Пророчество Синей Звезды. Выбор

1.

2.

Annotation
Синегривка стоит перед выбором, от которого зависит не только ее
судьба, но и судьба Грозового племени. Обретя личное счастье с Желудем,
она навсегда расстанется с мечтой стать предводительницей Грозовых
котов и обречет свое племя на гибель от лап жестокого и властолюбивого
Остролапа. Раздираемая сомнениями, Синегривка принимает судьбоносное
решение. Грозовое племя не должно погибнуть, а пророчество должно
исполниться!
Эрин Хантер
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава VI
Глава VII
Глава VIII
Глава IX
Глава X
Глава XI
Глава XII
Глава XIII
Глава XIV
Глава XV
Глава XVI
Глава XVII
Глава XVIII
Глава XIX
Глава XX
Глава XXI
Глава XXII
Глава XXIII
Глава XXIV
Глава XXV

3.

Глава XXVI

4.

Эрин Хантер
ПРОРОЧЕСТВО СИНЕЙ ЗВЕЗДЫ.
ВЫБОР

5.

6.

Глава I
Было еще темно, когда Синегривка проснулась от острой боли,
когтями раздиравшей ее желудок. Пошатываясь, она встала и побрела к
поганому месту, ей было настолько плохо, что она не обратила внимания на
доносившийся из детской тоненький писк. На обратном пути до
Синегривки донеслись приглушенные голоса, успокаивающие плачущих
котят. Темная тень скользнула по краю поляны.
Приглядевшись, Синегривка узнала Розолапку, выбиравшуюся из
палатки.
— Привет! — шепотом окликнула ее Синегривка.
Розолапка остановилась и обернулась, ее глаза сверкнули в темноте.
Шерсть у нее была всклокочена, и выглядела она примерно также, как
чувствовала себя Синегривка.
— Иду на поганое место, — простонала Розолапка.
— Живот болит? — спросила Синегривка.
Розолапка страдальчески кивнула и добавила:
— У Нежнолапки тоже.
Должно быть, все дело в мыши, которую они вчера съели втроем.
Синегривка вернулась в свою палатку и улеглась. Ей удалось

7.

ненадолго забыться, но острая боль не отпускала даже во сне.
— Отодвинься! — оттолкнула ее Белогривка. — Ты меня всю ночь
пихаешь!
— Прости, — простонала Синегривка. — Живот разболелся.
Белогривка тут же села и сонно уставилась на сестру.
— Позвать Гусохвоста?
Синегривка покачала головой. Живот скрутило с такой силой, что ей
пришлось судорожно втягивать воздух после каждого слова.
— Он… занят… с котятами.
Белогривка, зевнув, снова улеглась на свою подстилку.
— Растолкай меня, если передумаешь.
Синегривка долго лежала в темноте, корчась от боли. Настойчивое
желание снова посетить поганое место заставило ее выйти из палатки, и
она, пошатываясь, побрела через поляну.
Занимающееся утро разлило молоко рассвета над горизонтом, и тьма
начала рассеиваться. Воздух был холодным, свежим и чистым, и
Синегривка зябко поежилась. Она ненадолго остановилась возле детской,
насторожив уши.
Послышался тоненький писк, потом еще один. Слава Звездному
племени! По крайней мере, двое котят пережили эту ночь.
Едва живая от слабости, Синегривка вышла из поганого места. Она
дышала так, словно бегом неслась через весь лес. Но что это? Ей
показалось, будто она заметила Львинолапа, тихонько крадущегося через
поляну к выходу. Что ему понадобилось в лесу в такую рань?
Синегривка бесшумно пошла следом за оруженосцем и остановилась
возле стены утесника. В воздухе витал свежий запах Острозвезда. Значит
предводитель взял Львинолапа с собой.
Синегривка побрела к своей палатке. Интересно, зачем предводитель
именно сегодня решил отправиться в лес вместе с молодым оруженосцем?
Разве он не должен сейчас оставаться в лагере рядом со своей подругой и
новорожденными котятами? Должно быть, его заставило уйти какое-то
неотложное дело.
Синегривка постояла на поляне, пытаясь понять, что происходит. Если
дело такое важное, то почему Острозвезд взял с собой Львинолапа, а не
кого-нибудь из опытных воинов? Она потрясла головой, пытаясь привести
мысли в порядок, но от этого у нее лишь все поплыло перед глазами.
Шатаясь, Синегривка кое-как забралась в свою палатку и, упав на
подстилку, провалилась в тяжелый сон.
В полудреме она услышала, как воители просыпаются и выходят из

8.

палатки. Синегривка с трудом приподняла голову. В животе горело огнем,
но тошнота прекратилась.
— Спи спокойно, — прошептала ей на ухо Белогривка. — Я скажу
Солнцесвету, что ты заболела.
Синегривка была слишком слаба, чтобы возражать. Уронив голову на
лапы, она собралась уснуть, но вдруг кое-что вспомнила.
— Как Пестрелапая?
— Кажется, все в порядке, — ответила сестра.
Синегривка закрыла глаза.
Когда она проснулась, в палатке было жарко. Яркое солнце Зеленых
листьев пробивалось сквозь темную листву, согревая кошачьи подстилки.
Синегривка выползла наружу и с наслаждением вдохнула прохладный
воздух. Высоко в небе сияло солнце, а на поляне не было никого, кроме
Сорняка, копавшегося в куче добычи, и Алосветик, нетерпеливо бегавшей
вокруг палатки оруженосцев.
В животе у Синегривки кололо и щипало, словно она наглоталась
чертополоха, однако ее перестало мутить, и в голове заметно прояснилось.
Она посмотрела на детскую.
«Как-то там Пестролапая и котята?»
Словно в ответ на ее немой вопрос из палатки вышел Пышноус.
Шерсть у него была всклокочена, глаза помутнели от усталости.
Синегривка бросилась к нему.
— Как они? — сипло выдавила она.
Пышноус удивленно посмотрел на нее.
— Ты здорова?
— Живот болит.
— У Нежнолапки и Розолапки та же беда, вздохнул ученик целителя и
подошел к Алосветик. — Хочешь, чтобы я осмотрел их?
Алосветик смущенно потупила взгляд.
— Я знаю, как ты сейчас занят, но я очень волнуюсь. Нежнолапка даже
встать не может.
Пышноус кивнул и скрылся в палатке оруженосцев.
— Как котята? — крикнула ему вслед Синегривка.
— Живы, — коротко ответил он. — Пока, по крайней мере.
Синегривка переглянулась с Алосветик.
— Кажется, он не слишком надеется на лучшее.
Алосветик не ответила, она встревожено провожала взглядом ученика
целителя. Было заметно, что собственные дети ее сейчас тревожат гораздо
больше.

9.

— У меня точно так же болел живот, — попыталась успокоить ее
Синегривка. — Но сейчас я чувствую себя лучше.
— Правда? — резко обернулась к ней Алосветик.
— Мы вчера вместе съели одну мышку, — пояснила Синегривка. —
Наверное, она была больная.
Алосветик сокрушенно покачала головой.
— Розолапка очень мучается, а Нежнолапка… — она осеклась и
замолчала.
— Она поправится, — заверила Синегривка.
— Ах, я уже не знаю, что и думать! Она еще никогда так не болела.
Зашуршали папоротники, и Пышноус выбрался из палатки.
— Никакие травы не помогут, пока не прекратится рвота. Нужно
давать им как можно больше питья. Найди кусочек мха и вымочи его в
самой свежей воде, которую только сможешь разыскать.
Алосветик кивнула и со всех лап бросилась к выходу из лагеря.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Пышноус у Синегривки.
— Слабость и живот болит, — пожала плечами та. — А так ничего.
— Сходи к Гусохвосту и попроси у него трав для желудка, — велел
Пышноус, покосившись на папоротники. В глазах у него была тревога.
— Котятам уже дали имена? — спросила Синегривка, пытаясь отвлечь
Пышноуса от невеселых мыслей.
— Да. Девочек назвали Ночка и Туманка, а мальчика — Когтишкой.
— Когтишкой? — удивилась Синегривка. — Какое грозное имя!
— Он самый слабенький, — рассеянно ответил Пышноус. —
Наверное, Пестролапая очень хочет, чтобы он был настоящим воителем,
ведь ему предстоит уже сейчас выиграть битву со смертью.
— С Пестролапой все будет в порядке? — спросила Синегривка.
— Она потеряла много крови, но следов заражения нет, — отозвался
Пышноус. — Сейчас ей нужен только отдых, и она поправится, — добавил
он.
— Ты хоть немного спал? — спросила Синегривка.
Пышноус выглядел совершенно измученным.
Он отрицательно помотал головой.
— Так отдохни! — посоветовала она. — В лагере все спокойно,
Алосветик присмотрит за Нежнолапкой и Розолапкой.
— Наверное, так и сделаю, — кивнул Пышноус. — Сходи к
Гусохвосту за травами, — напомнил он. — Тогда мне хотя бы за тебя не
нужно будет беспокоиться.
Пошатываясь, он отошел в тенек под скалой и растянулся на песке.

10.

