября // Миллер, Г.Ф.
История Сибири / Г.Ф. Миллер; изд. С.И. Вайнштейн. – М. : Изд.
фирма «Вост. лит.», 2000. – Т. II. – С. 488-489.

19.

нарративные
Из нарративных источников привлечены сибирские летописи. Прежде
всего, это – «Есиповская летопись». Она завершена 1 сентября 1636 г., в
близкое время, что и исследуемая воинская повесть, получила название
в научной среде по имени составителя, Саввы Есипова (? – 1643/1650),
дьяка Тобольского архиерейского дома. Подлинное ее название – более
длинное «Сибирское царство и княжение и о взятии, и о Тобольске
граде».
Сохранились 28 списков «Есиповской летописи». Самым ранним и
наиболее полным признается «Сычёвский список» середины XVII в. из
Отдела рукописей РНБ, переписанный соликамским писцом Иваном
Сычёвым (1630 – 1687).
Эта летопись важна в предпринятом изыскании не своим историческим
контекстом, он обрывается 1621 г., приездом первого архиепископа
Сибири Киприана (? – 1634), и не доходит до драматичных событий
повести. Она важна возможностью компаративного анализа двух текстов
на основе методов квантитативной лингвистики, автор одного из которых
точно известен, а автор другого остается анонимным.
Сибирские летописи : [пуб.] / [изд. Л.Н. и В.В. Майковых]. – СПб.:
Типография И.Н. Скороходова, 1907. – С. 105-311; Сибирские летописи. Ч.
1: Группа Есиповской летописи / отв. ред. А.П. Окладников, Б.А. Рыбаков
// Полное собрание русских летописей. – М. : Наука, 1987. – Т. 36. – С. 42128.

20.

календарные
Особое место в исследовании отводится календарным
источникам, призванным помочь определиться с глубокими
противоречиями между указаниями времени калмыцких
набегов на города Сибири в официальной документации,
летописной традиции, с одной стороны, и хронологической
локацией «Повести о городах Таре и Тюмени», с другой.
Здесь, прежде всего, имеется в виду «Учение имже ведати
человеку числа всех лет» Кирика Новгородца (1110 –
1156/1158), диакона и доместика монастыря Св. Антония в
Новгороде, составленное в 1136 г. и сохранившееся в четырех
списках. Оно содержит основные принципы календарного
счета, пасхальных вычислений, идеи круговой модели
движения времени. Несмотря на латинское, западнохристианское влияние, ощущаемое по латинским терминам
«календарь», «индикт», а также византийское, восточнохристианское, Кирик придерживался системы лунного
календаря, собственно, месяцеслова, более свойственного
древнерусской традиции, который продолжал бытовать в
России вплоть до конца XVII в., наряду с византийским
гемерологием.
Кирик Новгородец. Учение имже ведати человеку числа всех
лет / изд., пер. В.П. Зубов // Историко-математические
исследования. – М., 1953. – Вып. 6. – С. 174-191.

21.

Другой важный календарный источник – анонимное «Учение
отроком, хотящим ведению ключа границы азбучные» 1496 г.,
которое сохранилось в 13 списках, 4 редакциях. Наиболее ранний
список датируется рубежом XV – XVI вв., находится в Отделе
рукописей Российской национальной библиотеки. В этом труде
приводится миротворный круг в виде таблицы из 134 ячеек, в
которых помещаются буквы, соотносимые с первым днем
определенного месяца для определенного года, разъясняется
методика исчисления дат, даются правила определения лунных
фаз, описание принципа вруцелето, изображение семи рук с
таблицами для семи вруцелет. Сами изображения рук с буквами
на каждой фаланге пальцев с внутренней и внешней сторон
ладони, получившие название «Рука Иоанна Дамаскина»,
обособились и могут рассматриваться как универсальные
календари не на один год, а на целые циклы прошлых и будущих
лет. Такие изображения «Руки Иоанна Дамаскина» широко
использовались в XVII в. как индивидуальные календари.
Учение отроком, хотящим учитися ведению ключа границы
азбучные / пуб. А.А. Романовой // Труды отдела древнерусской
литературы. – СПб., 2000. – Т. 52. – С. 576-581.

