Правовые последствия применения пыток и иного неправомерного принуждения в уголовном процессе

1.

Правовые последствия
применения пыток и иного
недозволенного принуждения
в уголовном процессе

2.

1. Введение
THE EUROPEAN COURT OF HUMAN
RIGHTS IN FACTS & FIGURES / 2020

3.

2. Юридический состав
недопустимости доказательства,
полученного с применением
неправомерного принуждения в
уголовном процессе

4.

2.1. Общие основания недопустимости
доказательств, полученных с применением
неправомерного принуждения

5.

6.

7.

2.1.1. Защита чести и достоинства
В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.) Суд определил, что «пытка» состоит из
«преднамеренного бесчеловечного обращения, вызывающего очень серьезное и
жестокое страдание», которое несет особое клеймо позора. Различие между пыткой
и другими видами запрещенного обращения или наказания в рамках по Статье 3
состоит в степени и интенсивности и зависит, как отмечалось выше, от
индивидуальных обстоятельств жертвы. Поэтому невозможно категорически
заявить, что определенный тип обращения всегда подпадает под ту или иную
категорию. Более того, Суд указал, что степень страдания, необходимая для
квалификации его как пытка, не закреплена во времени. Конвенция – это живой
инструмент, который следует толковать «в свете современных условий». Это
означает, что некоторые действия, которые в прошлом квалифицировались как
«бесчеловечное или унижающее достоинство обращение», а не «пытка», в будущем
могут быть квалифицированы иначе: «Поскольку в области прав человека и
фундаментальных свобод требуется соблюдение все более высоких стандартов,
соответственно и неизбежно это повлечет за собой более строгую оценку
нарушений фундаментальных ценностей демократического общества».
INTERIGHTS Руководство для юристов – Запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство
обращения или наказания в рамках Европейской конвенции о защите прав человека (Статья 3). С. 8

8.

2.1.2. Право не свидетельствовать против себя
Суд напоминает, что право на молчание и его составная часть право не давать показаний против самого себя, в статье 6
Конвенции специально не упомянуты, но тем не менее они
являются общепризнанными международными нормами, которые
лежат в основе понятия справедливой процедуры, о которой
говорит статья 6. Их смысл, inter alia, - в защите обвиняемого от
злонамеренного принуждения со стороны властей, что помогает
избежать судебных ошибок и добиться целей, поставленных статьей
6. В частности, это право способствует тому, чтобы обвинение не
прибегало к доказательствам, добытым вопреки воле обвиняемого
с помощью принуждения или давления. В указанном смысле это
право тесно связано с презумпцией невиновности, содержащейся в
п. 2 статьи 6 Конвенции.
Saunders v. the United Kingdom, 17 December 1996

9.

10.

*Проблема вещественных доказательств
Что касается довода заявителя о том, что способ, которым были получены доказательства,
и их использование нарушали его право не свидетельствовать против себя, следует учесть,
что суть проблемы заключается в использовании "фактического" доказательства - в
противоположность признанию, - полученного за счет принудительного вмешательства в
телесную неприкосновенность заявителя. Хотя право не свидетельствовать против себя в
первую очередь затрагивает уважение свободы обвиняемого хранить молчание на
допросе и не принуждаться к даче показаний, Европейский Суд уже придавал этому
принципу более широкое значение, охватывающее случаи, когда речь шла о передаче
властям фактических доказательств.
Jalloh v. Germany, 11 July 2006

11.

2.1.3. Общие правила производства
следственных действий

12.

2.2. Объективная сторона и субъект
Конвенция ООН 1984 года против пыток и других жестоких, бесчеловечных или
унижающих достоинство видов обращения и наказания

13.

