Русские классики в анализе Набокова

1. Русские классики в анализе Набокова

Подготовили Виктория Кузавка и Светлана Зимова, 1 курс

2. Владимир Владимирович Набоков

Родился 10 (22) апреля 1899 года в СанктПетербурге в состоятельной дворянской семье. В
обиходе семьи Набоковых использовалось три языка:
русский, английский и французский, — таким
образом, будущий писатель владел тремя языками с
раннего детства.
Октябрьская революция заставила Набоковых
перебраться в Крым, где к Владимиру пришёл первый
литературный успех. В апреле 1919 года, перед тем,
как Крым перешёл в руки большевиков, семья
Набоковых навсегда покинула Россию.
В 1922 году Набоков переезжает в Берлин, где
зарабатывает на жизнь уроками английского языка. В
1925 году Набоков женится на Вере Слоним,
петербурженке из еврейско-русской семьи.
В 1937 году Набоковы уезжают во Францию и
поселяются в Париже, проводя также много времени
в Канне, Ментоне и других городах. В мае 1940 года
Набоковы бегут из Парижа от наступающих немецких
войск и переезжают в США последним
рейсом пассажирского лайнера «Champlain».
В Америке с 1940 до 1958 года Набоков зарабатывает
на жизнь ведением курсов русской и мировой
литературы в колледже Уэллсли и затем
в Корнуэлльском университете, а также работой в
энтомологической лаборатории Гарвардского музея
сравнительной зоологии.
2

3. Преподавательская деятельность Набокова

«Набоков прервал лекцию, прошел, не говоря ни слова, по эстраде и выключил три лампы
под потолком. Затем... молча опустил шторы на трех или четырех больших окнах... Зал
погрузился во тьму... Набоков возвратился к эстраде, поднялся по ступенькам и подошел к
выключателям. «На небосводе русской литературы, - объявил он, - это Пушкин».
Вспыхнула лампа в дальнем углу нашего планетария. «Это Гоголь!» Вспыхнула лампа
посередине зала. «Это Чехов!» Вспыхнула лампа справа. Тогда Набоков снова спустился с
эстрады, направился к центральному окну и отцепил штору, которая с громким стуком
взлетела вверх: «Бам!» Как по волшебству в аудиторию ворвался широкий плотный луч
света. «А это Толстой!» - прогремел Набоков».
Лекции Набокова напоминали остроумные импровизации, однако, не являлись таковыми. К
моменту первого выхода на преподавательскую кафедру у него было написано 2 000 страниц
текстов лекций. Каждая занимала 50 минут и умещалась на 20 листах бумаги. Студенты,
вспоминая лекции Набокова, обычно отвечали, что перед ним всегда лежала стопка бумаг.
Владимир Владимирович требовал от студентов просто нечеловеческой дисциплины. Он
сразу объявлял, что у него на лекциях строжайше запрещено «разговаривать, курить, вязать,
читать газеты, спать». Требовал, чтобы студенты каждый раз занимали одни и те же места в
аудитории. Влюбленные пары были обязаны рассаживаться по разным углам.
3

4. Набоков о русских писателях

Толстой — непревзойденный русский прозаик. Оставляя в стороне его предшественников Пушкина и
Лермонтова, всех великих русских писателей можно выстроить в такой последовательности: первый —
Толстой, второй — Гоголь, третий — Чехов, четвертый — Тургенев;. Похоже на выпускной список, и
разумеется, Достоевский и Салтыков-Щедрин со своими низкими оценками не получили бы у меня
похвальных листов.
4
4

5. Лев Николаевич Толстой

«Многие относятся к Толстому со смешанным чувством. В нем любят художника и терпеть
не могут проповедника. Но в то же время отделить Толстого-проповедника от Толстогохудожника невозможно: все тот же низкий, медлительный голос, то же крепкое плечо, что
легко выдерживало и ношу заоблачных видений, и тяжкий груз идей. Так и хочется порой
выбить из-под обутых в лапти ног мнимую подставку и запереть в каменном доме на
необитаемом острове с бутылью чернил и стопкой бумаги, подальше от всяких этических и
педагогических «вопросов», на которые он отвлекался, вместо того чтобы любоваться
завитками темных волос на шее Анны Карениной».
«Он открыл — так никогда и не узнав об этом — метод изображения жизни, который
точнее всего соответствует нашему представлению о ней. Он — единственный мне
известный писатель, чьи часы не отстают и не обгоняют бесчисленные часы его
читателей…И в сущности довольно часто, когда на протяжении многих, явно побочных
страниц объясняется, что и как нам следует думать по тому или иному поводу или что, к
примеру, думает сам Толстой о войне, мире и сельском хозяйстве, чары его слабеют и
начинает казаться, что прелестные новые знакомые, ставшие уже частицей нашей жизни,
вдруг отняты у нас, дверь заперта и не откроется до тех пор, пока величавый автор не
завершит утомительного периода и не изложит нам свою точку зрения на брак, Наполеона,
сельское хозяйство или не растолкует своих этических и религиозных воззрений.
Набоков отвергает морализаторскую «Войну и мир» как «литературу Больших Идей» и
предпочитает более домашнюю «Анну Каренину» с «Иваном Ильичом».
5