Синегривка побрела в сторону зарослей папоротников. «Почему
Гусохвост вообще перестал выполнять свои обязанности? Как могло
случиться, что Грозовому племени достался самый ленивый и самый
глупый целитель во всем лесу?»
Добравшись до конца туннеля, она остановилась. Поросшая травой
полянка перед палаткой целителей была пуста.
— Гусохвост! — позвала Синегривка, подумав, что старик, как
обычно, спит в своей пещере.
Два горящих глаза уставились на нее из трещины в скале. Синегривка
насторожилась. Глаза горели таким диким огнем, что на миг ей показалось,
будто в пещеру забралась лиса.
— Г-гусохвост! — срывающимся голосом пролепетала она.
Всклокоченный целитель, покряхтывая, выбрался наружу. При
дневном свете его глаза уже не казались такими страшными.
— Чего тебе?
— Пышноус послал меня к тебе за травами для живота. Прошлой
ночью мы с Розолапкой и Нежнолапкой съели больную мышь.
— Ты поправилась? — спросил Гусохвост, уставившись на нее.
Синегривка кивнула.
— Повсюду зловещие предзнаменования! — проскрипел целитель.
Синегривке показалось, что она ослышалась. Бормоча себе под нос,
Гусохвост скрылся в палатке, потом, не переставая ворчать, выбрался
оттуда и бросил перед Синегривкой кучу мятых и рваных листьев.
— Ничего страшного, это всего лишь больная мышь, — сказала она, не
понимая, почему целитель так расстраивается.
Гусохвост наклонился к Синегривке и зашипел, обдавая ее своим
несвежим дыханием:
— Просто больная мышь? Нет, моя дорогая! Это еще одно
предостережение! Я должен был знать, что это случится! Я должен был
почувствовать!
— Да как это почувствуешь? — отмахнулась Синегривка. — Я ела эту
мышь и то ничего не почувствовала. На вкус она была самая обыкновенная.
Приглядевшись, она поняла, что шерсть у целителя взъерошена не
после сладкого сна, а пришла в такой ужасный вид от долгого
пренебрежения умыванием. Косматые клочья обрамляли, тощую фигуру
целителя, который выглядел таким изможденным, словно сейчас была не
сытая пора Зеленых листьев, а стужа Голых деревьев. Синегривка невольно
попятилась.
— Мышь как мышь, — упрямо пробормотала она. — Случается.

11.

Гусохвост изумленно уставился на нее своими безумными глазами.
— Как можешь ты… ты, Синегривка, отмахиваться от
предзнаменований?! Уж от тебя-то я этого не ожидал!
— От меня? — непонимающе переспросила Синегривка.
— От тебя! Разве не над твоей головой висит пророчество, как коршун
над добычей? Ты — огонь, и только вода может погубить тебя. Забыла? Ты
не имеешь права легкомысленно относиться к предзнаменованиям!
— Н-но… Я всего лишь воительница, — пролепетала Синегривка.
Чего он от нее хочет? Это задача целителей толковать знаки и послания
Звездного племени! Ее это не касается. И вообще, так несправедливо.
Гусохвост должен толковать знаки и давать ответы, а не дразнить ее
непонятным пророчеством, в которое она уже почти перестала верить.
— Всего лишь воительница? — затряс усами целитель. — Слишком
много предзнаменований! Трое котов отравлены и находятся на кошачий ус
от Звездного племени. Пестролапая на пороге смерти, а у трех ее котят
надежды выжить не больше, чем у кроликов, попавших в лисью нору. —
Он смотрел куда-то сквозь Синегривку, словно забыл о ее присутствии. —
Почему у подруги предводителя роды прошли так трудно? Котята вряд ли
переживут еще одну ночь. Единственный котенок настолько слаб, что не
может даже мяукать, не говоря о том, чтобы есть. Я должен был помочь им,
но как я могу сделать это, когда знаки предвещают такую беду?
«Великое Звездное племя, о чем бормочет этот безумец?»
Забыв о травах, Синегривка попятилась к папоротникам.
«Находятся на кошачий ус от Звездного племени… Неужели все
настолько страшно?»
Синегривка со всех лап бросилась в палатку оруженосцев. Она
впервые поняла, что Розолапка и Нежнолапка больны гораздо серьезнее,
чем ей казалось.
Раздвинув папоротники, она ворвалась в палатку. Сестры, мокрые от
пота, неподвижно лежали в своих гнездышках.
Услышав шаги, Розолапка с трудом приподняла голову.
— Привет, Синегривка.
Нежнолапка даже не пошевелилась.
Синегривка подошла к Розолапке и ласково лизнула ее в голову.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — прохрипела больная.
— Алосветик уже принесла вам попить?
Розолапка с трудом покачала головой.
— Пышноус сказал, что ты тоже заболела.

12.

— Да, но я уже почти совсем поправилась, а значит, и ты тоже
выздоровеешь! — осекшись, она посмотрела на Нежнолапку, которая
начала стонать и метаться, не открывая глаз. — Вы обе выздоровеете, —
произнесла Синегривка, всем сердцем надеясь, что так оно и будет.
Папоротники снова закачались, и в палатку вбежала Алосветик с
зажатым в пасти куском пропитанного водой мха. Присев возле дочерей,
Алосветик положила по кусочку возле каждой. Розолапка тут же принялась
жадно лакать воду, но Нежнолапка даже не шелохнулась.
Алосветик начала ее вылизывать.
— Открой глазки, милая, — умоляюще шептала она. — Проснись и
выпей водички.
Нежнолапка с трудом приоткрыла глаза. Она, молча, понюхала мох,
несколько раз лизнула его, но потом поперхнулась и закашлялась, не в
силах проглотить даже эту каплю.
— Я сбегаю за Пышноусом, — бросилась к выходу Синегривка.
— Он спит, — прошептала Алосветик, качая головой. Она ласково
погладила хвостом Нежнолапку, снова провалившуюся в забытье. — Я
присмотрю за ними, — сказала она, подняв глаза на Синегривку. — Иди,
тебе нужно подышать свежим воздухом. Пройдись по лесу.
Синегривке не хотелось бросать подруг, но от запаха рвоты и болезни
у нее снова начались спазмы. Кивнув, она вышла из палатки и с
наслаждением подставила морду свежему ветерку.
«В лесу будет еще лучше». Бросив взгляд на Пышноуса, спавшего в
тени скалы, Синегривка пошла к выходу из лагеря.
Подъем по склону холма дался ей с трудом. Наконец, взмокшая и
задыхающаяся, Синегривка остановилась на вершине. Прохладный ветерок
остудил ее разгоряченное тело, и она побрела в лес, радуясь возможности
хотя бы немного побыть вдали от тревог и болезней, терзающих лагерь.
В кронах деревьев перекликались птицы, их веселые трели эхом
звенели над лесом. В густой траве гудели насекомые. Листья гладили
шерсть Синегривки, когда она бездумно брела по знакомой тропе, ступая
лапами по мягкой листве давно прошедших листопадов. Постепенно ее
мрачные мысли стали рассеиваться.
«Нужно верить в лучшее. Звездное племя защитит своих детей».
Бабочка вспорхнула с земли в нескольких кошачьих хвостах от носа
Синегривки. Внезапно росшие рядом папоротники всколыхнулись, и из
стеблей на тропинку выкатился пушистый золотистый клубок.
— Попалась! — Львинолап, раскинув лапы, прыгнул на бабочку, но та
легко упорхнула. — Мышиный помет, — выругался оруженосец. Он

13.

сердито посмотрел вслед улетающей дичи. Сверкнув глазами, Львинолап с
досадой рванул когтями траву и пробормотал: — Попадись ты мне в
следующий раз, будешь знать!
В следующее мгновение оруженосец заметил застывшую на тропинке
Синегривку.
— Привет, — весело крикнул он.
«А где Острозвезд? — Синегривка повела носом — никаких следов
предводителя. Она недоверчиво прищурила глаза — но ведь Острозвезд и
Львинолап вышли из лагеря вместе!»
— Чем занимаешься? — беспечно поинтересовалась она.
«Может, Острозвезд послал Львинолапа охотиться? А они не боятся,
что Ветреница хватится своего оруженосца?»
Львинолап растерянно захлопал глазами.
— Я? — в его голосе вдруг появилась какая-то напряженность, словно
он не хотел откровенничать с Синегривкой. — Ничем, вообще-то. Только
что бабочку упустил.
— Где Острозвезд? — напрямую спросила Синегривка.
Львинолап застыл, открывая и закрывая пасть.
— Острозвезд?
— Ну да, Острозвезд, — ответила Синегривка, пытаясь разрядить
возникшую неловкость шуткой. — Такой рыжевато-бурый кот. Крупный.
Наш предводитель. Вы сегодня утром вместе выходили из лагеря.
— Да? — переспросил Львинолап, переминаясь с лапы на лапу. —
Правда? То есть, ты нас видела?
Синегривка не хотела, чтобы Львинолап подумай будто она за ним
шпионит. Поэтому она поспешно пояснила:
— Я почувствовала ваши запахи, когда ходила на поганое место. Мне
показалось странным, что вы отправились куда-то в такую рань, до выхода
рассветного патруля.
Львинолап растерянно обвел глазами лес, стараясь не встречаться с
ней взглядом.
— Ну, понимаешь… Острозвезд хотел начать пораньше. Тренировки…
Ну, ты знаешь.
— Угу, — кивнула Синегривка.
На самом деле она не поверила ни единому слову Львинолапа.
«Тренировки! С каких это пор оруженосцев учат ловить бабочек?»
— Ну, и как ты? — спросила она. — Есть успехи?
— Еще какие! — смущенно выпалил Львинолап. — Все замечательно.
Отлично. Острозвезд, он… знаешь какой? Лучше всех.

14.