22.

сфрагистические
Еще более исключительный статус в предпринятом изыскании
занимают сфрагистические источники, которые доселе не входили в
поле зрения историка Сибири первой трети XVII в. и никогда не
привлекались. Речь идет об официальных городских печатях, которые
были учреждены по указу царя Михаила Фёдоровича 1634 г. Словесное
описание печатей вошло в официальную «Роспись государевым
царевым и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии сибирским
печатем, какова в которых городех и острогах, и в которой печати что
вырезано и подписано». В ней отыскивается описание печати города
Тюмени, каковой обязаны были пользоваться тамошние воеводы: «На
Тюменской – лисица да бобр, а ок[оло] выре[зано]: “П[ечать]
Г[осударева] З[емли] С[ибирские] Тюменского города”». По своей
форме это была не привесная воскомастичная двусторонняя печать,
полученная с помощью буллотирия, специальных щипцов, а
прикладной односторонний штамп, который ставился на официальную
документацию внутреннего пользования, внутри Сибири и России.
Роспись государевым царевым и великого князя Михаила
Федоровича всеа Русии сибирским печатем, какова в которых
городех и острогах, и в которой печати что вырезано и подписано в
лето 7143 [1634] // Ремезов, С. [и сыновья]. Служебная чертежная
книга Сибири, 1696 – 1701 гг. / С.[У.] Ремезов [и сыновья] ; пуб. :
[факсим. изд.]. – Тобольск : [Тюм. регион. общ. благотворит. фонд

23.

геральдические
Близкий смысл имеет и обращение к геральдическим источникам,
которые также оказывались до сих пор в зоне забвения
традиционного историка сибирских реалий первой трети XVII в. В
данном случае дело касается появления герба города Тюмени. Его
главные геральдические фигуры уже были обозначены на городской
печати: лиса и бобер, выражавшие основные богатства тюменского
региона той эпохи – пушнину, причем в наиболее широком
народном распространении. Если меха песца, соболя были объектом
честолюбивых амбиций узкого элитарного слоя, знати, то меха лисы
и бобра удовлетворяли запросы быстро растущего городского
населения всей России. Лисьими и бобровыми шкурками платили
ясак, ежегодный налог в государственную казну, коренные жители
Тюменского уезда – остяки, вогулы, татары. И этот первый герб
Тюмени с фигурами лисы и бобра, определенно, появился в том же
1634 г. Он был узаконен в последующей «Росписи печатям сибирских
городов с описанием их гербов» 1656 г.
Роспись печатям сибирских городов с описанием их гербов // Акты
исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею.
– СПб., 1842. – Т. IV. – № 104. – С. 246.

24.

картогрфические
Важны чертежи города Тюмени XVII в. Самыми ранними
чертежами такого характера оказываются планы тюменской
крепости в «Служебной чертежной книге Сибири» и
«Хорографической чертежной книге Сибири» Семёна Ремезова
(1642 – 1721). Она представляет собой кодекс 1696 – 1701 гг. на
167 листах, хранящийся в Отделе рукописей РНБ. Состоит из
двух частей: первая часть занимает 76 листов, имеет
оглавление, содержит 70 глав, порой главы не соответствовали
содержанию, или приходились на пустые листы; вторая – 91
лист, которые вовсе не отражены в оглавлении. Как раз в
первой части отыскивается чертеж Тюмени. Он был скопирован
во время одной из поездок Семёна Ремезова в Москву в
Сибирском приказе еще в 1690 г. Оригинал мог быть создан
еще раньше, в 1640 – 1660-е гг.
Ремезов, С. [и сыновья]. Служебная чертежная книга Сибири,
1696 – 1701 гг. / С.[У.] Ремезов [и сыновья] ; пуб. Е.И.
Дергачёвой-Скоп, В.Н. Алексеева : [факсим. изд.]. – Тобольск :
[Тюм. регион. общ. благотворит. фонд «Возрождение
Тобольска»], 2006. – Л. 60.