2.2.1. Принуждение со стороны частного лица
В настоящем деле признания, якобы сделанные X., не были спонтанными и
самопроизвольными, а были получены при настойчивых расспросах X., который при
подстрекательстве полиции проводил их при обстоятельствах, которые могли
рассматриваться как функционально равнозначные допросу, проводившемуся без
соблюдения процессуальных гарантий, присущих формальному полицейскому допросу.
Несмотря на то, что не было установлено существования между заявителем и X. особых
отношений, а также в связи с тем, что не было приведено доказательств оказания прямого
насилия в отношении заявителя, последний подвергался психологическому давлению,
которое нарушает добровольную природу признания. В данных обстоятельствах
информация, добытая благодаря использованию X., может рассматриваться как
полученная вопреки воле обвиняемого, а принятие ее во внимание в ходе разбирательства
дела нарушило право заявителя хранить молчание и привилегию против самообвинения.
Allan v. United Kingdom. 5 November 2002.
Статья 179 Гражданского кодекса. Недействительность сделки, совершенной под влиянием
обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств
1. Сделка, совершенная под влиянием насилия или угрозы, может быть признана судом
недействительной по иску потерпевшего.

14.

15.

[...] право не свидетельствовать против самого себя (статья 51, часть 1
Конституции Российской Федерации) [...] означает не только отсутствие у
лица обязанности давать против себя показания в качестве свидетеля,
подозреваемого, обвиняемого или предоставлять такие сведения в
какой бы то ни было иной форме, но и запрет на принудительное
изъятие и использование таких сведений, если они были ранее
доверены
лицом
адвокату
под
условием
сохранения
их
конфиденциальности в целях обеспечения защиты своих прав и
законных интересов.
Определение КС от 11 апреля 2019 года N 863-О/2019
Право человека хранить молчание, в принципе, служит для защиты
свободы выбора подозреваемого - давать показания или хранить
молчание во время допроса в полиции. Следовательно, это право
действительно подорвано, если власти государства используют уловки
для получения признания или подобных инкриминирующих заявлений.
Allan v. United Kingdom. 5 November 2002.

16.

2.2.2. Формально правомерные действия

17.

Степень страдания и унижения как составляющих «унижающее достоинство» обращения, запрещенного
Статьей 3 Конвенции, должна в любом случае быть выше степени страдания или унижения как неизбежного
элемента той или иной конкретной формы правомерного обращения или законного наказания. Довольно
часто меры, связанные с лишением человека свободы, включают такой элемент. И все же нельзя
утверждать, что содержание под стражей до суда само по себе является проблемой в свете Статьи 3
Конвенции. Но нельзя и толковать Статью 3 Конвенции как обязывающую соответствующие власти во всех
случаях освобождать из-под стражи заключенного по причине плохого здоровья или направлять его в общую
больницу для прохождения конкретно предписанного курса лечения. Тем не менее в соответствии с этой
статьей государство должно принимать меры к тому, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях,
которые совместимы с уважением к человеческому достоинству. При этом формы и методы реализации этой
меры пресечения не должны причинять ему лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень
страданий, который неизбежен при лишении свободы, а его здоровье и благополучие — с учетом
практических требований режима лишения свободы — должны быть адекватно гарантированы.
Европейский Суд приемлет утверждение об отсутствии в настоящем деле признаков того, что наличествовал
умысел на унижение человеческого достоинства и попрание личности заявителя. Тем не менее, хотя вопрос
о том, было ли целью обращения с лицом унижение человеческого достоинства и попрание личности
жертвы, является фактором, который надлежит принимать во внимание, отсутствие любой таковой цели не
может исключить вывод о наличии нарушения Статьи 3 Конвенции, Европейский Суд полагает, что условия
содержания под стражей, которые заявитель вынужден был терпеть на протяжении примерно четырех лет и
десяти месяцев, должны были причинить ему физические страдания, унизить его человеческое достоинство
и породить в нем такие чувства, которые ведут к унижению и попранию личности.
Калашников против России. 15 июля 2002.

18.

2.3. «Объект» неправомерного принуждения

19.