Синегривка задумчиво склонила голову набок.
— И где же он сейчас?
— Скоро придет. Я… то есть, он… Он сказал, чтобы я никому не
рассказывал о том, что он делает.
Львинолап тут же захлопнул пасть и испуганно уставился на
Синегривку.
— То есть, что мы делаем, — неуклюже поправился он, потупив
глаза. — Извини. Это секрет.
С этими словами он прошмыгнул рядом, задев ее своей пушистой
золотой шерстью. Она не стала его останавливать и лишь молча проводила
взглядом.
Затем ее внимание привлек какой-то запах. Очень знакомый запах.
Синегривка ненадолго задумалась.
«Чем это пахнет? Кошачьей мятой! От шерсти Львинолапа пахло
кошачьей мятой! Значит, они с Острозвездом были на территории
Двуногих! Выходит, это и есть их секрет?»
От волнения у нее закололо в подушечках лап.
«Неужели Острозвезд подговаривает Львинолапа водиться с
домашними котами?»
Сорвавшись с места, Синегривка бросилась следом за Львинолапом.
Она должна разузнать, что происходит. Грустные слова Острозвезда громко
стучали в ее голове: «Лесные племена будут вечно враждовать между
собой».
«Неужели предводитель Грозового племени настолько разочаровался в
жизни воителей, что решил уйти к домашним котам? Но как он может так
страшно нарушить Воинский закон?»
Львинолап был уже на полпути к оврагу. Перепрыгивая через камни,
Синегривка мчалась за ним по пятам.
— Эй! — донесся снизу грозный вопль Вихрегона. — Сейчас же
прекрати швыряться камнями!
Резко остановившись, Синегривка поняла, что в горячке погони забыла
об осторожности. Она неслась, не разбирая дороги, и вылетавшие из-под ее
лап камни дождем сыпались по склону.
— Прости! — крикнула она и замерла, ожидая, пока Вихрегон
проведет своих патрульных.
— В следующий раз будь внимательнее, — проворчал Вихрегон.
Синегривка молча кивнула, провожая глазами шедших за отцом
Кривулю, Дроздовика и Зарянку.
— Не огорчайся, — шепнул Дроздовик, поравнявшись с ней. — Мы

15.

все время от времени забываем об этом.
Когда патрульные прошли, Синегривка медленно спустилась со
склона. Выйдя на поляну, она увидела Львинолапа, сидевшего возле кучи с
добычей.
Отлично, он совсем один! Сейчас она подойдет к нему и прямо
спросит, водил ли его Острозвезд в гости к домашним или нет.
Стена утесника задрожала, и в лагерь вошел Острозвезд.
«Лисий помет!»
Предводитель Грозовых котов выглядел совершенно спокойным,
шерсть его была прилизана волосок к волоску и источала сильный запах
орляка, как будто Острозвезд вывалялся в папоротниках специально.
«Зачем он стал бы это делать?»
Ответ был очевиден.
«Затем, чтобы избавиться от запахов Двуногих и кошачьей мяты! Как
он может? Великое Звездное племя, да ведь он же предводитель!»
Увидев Острозвезда, Пышноус со всех лап бросился к нему.
— Пестролапая уснула, — доложил он. — Котята поели немного
молока и тоже спят.
Острозвезд вопросительно изогнул кончик хвоста.
— Можно мне взглянуть на них?
Пышноус отошел, уступая ему дорогу.
— Котенок родился самым слабым из всех троих, — предупредил он,
когда Острозвезд протиснулся сквозь ветки ежевики.
Алосветик вышла из детской и направилась к Ветренице.
— Ну, наконец-то! — проворчала она, даже не пытаясь понизить
голос. — Его котята всю ночь были на грани жизни и смерти! Они могли
отправиться а Звездное племя, так и не увидев своего отца.
— Бедняжка Пестролапая, — кивнула Ветреница. — Она всю ночь
спрашивала об Острозвезде. Звала его. Как нехорошо! Даже не знаю, что
она теперь о нем думает!
Синегривка уставилась в землю. Выходит, не только она усомнилась в
верности Острозвезда.

16.

Глава II
Миновало несколько рассветов. Однажды утром Синегривка подошла
к Солнцесвету, умывавшемуся возле скалы и предложила:
— Я могу сходить в патрулирование.
Она специально выбрала момент, когда глашатай был один и еще не
собирал племя, чтобы распределить дневные обязанности.
— В последнее время ты постоянно вызываешься в патрулирование.
Боюсь, ты совсем забыла об охоте.
Синегривка промолчала. Она надеялась, что Солнцесвет не обратит
внимание на это ее стремление, Синегривка делала это неспроста — ей
хотелось обыскать территорию Двуногих и выследить там запахи
Острозвезда. С недавних пор она неотступно следила за предводителем и
всякий раз настораживалась, когда тот покидал пределы лагеря. Однако
пока все ее старания были напрасны. Ей до сих пор не удалось обнаружить
запах Острозвезда на территории Двуногих, и Синегривка стала
сомневаться, не была ли вся эта некрасивая история с домашними плодом
ее разыгравшегося воображения.
— Мне просто нравится патрулировать, — невозмутимо ответила она
Солнцесвету. — Но если хочешь, я могу пойти поохотиться.
— Возможно, охота покажется тебе более интересной, если ты

17.

возглавишь охотничий патруль? — спросил Солнцесвет.
Синегривка насторожила уши.
— Я? Ой, а можно?
— Решено, — кивнул Солнцесвет и взмахнул хвостом, подзывая к себе
воинов и оруженосцев.
Пока коты собирались, Синегривка не находила себе места от тревоги.
Она еще никогда не возглавляла патруль. Сумеет ли она справиться с
делом? Неужели сейчас ей самой придется решать, где охотиться, на какую
дичь и как долго?
— Отличная погодка, — промурлыкал Змеезуб, подходя к глашатаю.
Остролапник с готовностью бросился вперед, ему не терпелось как-нибудь
отличиться, чтобы поскорее стать воителем. Другие воины и оруженосцы
тоже потихоньку подтягивались к скале. Зарянка, только что покончившая с
едой, облизывалась на ходу, а Рябинка деловито вылизывала грудку — она
еще не успела закончить свое утреннее умывание.
И только Безух подошел один, без своей ученицы Нежнолапки. Вот
уже три дня та лежала в своем гнездышке не в силах ни есть, ни
шевелиться.
Алосветик перебралась в палатку оруженосцев, чтобы ни на миг не
оставлять больную без присмотра.
Чтобы хоть чем-то себя занять, Безух без устали помогал Пятнистому
тренировать Розолапку, так что рыжая ученица уже дважды с блеском
выдержала испытания. Львинолап не находил себе места от зависти.
— Она станет воительницей раньше меня! — сокрушался он.
— Так ведь она и ученицей стала раньше тебя, — поддразнивала его
Синегривка.
Она решила не расспрашивать Львинолапа об Острозвезде.
Подозрения днем и ночью жгли ее изнутри, но приходилось считаться с
очевидным: если ее опасения беспочвенны, Львинолапа оскорбит ее
недоверие к предводителю. Если же она окажется права, то только поставит
молодого оруженосца в сложное положение, заставив делать выбор между
верностью предводителю и их дружбой. Синегривка не имела права так
много требовать от Львинолапа и не хотела причинять ему боль.
— Белогривка!
Громкий окрик Солнцесвета вывел Синегривку из задумчивости.
— Отправишься патрулировать границу с Речным племенем вместе с
Дроздовиком, Пятнистым, Птицехвостом и Ветреницей.
Синегривка знала, что это уже второй патруль, посланный к Нагретым
Камням за сегодняшний день. Грозовые коты не сомневались, что соседи

18.

ни за что не удовлетворятся подаренным им куском территории и вскоре
попытаются наложить лапу и на близлежащие земли.
— Рябинка и Златолапка, вы с Горностайкой пройдетесь вдоль
границы с племенем Теней.
Солнцесвет посмотрел на Алосветик, которая с потухшим взором
сидела возле палатки оруженосцев. Возможно, он подумал о том, что ей
лучше бы отправиться в патрулирование, чем днем и ночью убиваться над
своей тяжелобольной дочкой. Но Солнцесвет быстро отвел глаза и
продолжал:
— Змеезуб, Остролапник, Безух и Зарянка, — названные коты подняли
головы, — вы идете охотиться.
Остролапник, задрав хвост, в возбуждении забегал вокруг своего
наставника.
— Патруль возглавит Синегривка, — продолжал Солнцесвет.
— Что? — взвился Остролапник, непонимающе глядя на Синегривку.
— Что слышал, — отрезал Солнцесвет и отошел к Алосветик, оставив
Синегривку в одиночестве под изумленным взглядом косматого
оруженосца.
Остролапник склонил голову набок и насмешливо спросил:
— Ну и где же мы сегодня будем охотиться?
— На Змеиной горке, — выпалила Синегривка первое, что пришло ей
в голову.
Змеезуб смерил ее холодным взглядом.
— Это рискованно. Однако риск может оправдаться. Там уже давнымдавно никто не охотился.
— Потому что там водятся одни только лисы и змеи, — осклабился
Остролапник.
Синегривка взмахнула хвостом, подметая землю.
— Ты ведь не боишься, правда? — с вызовом спросила она, глядя
прямо в глаза Остролапника. Не хватало только, чтобы ее запугал какой-то
оруженосец, пусть даже этот оруженосец крупнее и сильнее ее! В конце
концов, она воительница, и Остролапник просто обязан относиться к ней с
уважением.
Синегривка посмотрела на Безуха и Зарянку:
— Готовы?
Безух молча кивнул, а Зарянка лишь царапнула когтями землю, словно
ей не терпелось как можно скорее сорваться с места.
— Отлично, — кивнула Синегривка и бросилась к выходу, моля
Звездное племя, чтобы соплеменники отправились за ней следом. Выбежав

19.