25.

«Хорографическая чертежная книга Сибири» Семёна
Ремезова также имеет вид кодекса, чуть более позднего
времени, 1697 – 1711 гг., на 172 листах, который находится
в Гуфтоновской библиотеке Гарвардского университета.
Кодекс распадается на две части, 92 главы; первая часть
охватывает главы 1 – 61, занимает 158 листов; вторая
часть включает главы 62 – 92 на 159 – 172 листах. Как раз в
последней находится копия чертежа города Тюмени
местного изографа Максима Стрекаловского. Его план
отчетливо фиксировал две части города – кремль и острог,
городские кварталы во главе с приходскими церквами,
каковые определенно сложились еще в первой трети XVII
в.
Ремезов, С. У. Хорографическая чертежная книга Сибири /
С.У. Ремезов; пуб. В.Э. Булатова : [факсим. изд.]. –
Тобольск : [Тюм. регион. общ. благотворит. фонд
«Возрождение Тобольска»], 2011. – Л. 166.

26.

филигранографические
Современное изучение памятников книжной культуры почти
четырехсотлетней давности не может обойтись без
обращения к филигранографическим источникам. Здесь
имеются в виду изображения филиграней, водяных знаков,
распознаваемых на бумаге, на которой записана «Повесть о
городах Таре и Тюмени». Это – филиграни такого
распространенного в XVII в. в России типа, как «Голова шута».
К настоящему времени выявлена и систематизирована почти
тысяча разновидностей этой филиграни, что позволяет с
большей степенью точности определить время записи
городского героического эпоса.
Филиграни XVII – XVIII вв. «Голова шута» / Т.В. Дианова :
[кат.] // Труды Гос. ист. музея. – М., 1997. – Вып. XCIV. – С. 3165.

27.

археологические
Завершают обзор археологические источники. Они не
столь представительны, как хотелось бы. В
рассматриваемом контексте могут быть указаны
раскопки остатков первого оборонительного рва
тюменского кремля начала XVII в., протянувшегося от
речки Тюменки до реки Туры в створе между зданиями
бывшей городской думы и нынешним Мостом
влюбленных.
Семёнова, В.И. Археология и картография Тюмени / В.И.
Семёнова, А.А. Ткачёв // Изв. Алтайск. гос. ун-та. [Сер.].
Ист., политол. – Барнаул, 2014. – Т. I. – № 4. – С. 206-207.

28.

В своей совокупности все представленные источники дают возможность не только
увидеть реальное и ирреальное в «Повести о городах Таре и Тюмени», подлинно
историческое и метафорическое, гиперболическое в ее тексте, но и сформировать
целостное, объемное понимание воинской повести как отражения саморефлексии
городского сообщества.

29.

Историография
Первое обращение к «Повести о городах Таре и Тюмени» может быть
обнаружено в контексте общих размышлений об исторической стилистике и
поэтике древнерусских «воинских повестей» в статье Александра Орлова 1908 г.¹,
в ту пору магистра русского языка и словесности, только начавшего преподавание
в Московском университете и одновременно работавшего библиотекарем
рукописного отдела Библиотеки Московской синодальной типографии.
Александр Сергеевич Орлов
(1871 – 1947), академик АН
СССР
¹ Орлов, А.С. О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики XVI – XVII в. /
А.С. Орлов // Известия отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. – СПб.,
1908. – Т. XIII. – Кн. 3. – С. 344-379.

30.