…из практики (Европейского) Суда можно понять, что Суд в принципе готов
согласиться с тем, что одни лишь психические страдания могут быть
приравнены к пытке, если они достаточно тяжелы. Примером, когда можно
доказать, что психические страдания равносильны пытке, является ситуация,
когда какое-то лицо на длительное время лишают свободы, при этом ему/ей
говорят, что если он/или она не признает свою вину, его/ее родственников
будут пытать или убьют. Могут потребоваться дополнительные доказательства
того, что это была реальная и прямая угроза, например, что в камеру к
заключенному привели его ребенка и продемонстрировали, какому
наказанию может быть подвергнут ребенок.
INTERIGHTS Руководство для юристов – Запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство
обращения или наказания в рамках Европейской конвенции о защите прав человека (Статья 3). С. 9

20.

Суд согласен с Апелляционным судом в том, что главным предметом обсуждения в данном
деле является реальный риск того, что доказательства, полученные с помощью пыток
третьих лиц, будут допущены рассмотрении дела заявителя. Соответственно, с самого
начала целесообразно рассмотреть вопрос о том, будет ли использование в суде
доказательств, полученных с помощью пыток, равносильно вопиющему отказу в
правосудии. Как и Апелляционный суд, Суд отвечает положительно на этот вопрос.
Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom. 17 January 2012
Суд считает, что эти принципы (выработанные при применении статей 3 и 6 Конвенции)
применимы не только в тех случаях, когда обвиняемым является жертва обращения,
противоречащего статье 3, но и в тех случаях, когда речь идет о третьих лицах. В этой связи
он хотел бы отметить, в частности, относительно вопиющего отказа в правосудии, что
использование в суде доказательств, полученных с помощью пыток, будет равносильно
такому отказу, даже если источником доказательством было третье лицо, а не сторона.
El Haski lv. Belgium. 25 September 2012

21.

22.

2.5. Субъективная сторона неправомерного
принуждения

23.

…учитывая доводы правительства, что органы власти не преследовали цель
причинить заявителю страдания, Суд напоминает, что хотя вопрос о том,
преследовалась ли цель унизить или оскорбить жертву, нужно учитывать,
отсутствие такой цели не может исключить признание нарушения статьи 3
Конвенции.
Labzov v Russia. 16 June 2005.
Принятие
доказательства,
полученного
в
результате
действия,
классифицируемого как бесчеловечное отношение в нарушение статьи 3, но
не являющегося пыткой, является нарушением статьи 6, но лишь в случае,
если будет доказано, что нарушение статьи 3 имеет отношение к результатам
разбирательства против обвиняемого, то есть влияет на обвинительный
приговор или наказание
El Haski lv. Belgium25 September 2012

24.

25.

Запрет обращения, противоречащего статье 3 Конвенции, является
абсолютным
и
применяется
независимо
от
поведения
заинтересованного лица, даже если его цель заключается в получении
информации, необходимой для спасения жизни. Обращение с
заявителем должно было причинить ему значительные нравственные
страдания, и угрозы в случае их приведения в исполнение представляли
бы собой пытку. Однако допрос занял лишь 10 минут и проводился в
обстановке повышенной напряженности и накала эмоций, поскольку
полицейские, находясь в истощенном состоянии под давлением
исключительных обстоятельств, полагали, что у них есть лишь несколько
часов, чтобы спасти жизнь ребенка. Угрозы жестокого обращения не
являлись обычной практикой и не оказали серьезных долговременных
последствий на здоровье заявителя. Европейский Суд считает, что
обращение, которому подвергся заявитель во время допроса, являлось
бесчеловечным.
Gafgen v Germany. 30 June 2008.

26.

3. Последствия неправомерного применения
принуждения, относящиеся к допустимости
доказательств.

27.