из лагеря, она с облегчением услышала за спиной топот кошачьих лап, и
вскарабкавшись по склону, углубилась в лес.
— Почему мы пошли длинным путем? — крикнул Остролапник, когда
Синегривка повернула к оврагу, ведущему к Змеиной горке.
Синегривка помедлила с ответом, внезапно усомнившись в
правильности своего решения.
— Это более пологая дорога, — ответила Зарянка. — Здесь мягче и
удобнее бежать.
— Ну да, конечно, — процедил Остролапник.
Синегривка промолчала.
— Давай тут срежем! — снова заорал неугомонный оруженосец,
обгоняя ее и перепрыгивая через ствол поваленного дерева. Повернувшись
к Синегривке, он махнул хвостом в сторону зарослей ежевики.
— Хочешь, чтобы мы оставили свои шкуры на этих колючках? — еле
сдерживаясь, спросила Синегривка.
«Он что, собирается оспаривать каждый ее шаг?»
— Вернись на место, Остролапник, — рявкнул не на шутку
разозлившийся Змеезуб. — Побереги силы для охоты.
Остролапник недовольно вернулся в хвост процессии.
Вдруг впереди прошуршала ветка. Синегривка припала к земле и,
взмахнув хвостом, приказала остальным сделать то же самое. «Будет
неплохо поймать пару птичек по дороге». Она медленно поползла вперед,
не сводя глаз со слабо колыхавшейся листвы, за которой скрывался
маленький певчий дрозд.
— Так мы идем охотиться на Змеиную горку или нет? — крикнул
вдруг Остролапник.
Дрозд стремительно перелетел на более высокую ветку и
оглушительным криком предупредил окрестных птиц об опасности.
«Остролапник сделал это нарочно!»
— Остролапник! — вышел из себя Безух. — Когда ты научишься
держать пасть закрытой? Теперь вся дичь вокруг знает, что мы здесь!
Змеезуб повернулся к своему оруженосцу.
— Мы охотимся для своего племени! — грозно прошипел он.
Остролапник виновато втянул голову в плечи, однако искоса бросил
торжествующий взгляд на Синегривку.
— Ладно, — проворчала она. — Идем на Змеиную горку.
По дороге к скалистому склону Синегривка придумала, как наказать
Остролапника. Она принюхалась, вспомнив о лисе, которая погналась за
ней и Солнцесветом, когда они были вблизи этого места.

20.

«Ни одного свежего запаха. Ну и что? Все равно нужно быть начеку».
Она подошла к подножию скал.
— Будешь стоять на страже здесь, — сказала она Остролапнику. — Кто
знает, вдруг лиса вернется? Предупреди нас, если заметишь какую-нибудь
опасность. А мы пока поищем дичь вон там, — Синегривка кивнула на
стену камней в хвосте от того места, где они остановились. Окинув
взглядом котов, она предупредила: — Не забывайте, что под камнями и в
трещинах могут прятаться змеи.
Безух и Зарянка молча кивнули. Змеезуб смерил Синегривку долгим
взглядом, но ничего не сказал. Ей было страшно неловко отдавать
приказание старшим воинам, но Солнцесвет поставил ее во главе патруля,
и Синегривка была полна решимости выполнить свои обязанности.
— А почему это я должен караулить? — буркнул Остролапник. — Это
скучно!
К удивлению Синегривки, Змеезуб не стал выгораживать своего
ученика. Напротив, он резко бросил:
— Потому, что по дороге сюда ты дал всем понять, что охота тебя
нисколько не интересует.
Синегривка с мрачным торжеством взмахнула хвостом и, спрыгнув на
скалы, принюхалась, приоткрыв пасть.
Безух уже скрылся в зарослях невысоких кустарников, а Змеезуб и
Зарянка принялись обнюхивать камни.
— Осторожно! — крикнул вдруг Остролапник.
Синегривка вопросительно покосилась на него.
— Что такое?
— Ничего, — невозмутимо ответил Остролапник, не поднимая глаз от
земли. — Жучка нашел.
Стиснув зубы, Синегривка вернулась к охоте.
«Мышь!»
Она заметила движение еще до того, как маленькая тень юркнула в
расщелину между двумя валунами. Насторожив уши, Синегривка приняла
охотничью стойку.
«Кажется, змей нигде не видно!»
Молниеносно сунув лапу в трещину, она выудила оттуда мышь.
Быстро прикончив дичь, Синегривка бросила ее на землю рядом с
Остролапником.
— Посторожи, только не ешь, — предупредила она.
Остролапник с бешенством посмотрел на нее, но Синегривка
отвернулась и молча стала подниматься вверх по камням.

21.

— Змея! — крикнул Остролапник, когда она была уже на самой
вершине.
Синегривка резко обернулась и, вцепившись когтями в камни, с
опаской посмотрела вниз.
Остролапник невинно захлопал глазами.
— Ой, обознался, — нагло ухмыльнулся он. — Это просто хвост
Безуха мелькнул в кустах. Как я мог так ошибиться?
Кипя от злости, Синегривка снова занялась делом. На этот раз она
почуяла кролика. Заметив на камнях маленькие кругляши свежего помета,
она невольно вспомнила старую недобрую шутку, которую оруженосцы
любят проделывать с котятами, подсовывая им эти катышки под видом
сладких ягод.
Следуя за запахом, она вышла на усыпанную сухой листвой площадку
на вершине Змеиной горки и тихонько пошла по камням, возбужденно
подрагивая усами.
Что-то белое трепетало прямо под кустом впереди.
Синегривка напряглась и приняла стойку. Потом бесшумно двинулась
вперед, затаив дыхание и как можно сильнее втянув живот, чтобы не
шуршать листьями. Рот у нее наполнился слюной от головокружительного
запаха кролика.
— Тревога! — снова завизжал Остролапник.
«Мерзкий гаденыш! Какую шутку он придумал на этот раз?»
Синегривка решила не обращать внимания на выходки Остролапника.
Ничто не помешает ей поймать кролика!
Шустрый зверек еще глубже зарылся в куст. Синегривка подошла
ближе и медленно просунула голову сквозь листву.
«Вот он!»
Сидит, как ни в чем не бывало, и грызет свежие ветки, торчащие из
середины куста. Синегривка выпустила когти, как можно выше подняла
хвост и прыгнула.
Она приземлилась точно на спину кролика и убила его одним укусом
еще до того, как бедняга сообразил, что произошло. Судорога, еще одна —
и кролик мертв. Синегривка с усилием вытащила его из куста, радуясь
приятной тяжести своей добычи. Этого хватит, чтобы накормить не только
всех старейшин, но и Пестролапую в придачу!
— СОБАКА!!!
Оглушительный вопль Остролапника ударил по ушам. На этот раз в
крике оруженосца звучал неподдельный ужас. Синегривка принюхалась, и
шерсть у нее встала дыбом. Она почуяла запах собаки и почти

22.

одновременно с этим услышала совсем рядом топот тяжелых неуклюжих
лап.
Не выпуская из пасти кролика, Синегривка бросилась к ближайшему
дереву и стала взбираться на него, как белка. Ей казалось, что у нее сейчас
отломится шея под тяжестью кролика.
Страшные челюсти лязгнули прямо рядом с ней, и Синегривка едва
успела отдернуть хвост. Собака бросилась к дереву, захлебываясь
свирепым лаем. Глаза ее сверкали от возбуждения.
Синегривка полезла еще выше, с такой силой впиваясь в кору, что
мелкая крошка дождем сыпалась на собаку, в ярости скребущую передними
лапами по стволу. Синегривка затравленно огляделась, сердце у нее
отчаянно колотилось от страха. Она немного успокоилась, заметив на ветке
соседнего дерева бурый силуэт Зарянки.
— Остролапник! — громко позвал Змеезуб.
— Я здесь, — послышалось где-то над головой Синегривки, и она с
облегчением перевела дух!
«Значит, наглый оруженосец тоже успел спастись от собаки!»
Змеезуб продолжил перекличку, и вскоре Синегривка услышала
срывающийся голос Безуха:
— Здесь!
— Синегривка? — выкрикнул Змеезуб.
Синегривка еще крепче вцепилась зубами в кролика. Она не могла
отозваться. Что ей теперь делать? Как спуститься? Мерзкая псина теперь ни
за что не уберется от дерева — еще бы, разве она может упустить
возможность слопать сразу и кошку, и кролика в придачу! Она уже чует
запах свежей крови.
И тут послышался грозный оклик Двуногого. Собака застыла, потом
раздраженно зарычала, но Двуногий крикнул еще раз. Тогда собака, скуля
от отчаяния, поплелась прочь.
Тяжеленный кролик оттягивал ноющие челюсти Синегривки, но она
дождалась, пока собака и Двуногий не уберутся подальше, и только после
этого медленно спустилась по стволу. Неуклюже спрыгнув с дерева и
больно ударившись когтями, она бросилась к подножию Змеиной горки.
— Синегривка!
Соплеменники бегали вокруг, испуганно окликая ее.
Синегривка швырнула кролика им под лапы.
— Простите, — пропыхтела она. — Не могла раньше отозваться.
— Вот это да! — ахнула Зарянка, во все глаза глядя на огромного
кролика.