Первым издателем и исследователем повести стал византинист,
академик Михаил Сперанский¹. Он обратил внимание на активное
использование библейской метафорики при создании образов «чужих»
и «своих», «неверных» и верных последователей Христа. Один из
предводителей «калмыков» – Куйша – сравнивался то с Аммаликом,
потомком Хама, врагом Израиля, то с Олоферном, ассирийским
военачальником, собиравшимся уничтожить народ Израиля, то с
Сисарой, ханаанским военным предводителем, много лет угнетавшим
израильтян. Защитники Тары во главе со своим воеводой, совершившие
отважную вылазку в ночной лагерь «калмыков», сравнивались с
защитниками Израиля во главе с Гедеоном, напавшими на стан
аммаликитян и мадиамитян. Томские «литовцы», замыслившие сжечь
православный храм, сравнивались с «огненными змеями», а
предводитель Томска сопоставлялся с Моисеем, сделавшим медного
змея и поднявшим его на штандарте ради спасения израильтян от
огненных змеиных жал.
Михаил Несторович Сперанский
(1863 – 1938), академик АН
СССР
¹ Сперанский, М.Н. Повесть о городах Таре и Тюмени : [исслед.] / М.Н. Сперанский // Труды
Комиссии по древнерусской литературе. – Л., 1932. – Т. I. – С. 13-32.

31.

Сперанский выявил общие тропы, одинаковые риторические фигуры в
описании воителей чужой веры, их оружия, ярости, беспощадности,
равно как и в передаче доблестей воинов своей, христианской веры
между «Повестью о городах Таре и Тюмени» и «Сказанием о Мамаевом
побоище» XV в., между городской повестью и «Повестью о царице
Динаре» конца XV – начала XVI вв., рассказывавшей об освобождении
Иверии от персидского шаха¹, между той же повестью и литературной
«Казанской историей» XVI в., повествовавшей о взятии Казани в 1552 г.
Он заметил стилистическую перекличку «Повести» с «Неседальной
песнью»², византийским акафистом VII в., исполнявшимся, словно
устами самого Константинополя, во хвалу Богородицы,
покровительницы города, спасшей столицу Византии от нападения
аваров и персов в 626 г.
Сперанский высказал мысли о времени, месте и авторстве повести. По
его мнению, повесть была написана после 1636 г., но не столь отдаленно,
ибо сохранялась еще свежесть впечатлений очевидца. Судя по тому, что
он одним из источников стилевых влияний на рассматриваемую повесть
считал «Азовское сидение», точнее «Повесть об Азовском сидении
донских казаков» 1637 – 1642 гг., то реально написание тарской и
тюменской городской повести отодвигалось им в 1640-е гг.
¹ Сперанский, М.Н. Повесть о городах Таре и Тюмени : [исслед.] / М.Н. Сперанский // Труды
Комиссии по древнерусской литературе. – Л., 1932. – Т. I. – С. 16-18.
² Там же. – С. 22-23.

32.

По его заключению, рассматриваемая воинская повесть была написана в
Томске, ибо только в томской части появляется авторская речь от третьего
лица¹. Исследователь провел сравнительный анализ «Повести о городах
Таре и Тюмени» и «Есиповской летописи», выявив семь фрагментов
близкого сходства, и пришел к выводу о возможном авторстве повести
Саввы Есипова².
Признавая проницательность выдающегося византиниста, едва ли можно
согласиться с его общей оценкой повести как не имеющей большого
значения в силу крайней провинциальности ее сюжета и ничтожности
отмечавшихся событий. Исследователь явно не в силах был совладать с
умственным охватом арены открывавшейся исторической драмы. Для
него, что Тюмень, что Томск – одинаковы, словно два соседних острога,
хотя между ними реальное расстояние – равновелико расстоянию от
Москвы до Тюмени. Примечательна описка ученого, когда он писал о
«литовцах» и вместо Томска назвал Тюмень³.
¹ Сперанский, М.Н. Повесть о городах Таре и Тюмени : [исслед.] / М.Н. Сперанский // Труды
Комиссии по древнерусской литературе. – Л., 1932. – Т. I. – С. 15.
² Там же. – С. 20-22.
³ Там же. – С. 17.