6. Николай Васильевич Гоголь

• «Гоголь был странным созданием, но гений всегда странен: только
здоровая посредственность кажется благородному читателю
мудрым старым другом, любезно обогащающим его, читателя,
представления о жизни».
• «Абсурд был любимой музой Гоголя, но, когда я употребляю термин
"абсурд", я не имею в виду ни причудливое, ни комическое. У абсурдного
столько же оттенков и степеней, сколько у трагического, — более
того, у Гоголя оно граничит с трагическим. Было бы неправильно
утверждать, будто Гоголь ставит своих персонажей в абсурдные
положения. Вы не можете поставить человека в абсурдное положение,
если весь мир, в котором он живет, абсурден; не можете, если
подразумевать под словом "абсурдный" нечто, вызывающее смешок
или пожатие плеч. Но если под этим понимать нечто, вызывающее
жалость, то есть понимать положение, в котором находится
человек, если понимать под этим все, что в менее уродливом мире
связано с самыми высокими стремлениями человека, с глубочайшими
его страданиями, с самыми сильными страстями, — тогда возникает
нужная брешь, и жалкое существо, затерянное в кошмарном,
безответственном гоголевском мире, становится "абсурдным" по
закону, так сказать, обратного контраста».
6

7. «Шинель»

«"Шинель" Гоголя — гротеск и мрачный кошмар,
пробивающий черные дыры в смутной картине
жизни. Поверхностный читатель увидит в
этом рассказе лишь тяжеловесные ужимки
сумасбродного шута; глубокомысленный — не
усомнится в том, что главное намерение Гоголя
было обличить ужасы русской бюрократии».
«Так что же собой представляет тот
странный мир, проблески которого мы ловим в
разрывах невинных с виду фраз? В чем-то он
подлинный, но нам кажется донельзя
абсурдным, так нам привычны декорации,
которые его прикрывают. Вот из этих
проблесков и проступает главный персонаж
"Шинели", робкий маленький чиновник, и
олицетворяет дух этого тайного, но
подлинного мира, который прорывается сквозь
стиль Гоголя».
«Акакий Акакиевич абсурден потому, что он
трагичен, потому, что он человек, и потому,
что он был порожден теми самыми силами,
которые находятся в таком контрасте с его
человечностью»
7

8. Антон Павлович Чехов

«Одно дело — настоящий художник, как Чехов, совсем другое — какой-нибудь моралист вроде Горького,
из числа тех наивных и неугомонных русских интеллигентов, которые считали, что стоит проявить по
отношению к несчастному, полудикому, загадочному мужику хоть немного доброты и терпения — и мир
преобразится. Для примера можно взять рассказ Чехова «Новая дача». Богатый инженер выстроил для
себя и своей жены дом с садом, фонтаном, зеркальным шаром, но без пахотной земли, — им нужен
чистый воздух и отдых. Кучер приводит к кузнецу лошадей — роскошных, сытых, гладких, белых как снег и
поразительно похожих одна на другую. «Чистые лебеди», — говорит тот, глядя на них с благоговением.
Подходит старый мужик. «Только что белые, — говорит он с хитрой и насмешливой улыбкой, — а что в
них? Поставь моих на овес, такие же будут гладкие. В соху бы их да кнутом».
В нравоучительном рассказе с благими идеями и намерениями фраза эта прозвучала бы голосом самой
мудрости, а старый мужик, так глубоко и просто выразивший идею соразмерного с бытием образа жизни,
был бы потом выставлен чудеснейшим стариком, символом крестьянства, сознающего себя восходящим
классом, и т. п. Что же делает Чехов? Скорее всего, он просто не заметил, что вложил в уста старого
крестьянина священную для тогдашних радикалов истину. Ему важно, чтобы эти слова были верны жизни,
верны человеческому характеру, а не символу, — герой язвителен не потому, что мудр, а потому, что
любит говорить гадости, портить людям настроение...Словом, вместо того чтобы сделать из персонажа
средство для поучения и добиваться того, что Горькому и любому советскому писателю показалось бы
общественной правдой, то есть выставить его образцом добродетелей (как в пошлом буржуазном
рассказе, где герой не может быть плохим человеком, если он любит мать или собаку), — вместо всего
этого Чехов изображает живого человека, не заботясь о политической назидательности и литературных
традициях».
В. Набоков завершает этот раздел о Чехове вычеркнутым пассажем: «Итак: Чехов наряду с Пушкиным —
чистейшие писатели в смысле той совершенной гармонии, которой дышат их сочинения. Я понимаю, как
немилосердно по отношению к Горькому упоминать его в этой лекции, но разница между ними крайне
поучительна. В 21 в., когда, я надеюсь, Россия будет более славной страной, чем сегодня, от Горького
останется одно имя, а Чехов будет жить столько, сколько березовые рощи, закаты и страсть к творчеству».
8