23.

— Ты что, не слышала моего предупреждения? — возмутился
Остролапник. — Я чуть глотку не сорвал от крика!
— Я все слышала! — огрызнулась Синегривка, не желая признавать,
что не придала значения его предостережению. — Но что я могла сделать?
У меня пасть была занята кроликом.
Безух подбежал к ближайшему дереву и, разбросав листву, вытащил
из-под корней воробья. Змеезуб снова взобрался на Змеиную горку и
вернулся с землеройкой, заботливо спрятанной между валунами.
— Где моя мышь? — грозно спросила Синегривка у Остролапника.
Сердце у нее постепенно перестало колотиться, как бешеное, да и лапы
больше не дрожали.
«Самое время напомнить котам, кто сегодня главный!»
— Не волнуйся, цела твоя мышь, — проворчал Остролапник, сердито
сверкнув глазами. Он раскопал когтями мягкую землю и молча бросил
мышь под лапы Синегривке.
— Отлично, — похвалила его она. — Мне кажется, добычи уже
достаточно.
— Возвращаемся в лагерь? — спросила Зарянка.
Синегривка кивнула. Подобрав своего кролика, она первой
направилась в сторону оврага.
Когда она проходила мимо Остролапника, тот недовольно процедил:
— Зачем было ставить меня в дозор, если никто не слушает моих
предупреждений?
— Неправда, как только ты закричал, я сразу же забрался на дерево, —
возразил Безух.
— Перестань ворчать, — одернул оруженосца Змеезуб. — Мы все
целы и невредимы, это самое главное.
— И добычу сберегли, — добавила Зарянка.
Когда они добрались до оврага, у Синегривки страшно разболелась
шея. Она изо всех сил старалась не тащить кролика по земле, но чем ближе
они подходили к оврагу, тем тяжелее становилось Синегривке нести его.
Скорее бы бросить этого кролика в кучу с добычей! Когда коты подошли к
краю склона, Остролапник, сорвавшись с места, бросился вниз. Синегривка
побежала за ним, с трудом удерживая в пасти раскачивающегося кролика.
— Слышите? — Остролапник остановился так резко, что Синегривка
едва в него не врезалась.
— Что? — пробурчала она, не разжимая зубов.
Синегривка увидела, как Остролапник насторожил уши.
— Я что-то слышу.

24.

Остальные охотники сгрудились позади Синегривки.
— Я тоже, — прошептала Зарянка.
Синегривка обернулась, а Змеезуб приоткрыл пасть, чтобы втянуть
воздух.
— Собака! — прорычал он. — Она возвращается!
Безух затравленно завертел головой.
— Н-н-наверное, она учуяла кролика!
За спиной у котов послышался гулкий топот тяжелых лап, сминавших
листья и с треском ломавших ветки. Собака мчалась прямо на них!
— Она ни в коем случае не должна обнаружить наш лагерь! —
закричал Змеезуб.
Синегривка представила, как разъяренная собака врывается в палатки.
Котята Пестролапой точно не переживут этого кошмара…
Она быстро бросила на землю кролика и сказала:
— Я сейчас отнесу его на вершину и брошу там. Если повезет, это ее
остановит.
— Отличный план, — одобрил Змеезуб. — Безух, беги в лагерь,
предупреди племя. Пусть воители охраняют вход на случай, если она
осмелится сунуться туда.
Когда Безух умчался прочь, Синегривка подняла кролика и поволокла
его на склон, всей душой надеясь, что жирная дичь отвлечет собаку от
котов.
— Нееет! — взревел Остролапник. В его голосе было столько ярости,
что Синегривка замерла на месте. — Это мы поймали кролика! Нам он и
достанется, — сорвавшись с места, оруженосец вихрем промчался мимо
Синегривки и скрылся на вершине.
— Остролапник! — бросился за ним следом Змеезуб.
Синегривка устало бросила кролика под лапы Зарянке.
— Если собака спустится, брось ей кролика. Надеюсь, это ее
задержит. — С этими словами она, перепрыгивая через камни, побежала
вдогонку за Змеезубом.
Синегривка взбежала на вершину как раз в тот момент, когда собака
выпрыгнула из кустов. Остролапник смело ринулся ей навстречу, выгнув
спину дугой и распушив хвост. Когда собака бросилась на него, он с
размаху полоснул ее когтями по морде и тут же нанес еще один удар, метя в
глаза. Кровь брызнула на траву.
Воя от боли, собака отпрянула назад, скаля зубы. Но Остролапник не
терял времени даром. Он развернулся, поднырнул врагу под живот и,
опрокинувшись на спину, прошелся когтями по нежной коже. Собака

25.

заревела от боли, но Остролапник не испугался. Отбежав в сторону, он
присел на задние лапы и замахал в воздухе окровавленными когтями. С
безумной отвагой он принялся царапать когтями собачью морду, нанося
удар за ударом до тех пор, пока собака не начала пятиться назад.
— Беги к своим Двуногим, пустолайка! — зашипел Остролапник,
нанося страшный удар по собачьему носу.
Захлебываясь воем, собака бросилась наутек.
— Великие небесные предки! — прошептал Змеезуб, глядя ей вслед.
Ликующий Остролапник повернулся к своему наставнику и закричал:
— Никто не смеет отнимать дичь у Грозового племени!
Синегривка только глазами хлопала. Она впервые в жизни столкнулась
с такой беспримерной, пусть и безрассудной, отвагой. Застыв от изумления,
она молча смотрела на Остролапника, который важно прошествовал мимо
нее вниз по склону.
Вихрегон, Солнцесвет и Однозвезд выбежали к подножию холма. Все
они с каким-то благоговейным восторгом смотрели на оруженосца.
— Собака сбежала! — прокричал он, и Синегривка с удивлением
заметила, что Остролапник даже не запыхался после драки. Не прибавив
больше ни слова, храбрый оруженосец прошествовал мимо ошеломленных
воителей ко входу в лагерь.
Синегривка подобрала кролика и бросилась за ним. Пока Остролапник
принимал поздравления соплеменников, она молча прошла к куче и
положила туда свою добычу.
— Да он ей чуть нос не оторвал! — хвастался своим учеником
Змеезуб.
— А собака-то большая была? — со страхом спросила Алосветик.
— Больше барсука, — небрежно бросил раздувшийся от
самодовольства Остролапник.
Сорняк и Шаркун выбрались из-под поваленного дерева и
приковыляли на поляну.
— Он в одиночку сразился с собакой? — охнул Шаркуна — Да такого
в лесу не бывало со времен Львиного племени!
Острозвезд одним прыжком взлетел на скалу и закричал:
— Соплеменники! Я думаю, настало время произвести Остролапника
в воители!
Коты встретили это предложение дружными криками одобрения.
Острозвезд спрыгнул со скалы и подошел к Остролапнику, замершему
посреди поляны.
— Подойди ко мне, юный оруженосец.

26.

— Уже почти воитель! — с гордостью прошептала Ветреница.
Алосветик покосилась на палатку оруженосцев, откуда показалась
изможденная мордочка Нежнолапки. Глаза больной кошки радостно
сверкали от гордости за брата.
«Доживет ли она до собственной церемонии?» — с грустью подумала
Синегривка.
Сердце ее невольно сжалось от тревоги, когда она увидела, как
исхудавшая Нежнолапка с трудом выходит из ветвей и, дрожа всем телом,
опускается на землю прямо перед входом в палатку.
Острозвезд поднял голову.
— Я произвожу тебя в воины. Отныне тебя будут звать Остролапом,
ибо твои острые когти сегодня прогнали страшного врага с нашей
территории. Звездное племя гордится твоей отвагой и выучкой и
приветствует тебя в рядах славных Грозовых воителей. Служи своему
племени верой и правдой, Остролап!
Остролап с гордостью обвел глазами соплеменников. Белогривка
первая выбежала из толпы и, громко мурлыча, прижалась щекой к щеке
своего друга.
Синегривка с трудом пригладила вставшую дыбом шерсть. Ей было
противно смотреть на надменную физиономию Остролапа. Интересно,
какой воин из него получится? Он, безусловно, был очень смел, и только
что еще раз доказал это, но в животе у Синегривки скреблись острые когти
тревоги. В сердце настоящего воителя не должно быть места гордыне.
Излишняя самоуверенность может обернуться страшной бедой как для
самого воителя, так и для его товарищей.
Солнцесвет подошел к куче и принялся раздавать Грозовым котам
добычу.
— Пировать, так пировать! — громко объявил он, швыряя кролика к
лапам Сорняка.
Глаза старика радостно засверкали.
— Надеюсь, ты поделишься с соседями, старый жадина, — весело
подскочила к нему Зяблица.
Ветреница отнесла в детскую дрозда и поспешно вернулась, чтобы
разделить трапезу с Рябинкой и Змеезубом.
До самого восхода луны Грозовые коты с удовольствием лакомились
свежей едой и слушали рассказы стариков. Наконец, Острозвезд широко
зевнул и поднялся.
Коты разом замолчали, вопросительно глядя на своего предводителя.
Тот медленно обвел всех взглядом, кашлянул и сказал:

27.