33.

Елена Константиновна
Ромодановская
(1937 – 2013),
член-корреспондент
РАН
Только полвека спустя появилось новое исследование повести. Оно
принадлежало Елене Ромодановской¹, заведующей сектором
литературоведения Сибирского отделения Академии наук. Развивая выводы
Сперанского, она существенно расширила понимание круга чтения и
интеллектуального горизонта автора повести, который был знаком с
романической «Историей о разрушении Трои» итальянского юриста и
писателя Гвидо де Колумна (1210 – 1287), переведенной с латинского на
русский язык на рубеже XV – XVI вв., с «Повестью о взятии Константинополя
турками» Нестора Искандера, современника и очевидца трагедии 1453 г., с
«Хронографом» первой четверти XVI в., мировой историей от сотворения
мира – до падения Константинополя, с «Хроникой всего света» польского
хрониста Мартина Бельского (1495 – 1575), где приводились сцены падения
Трои, Рима и Константинополя, с «Историей о великом князе Московском»
Андрея Курбского (1528 – 1583) последней трети XVI в., рассказывавшей об
избиении боярских родов царем, «сыном Сатаны», со «Сказанием» Авраамия
Палицына (ок. 1550 – 1626 / 1627) первой четверти XVII в., описывавшем осаду
Троице-Сергиевской лавры польско-литовским воинством 1608 – 1610 гг., с
«Повестью книги сея от прежних лет: о начале царствующего града Москвы»
Ивана Катырева-Ростовского (? – 1640 / 1641), очевидца захвата Москвы
поляками, сосланного на воеводство в Тобольск в 1608 – 1613 гг., с
агиографией и, прежде всего, с «Синодиком».
¹ Ромодановская, Е.К. Повесть о городах Таре и Тюмени / Е.К. Ромодановская // Русская литература в
Сибири первой половины XVII в. : (истоки русской сибирской литературы). – Новосибирск : Наука, Сиб.
отд., 1973. – С. 125-137.

34.

Ромодановская тоже сравнивала повесть с «Есиповской летописью» и
установила существенные различия между ними: «воинские формулы» того
и другого произведений конструируются по-разному; в повести
используются метафоры, сравнения, в летописи их нет. Иначе она
определила и жанр сочинения. По её мнению, это – не «воинская повесть»,
а публицистика, пропагандирующая идеи борьбы за русскую Сибирь. Есть
сильно выраженный мотив бедствий христиан как наказания за безмерные
грехи, в силу чего всё произведение приобретает вид «Плача о Тюмени»,
подобно «Плачу о падении Царьграда»¹.
Относительно проблем места и времени составления «Повести о городах
Таре и Тюмени» исследователь повторила выводы Сперанского, а
касательно авторства вынуждена была констатировать гипотетичность
тезиса о принадлежности повести перу Саввы Есипова. Утверждать большее
не позволяло тогдашнее состояние филологической науки².
Отдавая должное достижениям выдающегося специалиста по истории
сибирской литературы XVII в., вызывает активное возражение общее
видение литературного процесса в Сибири в первой половине XVII в. как
отражения нараставшей конфликтогенности между русскими колонистами
и местным населением, недовольным политикой ясака, между
различными национальными группами участников колонизации.
¹ Ромодановская, Е.К. Повесть о городах Таре и Тюмени / Е.К. Ромодановская // Русская литература в
Сибири первой половины XVII в. : (истоки русской сибирской литературы). – Новосибирск : Наука, Сиб.
отд., 1973. – С. 135-136.
² Там же. – С. 137.

35.