3.1. Доктрина плодов отравленного дерева
Новое признание заявителя на суде сыграло существенную роль при вынесении приговора;
остальные доказательства имели вспомогательный характер и использовались
исключительно с целью подтверждения правдивости этого признания. Утверждение
заявителя о том, что он сделал новое признание только из-за доказательств, полученных в
результате первоначального признания, сделанного под давлением, расходится с его
неоднократными заявлениями в национальных судах, согласно которым новое признание
было сделано добровольно, под влиянием раскаяния, и Европейский Суд не убежден, что
он не мог хранить молчание или что единственным способом защиты на суде было
признание. Обстоятельства позволяют предположить, что он просто изменил свою
стратегию защиты. Что касается возможности оспаривания этих доказательств, суд мог по
своему усмотрению исключить доказательства, полученные ненадлежащим образом, и
подверг оценке все связанные с этим интересы в тщательно мотивированном приговоре.
При особых обстоятельствах дела заявителя, включая надзор за ним, осуществлявшийся
после получения выкупа, и неоспоренные доказательства, следует признать
вспомогательный характер доказательств, полученных в результате первоначального
признания, для его осуждения. Таким образом, право на защиту в связи с этим не
претерпело ущерба
Gafgen v Germany. 30 June 2008.

28.

3.2. Длящийся характер неправомерного
принуждения
Тот факт, что...лицо призналось или подтвердило в своих
дальнейших показаниях признание, сделанное под
давлением, перед другим органом, нежели тот, который
несет ответственность за жестокое обращение, не должен
автоматически приводить к выводу, что эти последующие
признания или показания не были сделаны в связи с
жестоким обращением и страхом, который это лицо может
испытывать в дальнейшем
Harutyunyan v. Armenia 27 June 2007.

29.

3.3. Разграничение эффекта применения пытки и иного
бесчеловечного либо унижающего обращения
…использование в уголовном судопроизводстве показаний, полученных в
результате нарушения статьи 3, – независимо от квалификации обращения как
пытки, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения –
автоматически делает судебное разбирательство в целом несправедливым в
связи с нарушением статьи 6. Это также относится к использованию
вещественных доказательств, полученных непосредственно в результате актов
пыток; принятие таких доказательств, полученных в результате деяния,
квалифицируемого как бесчеловечное обращение, во всяком случае
нарушающего статью 3, но не являющегося пыткой, будет нарушением статьи
6, однако, только в том случае, если нарушение статьи 3 повлияло на исход
разбирательства в отношении обвиняемого, то есть повлияло на его
осуждение или вынесение в отношении него приговора (had an impact on his
or her conviction or sentence)
El Haski lv. Belgium25 September 2012

30.

4. Несправедливость процесса или его ничтожность
В соответствии с пунктом 1 статьи 6 может возникнуть вопрос относительно
использования доказательств, полученных в нарушение статьи 3 Конвенции,
даже если это не имело решающего значения для вынесения обвинительного
приговора. Использование доказательств, полученных в нарушение статьи 3, в
уголовном
судопроизводстве
подвергает
серьезному
сомнению
справедливость судопроизводства. Изобличающие доказательства – будь то в
форме признания или вещественных доказательств – полученные в результате
актов насилия или жестокости или других форм обращения, которые могут
быть квалифицированы как пытки, никогда не должны использоваться в
качестве доказательства вины потерпевшего от обращения, независимо от их
доказательной ценности. Любой другой вывод послужил бы лишь косвенным
оправданием такого рода морально предосудительного поведения, которое
разработчики статьи 3 Конвенции стремились запретить или, другими
словами, привел бы к “приданию жестокости вид закона”.
Harutyunyan v. Armenia. 28 June 2007.

31.

…в задачу Европейского суда не входит определение того, в принципе, могут
ли определенные виды доказательств - например, доказательство,
полученное незаконным путем в рамках национального законодательства быть допущены в качестве таковых или виновен ли заявитель в совершении
преступления. Европейский суд отвечает на вопрос, является ли все судебное
разбирательство в целом, включая способ получения доказательств,
справедливым. Это включает изучение рассматриваемой "незаконности" и, в
том случае, если имеет место нарушение другого охраняемого Конвенцией
права, характера установленного нарушения.
Jalloh v. Germany. 11 July 2006.