— Сегодня я, как никогда, горжусь своим племенем.
Синегривка прищурила глаза. Церемония посвящения в воители уже
завершилась, так к чему эти речи? Острозвезд никогда не отличался
многословием.
— Спасибо всем вам, — произнес предводитель и, склонив голову,
скрылся в своей палатке.
«Он говорил так, словно прощался!» Настроение у Синегривки совсем
испортилось. Она слышала, как Зяблица говорила Шаркуну, что у
предводителя осталась последняя, девятая, жизнь. «Может быть, в голосе
Острозвезда поэтому звучала такая грусть? Отныне каждая битва может
стать для него последней».
Синегривка встала и снова почувствовала тупую боль в шее. Она
вошла в свою палатку. Белогривка уже свернулась клубочком на подстилке,
а Остролап лежал на земле рядом с ней. Сегодня у него не было времени
приготовить себе гнездышко.
Синегривка с раздражением подумала о том, что она уже знает, где
новый герой племени устроит себе постель. Она поежилась, сердце ее
печально сжалось от тоски по теплой шерсти сестры. Обычно они спали
рядышком, и пушистый бочок Белогривки не раз спасал Синегривку от
пронзительного ночного холода. Но сегодня сестра прижималась к своему
Остролапу.
Синегривка вздохнула. Теперь, когда Остролап перебрался в воинскую
палатку, ей уже негде будет спрятаться от этого напыщенного болвана. Как
несправедлива жизнь! Уж если Белогривке приспичило завести дружка, так
неужели нельзя было выбрать кота, который не раздражал бы ее сестру!

28.

Глава III
— Она не просыпается! Она не просыпается!
Жуткий вопль Алосветик облетел спящий лагерь.
Синегривка вихрем вылетела из палатки.
«Нежнолапка!»
Стоило ей выбежать на поляну и увидеть безумные глаза Алосветик,
как Синегривка сразу поняла, что случилось самое страшное — маленькая
крапчатая ученица умерла.
— Я и вылизывала ее, и трясла, но она не открывает глаза! — рыдала
несчастная мать.
Все племя высыпало из своих палаток. Пока коты сонно моргали,
озираясь в предутренних сумерках, Синегривка ворвалась в палатку
оруженосцев, упала возле подстилки Нежнолапки и зарылась носом в
шерсть бывшей соседки. Странная неподвижность маленького тела и
нездешний холод шерсти заставили ее сердце болезненно сжаться. Она уже
проходила через это однажды, когда сидела над телом Лунницы, и даже
тогда ее мольбы не смогли сотворить чуда. Мертвые не возвращаются.
— Нежнолапка, — беспомощно прошептала Синегривка, понимая, что
маленькая ученица ее уже не слышит. — Нежнолапка…
Глаза ее заволокло слезами. Дрожа от горя, она прижалась

29.

подбородком к боку Нежнолапки.
Зашуршали папоротники, и в палатку вошел Пышноус.
Подняв голову, Синегривка посмотрела на ученика целителя и глухо
произнесла:
— Она умерла.
— Сейчас она уже в Звездном племени, ни прошептал Пышноус и,
словно угадав мысли Синегривки, на миг прижался подбородком к ее
голове. — Лунница позаботится о ней.
Синегривка болезненно сморщилась.
— Но Нежнолапка так и не стала воительницей, — прошептала она. —
Ей разрешат вступить в Звездное племя?
— Конечно, уверенно ответил ученик целителя. — Она родилась в
племени и умерла в нем. Звездное племя с любовью примет ее на небесах.
«Но мы больше никогда не будем охотиться вместе…»
— Подожди снаружи, пожалуйста, — мягко подтолкнул ее к выходу
Пышноус.
Синегривка молча вышла из папоротников. Глаза ее соплеменников
сверкали в полумраке поляны.
Алосветик подняла голову и глухо спросила:
— Она умерла?
Синегривка кивнула. Розолапка, сидевшая рядом с матерью, еще
крепче прижалась к ее боку.
Остролап подбежал к ним и хрипло спросил:
— Можно мне увидеть ее?
Алосветик ласково погладила его кончиком хвоста.
— Конечно, малыш. Пожелай своей сестре легкого пути в небесные
угодья наших предков.
Когда Остролап скрылся в палатке, Розолапка посмотрела на мать и
еле слышно спросила:
— Ты была с ней, когда…
— Я уснула, — срывающимся от муки голосом ответила Алосветик. —
Потом проснулась и почувствовала… От нее пахло… — она замолчала,
подыскивая нужное слово. — …по-другому.
Синегривка поняла. Она помнила запах материнского тела — запах
смерти, который не могли заглушить ни розмарин, ни лаванда.
Тоненький писк донесся из детской. Синегривка посмотрела сквозь
толпу в ту сторону, откуда доносились звуки, и увидела маленького
полосатого котенка, сидевшего на краю поляны.
Солнцесвет подошел к малышу.

30.

— Привет, маленький воин! Тебя зовут Когтишка?
Котенок смело посмотрел на глашатая, а потом обвел глазами толпу
котов.
— А что случилось? — спросил он.
— Нежнолапка умерла, — мрачно ответил Солнцесвет.
Когтишка вопросительно склонил набок голову.
— Она была воительница?
— Когтишка! — закричала Ветреница, выбегая из детской. — Что это
ты здесь делаешь?
— Хотел узнать, почему все проснулись, — ответил малыш.
Ветреница ласково лизнула его в макушку.
— Я с самого начала знала, что ты у нас очень любознательный
котенок, — промурлыкала она и посмотрела на глашатая. — Он был самым
слабеньким в помете, а теперь стал самым сильным!
— Я никогда не был самым слабым, — возмутился Когтишка, широко
раскрывая розовый ротик.
— Конечно, малыш, — закивала Ветреница. Она схватила
брыкающегося котенка за шкирку и понесла обратно в детскую.
Из папоротников вылез Гусохвост.
— Что тут случилось?
Алосветик сердито посмотрела на него и процедила:
— Нежнолапка умерла.
— Ну что, — вздохнул Гусохвост. — Когда кота призывает к себе
Звездное племя, даже лучший целитель бессилен.
— Гусохвост прав, — сказал Пышноус, выходя из палатки
оруженосцев. — Мы сделали все, что могли.
— Какое счастье, что у нас есть ты, Пышноус, — громко сказала
Рябинка, с вызовом отворачиваясь от Гусохвоста. — Мы все знаем, что ты
всегда делаешь все, что в твоих силах.
Синегривка заметила, что никто из котов не заговаривает со стариком,
словно его вообще нет на поляне.
Холодок пробежал по спине Синегривки, когда она поняла, что
случилось. Грозовое племя утратило веру в старого целителя. Теперь она
вспомнила, что когда Кривуля занозила лапу, то сразу же побежала искать
Пышноуса. С ним, и только с ним Ветреница каждый день советовалась о
здоровье Пестролапой и ее котят.
Синегривка посмотрела на Гусохвоста. Казалось, он даже не заметил
едкого замечания Рябинки и продолжал задумчиво смотреть куда-то вдаль.
Что же теперь будет? Если племя больше не доверяет своему целителю, то,

31.

может быть, она совершает глупую ошибку, продолжая втайне верить в
свое пророчество?
Рябинка теснее прижалась к боку Алосветик.
— Я помогу тебе приготовить Нежнолапку к церемонии прощания, —
прошептала она.
— Да-да, — кивнула Алосветик, опуская глаза. — Я схожу за
розмарином.
Синегривка отвернулась. Она не могла снова пройти через этот
кошмар, не могла смотреть, как еще одну кошку будут готовить к
путешествию в Звездное племя. Вдруг она почувствовала, как Солнцесвет
потерся щекой о ее плечо.
— Идем со мной, — сказал глашатай. — Я собираю рассветный
патруль. — Повернув голову, он кивнул Львинолапу. — Ты можешь пойти с
нами.
Розолапка поспешно выбежала вперед.
— А мне можно?
— Конечно, — кивнул Солнцесвет и ласково погладил ее хвостом по
боку. — Пятнистый? — окликнул глашатай наставника Розолапки. —
Позови Ветреницу, пусть тоже идет с нами.
Еле волоча лапы, Синегривка направилась к выходу следом за
глашатаем и остальными патрульными. Все-таки в глубине души она была
рада возможности выйти из охваченного скорбью лагеря.
Когда коты добрались до вершины холма и устремились в лес,
Солнцесвет поравнялся с Синегривкой и сказал:
— Мне очень грустно, что Нежнолапка умерла. Но племя должно
пережить эту утрату и жить дальше. Мы должны, как всегда, охранять
границы и пополнять кучу с добычей.
Синегривке стало так тяжело, словно она наглоталась камней. Но
Солнцесвет был прав. Как бы там ни было, она должна защищать свое
племя. Другие коты тоже страдают, но все равно исполняют свой долг.
Патрульные медленно брели через лес. Ветреница ни на шаг не
отходила от Розолапки. Говорить никому не хотелось, поэтому до Нагретых
Камней они дошли в полном молчании.
Солнце поднялось над горизонтом, разлив бледный утренний свет над
ветвями деревьев. Запели птицы, и вскоре весь лес зазвенел от их трелей.
Синегривке хотелось, чтобы они замолчали, но она понимала, что это
глупо.
«Разве птицы знают о смерти Нежнолапки? У них своя жизнь, свои
радости и горести. Они ни в чем не виноваты».

32.