Из последующих обращений к повести заслуживают пристального
внимания труды Елены Дергачёвой-Скоп¹, заведующей кафедрой
древних литератур и литературного источниковедения
Новосибирского университета. Ее исследования позволяют
рассматривать «Повесть о городах Таре и Тюмени» в контексте
фольклорных переработок исторических сюжетов, так называемых
«меморатов» и «фабулатов», своеобразного «обыденного
летописания», или «исторического баснословия». Сам акт
возникновения подобных сочинений побуждал говорить о
«культурных гнездах», в которых рождалась региональная
литература, и Тюмень оказывалась одним из
таковых.
¹ Дергачёва-Скоп, Е.И. Сибирские летописи в исторической прозе XVII в.: текст – контекст / Е.И.
Дергачёва-Скоп // Вестник Новосиб. гос. ун-та. Сер.: Ист., филол. – Новосибирск, 2002. – Т. 1. –
Вып. 1. – С. 3-12.
Елена Ивановна
Дергачева-Скоп
доктор филологических наук,
профессор

36.

Важны работы Владимира Пузанова¹, профессора кафедры отечественной
истории и документоведения Курганского университета, тонкого знатока всех
коллизий русско-тюркских отношений в Сибири первой половины XVII в.
Именно он показал гиперболичность данных о русских потерях под Тюменью в
повести, в несколько десятков раз превосходивших подлинные человеческие
жертвы.
Владимир Дмитриевич
Пузанов
доктор исторических наук,
профессор
¹ Пузанов, В.Д. Русское государство и кочевники на Юге Западной Сибири в первой половине
XVII в. / В.Д. Пузанов // Вопросы истории. – 2016. – № 3. – С. 3-31.

37.

Известное обновление исторического познания по заявленной
проблематике в последние годы дают почувствовать труды
современных западных ученых.
К примеру, Энтони Хейвуд из Оксфордского университета
рассматривает историю Сибири в контексте набирающего силу
нового направления «культуральной истории»¹, выступающей
альтернативой привычной политической истории. Акценты явно
переносятся с политики, экономики, социальных противоречий на
культуру, притом не элитарную, а массовую, народную, включающую
в себя формы повседневной жизни.
Историк с особой осторожностью воспринимает обозначение
большей части населения Сибири в качестве «татар», свойственное
источникам XVII в. Этот культуроним включал в себя самые
различные группы тюрок, ведущих происхождение от кипчаков,
смешавшихся с монгольскими и алтайскими группами.
Энтони Хейвуд
профессор
¹ Haywood, A.J. Siberia : a cultural history / A.J. Haywood. – Oxford : University Press, 2010.

38.

Татарами представлялись и тюркизированные группы угро-финского и
самодийского населения. К ним же причислялись и «бухарцы», как
называли выходцев из Центральной Азии, потомков узбеков и
таджиков, имевших не только тюркские, но и иранские гены. В
Тюмени, по другую сторону реки Туры сложилась Бухарская слобода,
населенная «бухарцами», которая сыграла важную роль в развитии
торговли, обмена, транспорта, дорог, кожевенных ремесел, а также в
мусульманском просвещении¹.
Русские, утверждаясь в Сибири, восприняли многие принципы
татарского жизнеустройства – аманатство, ясак, ямские учреждения,
дороги, караулы, деньги и др.
¹ Haywood, A.J. Siberia : a cultural history / A.J. Haywood. – Oxford : University Press, 2010. –
Р. 51-55.

39.

Близок к этому подходу представитель немецкой гуманитарной
географии Бодо Тёнс¹, рассматривающий культурные
ландшафты Сибири, апеллирующий не к этническим, не к
религиозным общностям, неизбежно разделявшимся, а к более
универсальным локальным и региональным идентичностям,
которые сближали народы и в формировании которых особое
место занимала мифология новых культурных пространств.
И повесть вполне может рассматриваться в этом контексте.
Бодо Тёнс
доктор географии
¹ Thöns, B. Sibirien: Städte und Landschaften zwischen Ural und Pazifik / B. Thöns. – Berlin
: Trescher, 2012. – S. 66-76.

40.