9. Фёдор Михайлович Достоевский

«В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне
углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С
этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со
вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными
пустошами литературных банальностей.
Безвкусица Достоевского, его бесконечное копание в душах людей с префрейдовскими
комплексами, упоение трагедией растоптанного человеческого достоинства — всем
этим восхищаться нелегко. Мне претит, как его герои «через грех приходят ко
Христу», или, по выражению Бунина, эта манера Достоевского «совать Христа где
надо и не надо». Точно так же, как меня оставляет равнодушным музыка, к моему
сожалению, я равнодушен к Достоевскому-пророку.
Я порылся в медицинских справочниках и составил список психических заболеваний,
которыми страдают герои Достоевского:
1. Эпилепсия
2. Старческий маразм
3. Истерия
4. Психопатия»
9

10. «Преступление и наказание»

«Но затем следует фраза, не имеющая себе
равных по глупости во всей мировой
литературе: «Огарок уже давно погасал в
кривом подсвечнике, тускло освещая в этой
нищенской комнате убийцу и блудницу,
странно сошедшихся за чтением вечной
книги». «Убийца и блудница» и «вечная книга»
— какой треугольник! Это ключевая фраза
романа и типично достоевский риторический
выверт. Отчего она так режет слух? Отчего
она так груба и безвкусна?
Чувствуя слабость своей позиции,
Достоевский притягивает всевозможные
мотивы, чтобы подтолкнуть Раскольникова к
пропасти преступных искушений, которая, как
мы обязаны верить, разверзлась перед ним
стараниями немецкой философии.
Унизительная бедность, не только его
собственная, но и горячо любимой сестры и
матери, готовность сестры к
самопожертвованию, низость и убожество
намеченной жертвы — такое обилие
попутных причин показывает, что
Достоевский и сам чувствовал шаткость
своих позиций».
10

11. Иван Алексеевич Бунин

В марте 1921 года молодой литератор Владимир Набоков отправляет письмо главному российскому
писателю в эмиграции, живому классику Ивану Алексеевичу Бунину, где признаётся в любви к его
творчеству, то есть пишет о своих чувствах не иносказательно, а практически прямым текстом: «…это так
же трудно, как признание в любви — давнишней любви».
Пройдут года, и Набоков назовёт Бунина «старой тощей черепахой». Терзаемый ревностью к
возрастающей славе Набокова, Бунин охарактеризует его: «Чудовище, но какой писатель».
11

12. Максим Горький «На плотах»

Митя и Сергей сплавляют плот по широкой и туманной Волге. Владелец плота, находящийся
где-то на корме, сердито покрикивает, а Сергей бормочет, и до читателя доносится его
бормотание: «Ори! Твой-то чахлый сын соломину о колено не переломит, а ты его на руль
ставишь, да и орешь потом на всю реку. Жаль было еще работника нанять кощею-снохачу. Ну,
и рви теперь глотку-то!»
Вскоре из длинного монолога Сергея мы узнаем, что отец нашел Мите хорошенькую жену, а
потом стал жить с невесткой. Сергей, здоровый циник, смеется над Митей, и они затевают
многословный разговор, риторический и фальшивый. Митя объясняет, что он хочет вступить в
религиозную секту.
И тут действие переносится на другой конец плота, где мы видим отца с его возлюбленной
Марьей, Митиной женой. Это волевой, яркий персонаж, часто встречающийся в
беллетристике. Она — обольстительная женщина, изгибающаяся как кошка (или рысь) и
прижимающаяся к своему любовнику, который собирается сказать речь. Мы вновь слышим не
только резкую авторскую интонацию, но почти видим его, пробирающегося среди своих
героев и подающего им реплику. «Грех делаю, точно. Знаю. Ну что ж?» — говорит старик. —
«Тяжко ему? Знаю. А мне?» Если герои действительно то и дело возвращаются к своим
разговорам, трудно поверить, что плот их куда-нибудь приплывет.
Наступает рассвет. Тем временем на плоту отец предлагает Марье убить Митю, и на губах ее
играет «загадочная улыбка».
12

13.

Художественный талант Горького не имеет большой ценности. Но он не лишен
интереса как яркое явление русской общественной жизни.
Возьмем и рассмотрим типичный короткий рассказ Горького, например, «На
плотах». Заметьте, что схематизм Горьковских героев и механическое построение
рассказа восходят к давно мертвому жанру нравоучительной басни или средневековых
«моралите». И обратите внимание на его низкий культурный уровень (по-русски он
называется псевдоинтеллигентностью), что совершенно убийственно для писателя,
обделенного остротой зрения и воображением (способными творить чудеса под
пером даже необразованного автора). Сухая рассудочность и страсть к
доказательствам, чтобы иметь мало-мальский успех, требуют определенного
интеллектуального размаха, который у Горького напрочь отсутствовал. Чувствуя,
что убогость его дара и хаотическое нагромождение идей требуют чего-то взамен,
он вечно выискивал сногсшибательные факты, работал на резких контрастах,
обнажал столкновения, стремился поразить и потрясти воображение, и поскольку
его так называемые могущественные, неотразимые рассказы уводили благосклонного
читателя от всякой объективной оценки, Горький произвел неожиданно сильное
впечатление на русских, а затем и зарубежных читателей.
13

14.

Спасибо за внимание!