— Стойте! — внезапно прошипел Солнцесвет, замирая с поднятой
передней лапой.
Он втянул ноздрями воздух, и шерсть встала дыбом на его спине.
— Речное племя!
Синегривка обвела глазами деревья на краю леса и увидела Нагретые
Камни, розовеющие в лучах утреннего солнца. Теперь и она почувствовала,
что запах Речных котов, переносившийся через границу, сегодня был
намного сильнее, чем обычно.
— Смотрите! — ахнула Ветреница, припадая к земле. Ее взгляд был
устремлен на поросший травой склон, выступающий над зарослями
ежевики. — Они перешли границу!
Синегривка вся распушилась, заметив в траве кончик гладкого,
прилизанного хвоста. Потом еще один. Запах рыбы ударил ей в ноздри. Она
услышала, как трещат ветки, раздвигаемые Речными котами,
пробирающимися сквозь заросли.
— Я так и знал! — прорычал Солнцесвет. Пригнувшись к самой земле,
чтобы его рыжая шерсть не бросилась в глаза врагам, он подозвал к себе
Львинолапа. — Беги в лагерь и сообщи Острозвезду, что соседи вторглись
на нашу территорию. Речные коты перешли границу. Мы не можем
прогнать их своими силами. Пусть Острозвезд немедленно пришлет сюда
подкрепление.
Львинолап кивнул. Вихрем пронесясь мимо Синегривки и Пятнистого,
он помчался обратно по тропинке, ведущей к холму.
— Отступим немного, — негромко приказал Солнцесвет. Юркнув в
густые заросли папоротников, патрульные прижались к земле.
Бешеная злоба кипела в груди у Синегривки. С каких это пор они
должны прятаться на своей собственной территории?
— Мы нападем на них, как только подойдет подкрепление, —
прошептал Солнцесвет, словно прочитав ее мысли.
Добравшись до ежевики, Речные коты замедлили свое продвижение.
Услышав сдавленные проклятия, Синегривка догадалась, что пушистые
Речные воители не ожидали встречи с колючками. Они не привыкли к
зарослям и кустарникам с острыми шипами.
«Надеюсь, это их остановит хотя бы ненадолго!» — подумала она,
выпуская когти. Потом осторожно выглянула сквозь листву.
«Сколько здесь Речных котов? Куда они идут? Неужели прямо в лагерь
Грозового племени? Она невольно поморщилась от резкого запаха
соседей. — Они метят нашу территорию! — задыхаясь от возмущения,
прошептала Синегривка, поворачиваясь к Солнцесвету. — Как они смеют?»

33.

— Они не могут решить, в какую сторону идти, — догадалась
Ветреница.
Наконец патрульные Речного племени кое-как выбрались из ежевики и
устремились в противоположную от оврага сторону.
— Чего они хотят? — удивилась Розолапка.
Солнцесвет помолчал, обдумывая ситуацию.
— Их слишком мало для того, чтобы напасть на Грозовой лагерь, —
медленно произнес он. — В любом случае, они — слава Звездному
племени! — идут в другую сторону. Мне кажется, они просто ищут наш
патруль, чтобы затеять драку.
— Но зачем? — пролепетала Синегривка. Она не могла понять, какую
цель преследовали Речные коты, отправив такой немногочисленный и
неподготовленный патруль на чужую территорию.
— Хотят доказать, что эта часть леса тоже принадлежит им.
— С какой стати? — взвилась Синегривка, едва сдерживаясь, чтобы не
вылететь из папоротников и не броситься на Речных котов, понимая, что
это было бы не только безрассудно, но и попросту глупо. Что она может
сделать против целого патруля? Но ведь, согласно предсказанию, она
должна быть огнем, который просияет над лесом! Может быть, ей как раз
следует выбежать и смело выступить против захватчиков, как Остролап
вчера выступил против собаки? Синегривка зажмурилась и стала
лихорадочно вспоминать боевые приемы, которым научил ее Солнцесвет.
Наверное, глашатай почувствовал ее напряжение или заметил, как она
беспокойно перебирает лапами, потому что твердо сказал:
— Как только придет подмога, мы проучим этих наглецов.
Словно в ответ на его слова сзади зашуршали папоротники, и перед
изумленными котами появился Дроздовик.
— Мы заметили патруль Речного племени, — тихо доложил он. — Они
нас не видели — были заняты борьбой с колючками, — прибавил он,
усмехнувшись.
Солнцесвет тихонько фыркнул.
— Да уж, наша территория встретила их не слишком гостеприимно!
— Давайте оттесним их в заросли и там зададим жару! — предложил
Дроздовик.
— Не так-то просто атаковать в подобном месте, — засомневалась
Ветреница.
— Если нам будет непросто, значит, им будет совсем невмоготу, —
ответил Солнцесвет. — Они не привыкли к ежевике, а мы с детства умеем
обращаться с колючками. — Он быстро посмотрел на Дроздовика. — Кого

34.

ты привел с собой?
— Вихрегона, Остролапа, Космача, Белогривку, Смерча и Лоскута, —
перечислил воин. — На вершине холма ждет еще один патруль, мы
выставили его там на случай, если Речные коты каким-то чудом вырвутся
из наших лап. Мы же не знали, сколько их тут.
— Теперь у нас вполне хватит сил прогнать их с нашей земли, —
прищурился Солнцесвет.
— Мы должны не просто вышвырнуть их, — прорычал Остролап,
раздвигая плечами стебли папоротников. — Нужно преподать им такой
урок, чтобы они его вовек не забыли!
— Когда они на своей шкуре поймут, что мы можем дать им отпор, они
трижды подумают прежде чем снова соваться на нашу территорию, —
ответил Солнцесвет, поворачиваясь к Вихрегону. — Разделимся на три
отряда. Ты возглавишь первый и нападешь на них прямо на склоне, — он
кивнул на холм, к которому направлялись Речные коты. — Возьми с собой
Лоскута и Ветреницу. Вы нанесете им первый удар. А затем мы выступим с
двух сторон. Смерч?
Серый воин быстро поднял голову.
— Слушаю!
— Останешься здесь с Космачом, Дроздовиком и Остролапом. Когда
Вихрегон подаст сигнал — бросайтесь в атаку. Я возьму с собой
Синегривку, Белогривку, Розолапку и Пятнистого. Мы нападем сбоку и
оставим врагам путь к границе, чтобы они могли унести лапы.
— Нужно порвать их в клочья, а не отпускать восвояси! — прошипел
Остролап.
— Воители не льют кровь понапрасну! — отчеканил Солнцесвет,
грозно посмотрев на молодого воина. — Если мы можем выиграть битву
без жертв, мы это сделаем!
Не говоря больше ни слова, глашатай бесшумно выскользнул из
папоротников, остальные члены его отряда молча последовали за ним.
Солнцесвет привел их к оврагу, затем развернулся, сделал крюк, путая
следы, и другой тропой вышел к склону. Теперь Грозовые коты могли
видеть нарушителей границы, продиравшихся сквозь заросли колючек.
— Зачем нам понадобилась эта дурацкая непроходимая территория? —
прошипел кто-то из Речных котов.
— Больше дичи для Речных котов, меньше — для Грозовых, —
ответила Ракушечница, глашатая Речного племени. — Прекрати жаловаться
и шевели лапами!
Синегривка вгляделась сквозь ветки. Ветер дул навстречу, относя

35.

запахи Речных котов в сторону отряда Вихрегона, сидевшего в засаде.
Когда Речные воители начали подниматься вверх по склону, она заметила,
как всколыхнулись папоротники в том месте, где спрятались Воины
Ветреницы, ждущие сигнала Вихрегона.
Речные коты выглядели сытыми, сильными и крепкими. Синегривка
угрожающе оскалила зубы. «Ну что ж, значит, битва будет жаркой».
Когда захватчики выбрались на открытое место, она увидела, что вся
их шерсть усыпана колючками. Некоторое время Речные коты, прижав уши
и опустив хвосты, ползли вверх по холму, но внезапно Ракушечница,
вздыбив шерсть, взмахом хвоста приказала им остановиться.
— Я чую запах Грозовых котов! — прошипела она.
Бурый Речной кот по имени Чащобник поднял морду и втянул воздух.
— Свежий запах, — прошептал он, Речные коты начали настороженно
оглядываться по сторонам. — Может быть…
Но Чащобник не успел закончить свое предположение.
Вихрегон с громким воем бросился на Ракушечницу. Услышав сигнал,
Ветреница и Лоскут накинулись на врагов с другой стороны. Чащобник
встал на задние лапы, Ракушечница втянула голову в плечи, а остальные
воины, вытаращив глаза, завертелись на месте, не понимая, что происходит.
— Вперед! — завизжал Солнцесвет, выпрыгивая из укрытия.
Синегривка помчалась следом и с разбегу прыгнула на спину
ближайшему Речному коту. Она сразу узнала пятнистую черно-бурую
шерсть, в которую изо всех сил вцеплялась, чтобы не свалиться с гладкой,
блестящей спины Речного воина. Ее противником оказался Волнорез, один
из старших воинов Речного племени.
Сильным движением плеч Волнорез сбросил Синегривку на землю и,
развернувшись, поднялся на задние лапы. Времени встать с земли уже не
было, поэтому Синегривка стремительно откатилась в сторону, и воин
прыгнул на пустое место, При этом он зацепился за ежевичную плеть и с
проклятиями затряс в воздухе расцарапанной в кровь лапой.
Синегривка не стала терять времени даром. Пока Волнорез приходил в
себя, она с силой полоснула его когтями по боку. Воин развернулся, прижав
уши. Синегривка хотела увернуться, но Волнорез оказался проворнее
Тяжелая лапа обрушилась на морду Синегривки, и на миг она ослепла от
боли. Пошатнувшись, воительница прижала лапу к расцарапанному в кровь
носу и вдруг увидела сестру, стремительно несущуюся ей на помощь.
Вытянувшись всем телом, Белогривка принялась молотить Волнореза
передними лапами, отвешивая ему один удар за другим.
Синегривка сразу вспомнила старую битву с Криворотом. Тогда они с

36.