Эрик Хёсли¹, профессор Женевского университета, также акцентирует
внимание не на самодержавной воле Москвы в устроении Сибири, не на
деятельности воеводской администрации сибирских городов, а на
подвижничестве русских промысловых людей, купцов, ямщиков,
прокладывавших первые транссибирские пути.
Эрик Хёсли
профессор
¹ Hoesli, É. L'épopée sibérienne : la Russie à la conquête de la Sibérie et du Grand Nord /
É. Hoesli. – Genève : Éditions des Syrtes ; Paris : Paulsen, 2018. – Vol. 1.

41.

В целом, представленная историография служит надежным основанием для
дальнейшего исследования воинской повести, по сути, городского героического эпоса,
как отражения складывавшегося самосознания горожан, объединявших в городское
сообщество русских и казаков, татар и коми, угров и бухарцев.

42.

Методология
Для изучения первого памятника тюменской книжности как городского
героического эпоса, отразившего зарождавшееся самосознание сообщества
горожан, недостаточны привычные методы исторического исследования. Здесь
потребуется обращение не просто к истории ментальностей, снискавшей добрую
репутацию, но к более тонким методологическим настройкам, в первую очередь,
к парадигме этоса¹, под которым понимаются привычки, обычаи,
ориентированные на нравственный образец (ἔθος), но также местопребывание,
среда обитания (ἦθος) и даже соответствующее время (ἔτος). Последний акцент
обретает в исследовании особый смысл, ибо оно ограничено, по существу, одним
годом – 1634, когда Тюмень выстояла в
противостоянии с миром степи.
Михаил Ганопольский
(1945 – 2020)
главный научный сотрудник
Института проблем освоения
Севера Тюменского научного
центра СО РАН
¹ Ганопольский, М.Г. Региональный этос : историко-географический контекст и социокультурная
трансформация / М.Г. Ганопольский. – Тюмень : Изд-во Тюм. гос. ун-та, 2018. – 150 с.

43.

Для решения некоторых частных задач, к примеру, проблемы авторской
обработки городского героического эпоса, используется метод
квантитативной лингвистики, определяется частотность слов,
выражений, характеризующих авторскую манеру, и сравнивается с
количественными параметрами лексики в произведениях того же
времени и места с установленным авторством.
Основоположником метода признается Джордж Ципф,
сформулировавший первый лингвистический закон:
«небольшое количество слов используется
постоянно, а подавляющее большинство –
очень редко».
Частота употребления слов, их взаимосвязь –
индивидуальны, что позволяет фиксировать
авторство текстов.
George Zipf
(1902 – 1950)
Professor of Harvard
University
¹ Zipf, G.K. Selected Studies of the Principle of
Relative Frequency in Language / G.K. Zipf. – Cambridge Mass. : Harvard UP, 1932.

44.

За единицу языка стал принимать не лексему (слово), даже не часть
слова (слог), а фонему (знак). В письменной речи эта единица языка
равна букве.
Avram Noam Chomsky
(b. 1928)
Professor of Massachusetts
Institute of Technology

45.

Для решения задач места и времени составления городского эпоса
привлекаются методы из арсенала естественных наук, в частности,
астрофизики.
Важным оказалось обращение к концепту сферической астрономии
Владимира Жарова, что позволило по-новому осмыслить
астрономическое явление, зафиксированное в
городском эпосе – восход Солнца в созвездии
Стрельца в тот день, когда номады осадили город
Тюмень, и определить хронологию события с
точностью до месяца, дня, часа, минут и даже
секунд.
Владимир Жаров
заведующий кафедрой
небесной механики,
астрометрии и гравиметрии
Московского университета,
профессор
¹ Жаров, В.Е. Сферическая астрономия / В.Е. Жаров. – Фрязино : Гос. астрономич. ин-т ми. П.К.
Штернберга, 2006. – 480 с.

46.

Избранные методы представляются оптимальными для достижения
заявленных цели и задач и могут позволить по-новому осмыслить раннее
городское развитие Тюмени.