Белогривкой смогли победить здоровенного оруженосца — значит, победят
и сейчас!
Поднявшись на задние лапы, Синегривка вступила в бой. Волнорез
попятился назад. Теперь он уже и думать забыл о нападении и лишь
увертывался от ударов, сыплющихся на него с двух сторон. Вскоре сестры
загнали врага в ежевичный куст. Волнорез запутался задними лапами в
колючих плетях, рванулся — и отчаянно взвыл от боли, когда острые шипы
впились ему в тело. Синегривка и Белогривка одновременно опустились на
все четыре лапы и продолжили наступать.
Волнорез растерялся и запаниковал. Он тщетно пытался выбраться из
колючек. Наконец ему удалось вырваться из куста и развернуться, но
сестры с новой силой продолжили теснить его. Волнорез попытался
отбросить их, но Белогривка принялась кусать его за один бок, а
Синегривка царапать за другой. Визжа от бессильной ярости, черно-бурый
кот бросился в чащу леса.
— Один готов, — пропыхтела Белогривка.
— Но другие остались, — ответила Синегривка, поводя носом.
Сколько она ни принюхивалась, ей пока не удалось почуять запахи
Криворота или Желудя. Но ведь это замечательно! Оба брата были
сильными воинами, и ей совсем не хотелось встречаться с ними в бою.
Синегривка едва успела отскочить в сторону, когда Белогривка,
сорвавшись с места, бросилась в погоню за каким-то Речным воином. В
следующий миг мимо Синегривки прокатился Дроздовик, сцепившийся с
Выдрохвостом. Молодой Грозовой воин с такой силой рвал своего врага
когтями, что тот с жалобным воем запросил пощады.
Вихрегон ударом тяжелой лапы отшвырнул Речного оруженосца, и тот
с визгом врезался в своего соплеменника, пробегавшего мимо. Оба кота
неуклюже растянулись на земле, а Вихрегон, прыгнув на них сверху,
полоснул когтями одного и ударом задних лап отбросил прочь другого.
— Сражайтесь, мышиные душонки! — в бешенстве закричала на
своих соплеменников Ракушечница. Больше она не успела ничего сказать,
потому что Синегривка вскочила ей на спину.
— Думаешь, с нами так просто сладить? — прошипела она, впиваясь
зубами в плечо Речной глашатой.
В ответ разъяренная кошка полоснула ее когтями и отбросила прочь.
Синегривка взвыла от боли — коготь ее передней лапы был вывернут. В
глазах потемнело, и она едва не потеряла сознание, но все-таки сумела
освободиться.
И тут на нее набросился Чащобник.

37.

Задыхаясь от боли, Синегривка встала на задние лапы, чтобы
защититься от бурого воина, но подоспевшая Белогривка впилась зубами в
его загривок и оттащила прочь. Чащобник вырвался, но Белогривка тут же
поднырнула ему под живот и с такой силой ударила головой, что из
несчастного вояки с шумом вышел воздух. Раскрыв от боли пасть,
Чащобник помчался в сторону границы Речного племени.
Леденящий кровь крик прорезал воздух.
— Розолапка! — Синегривка, не раздумывая, бросилась в ежевичный
куст и с привычной легкостью проскользнула между колючими ветками.
Выбежав с другой стороны зарослей, она увидела Розолапку. Два
здоровенных Речных кота зажали ее между корней дуба и приготовились к
расправе.
— Трусы! Побоялись сразиться с противником своего роста? — в
бешенстве завизжала Синегривка, прыгая на спину одного из котов.
— Речное племя никогда не сражается честно! — подхватила
Белогривка, выбегая следом за ней.
Опрокинув врага, Синегривка краем глаза заметила, как сестра
впилась зубами в шкуру второго кота и оттаскивает его прочь от
перепуганной Розолапки.
Не выпуская из пасти косматый загривок Речного воителя, Синегривка
прошептала:
— Меть ему в живот!
Розолапка бросилась вперед, поднырнула под Речного кота и
принялась драть его когтями. Бедняга так забился от боли, что Синегривке
пришлось отпустить его. Речной воин с рычанием обернулся к Розолапке,
но та проворно отскочила, и разъяренный вояка с размаху полоснул
когтями по коре дерева.
— В воде, наверно, ты поворачиваешься быстрее? — поддразнила его
Синегривка. — Но здесь тебе не река. Что ты забыл в нашем лесу?
Кот с шипением прыгнул на нее, но Розолапка снова поднырнула ему
под живот и сшибла с ног. Белогривка уже обратила в бегство второго кота
и бросилась на помощь соплеменницам.
Оказавшись сразу перед тремя разъяренными кошками, Речной воин
пошатнулся, и Синегривка с мрачным удовлетворением увидела панику в
его глазах. Кот медленно попятился к корням дерева.
— Думаешь, сможешь справиться с тремя сразу? — с вызовом
крикнула ему Синегривка.
— Пусть попробует, — проворчала Розолапка.
— Вообще-то с виду он совсем мышеголовый, — засмеялась

38.

Синегривка. — То-то будет потеха! — Лапы у нее так и чесались от
переполнявшей их силы, но она заставила себя крепче впиться когтями в
землю. Противник был один против их троих, и они могли запросто
спустить с него шкуру.
«Значит, надо отпустить врага. Этого требуют честь и Воинский
закон».
Синегривка выразительно посмотрела на Белогривку и Розолапку в
надежде, что они тоже понимают это. Белогривка кивнула и отошла в
сторону, освобождая Речному коту проход. Воин в мгновение ока рванулся
вперед и помчался к границе.
Когда Синегривка снова выбралась из ежевики, она увидела, как
Вихрегон изо всех сил наподдал задними лапами последнему Речному коту
и обратил его в бегство.
— Отступаем! — завизжала Ракушечница, и оставшиеся Речные коты
бросились наутек. Глашатая, сверкая глазами, устремилась следом за ними,
прошипев напоследок: — Но Нагретые Камни все равно остаются за нами!
— А деревья — за нами, — крикнул ей вслед Солнцесвет.
Белогривка сорвалась с места и с ликующим визгом погнала Речных
воинов к границе.
— Погодите, мы и камни скоро отберем! — завопил Остролап, когда
Речные коты с плеском бросились в воду и поплыли к своему берегу.
Солнцесвет поднял голову. Одно ухо у него было надорвано, кровь
тонкой струйкой сбегала по щеке.
— Вы все отлично сражались, сказал глашатай, обводя глазами
соплеменников. — Есть тяжелораненые?
Синегривка вспомнила о своем вывернутом когте и мгновенно
почувствовала пульсирующую боль, разливающуюся по подушечке лапы.
Ей было очень больно, но она знала, что сможет дойти до лагеря
самостоятельно.
— Пустяки, несколько царапин, — доложил Дроздовик.
— А меня Выдрохвост цапнул, — пожаловался Лоскут. — Теперь от
меня будет несколько дней вонять рыбой!
Синегривка застыла от испуга, заметив кровь на белой шерсти
Белогривки.
— Ты ранена? — ахнула она.
Белогривка небрежно покосилась на алые потеки и фыркнула:
— Это не моя кровь!
Синегривка перевела дух и погладила сестру хвостом по ушам.
— Думаю, теперь они нескоро осмелятся повторить свою подлую

39.

вылазку, — прорычал Остролап.
Вихрегон, все это время не сводивший глаз с реки, медленно произнес:
— Им вообще не следовало этого делать. Они уже получили Нагретые
Камни, им мало?
— Идем — воскликнул Солнцесвет. — Нужно рассказать племени обо
всем, что произошло.
Синегривка следом за сестрой побрела в лес. Насторожив уши, она
услышала, как Вихрегон негромко сказал Солнцесвету:
— Они непременно вернутся. Мы потеряли их уважение, добровольно
уступив Нагретые Камни.
— Так решил Острозвезд, — спокойно ответил Солнцесвет.
— Так-то оно так, — осклабился Вихрегон, — но ведь он может
изменить свое решение.
— Кстати, а где Острозвезд? — спросил Солнцесвет, словно только
сейчас заметил, что предводитель не принял участие в битве. — Почему он
не возглавил ваш отряд?
— Попробуй спросить об этом его самого, — пожал плечами
Вихрегон. — Потому что никто в Грозовом племени понятия не имеет, куда
он подевался.
Синегривка снова почувствовала знакомую дрожь в лапах. С
Острозвездом творилось что-то неладное. Очень неладное.

40.

Глава IV
— Мы вышвырнули их прочь, — объявил Солнцесвет, первым выбегая
из туннеля.
Змеезуб бросился к Грозовому глашатаю.
— Ни один Речной воин в окрестностях лагеря не появлялся, —
доложил он. — Мы прочесали весь лес, но никого не нашли.
— Спасибо, — кивнул Солнцесвет. — Вы отлично выполнили свой
долг.
Синегривка почти не слышала, о чем они говорят. Ее взгляд был
прикован к маленькому исхудавшему телу Нежнолапки, лежавшему
посреди поляны. Алосветик и Рябинка вылизали ее шерстку и подвернули
лапки под грудку, точно так, как когда-то это проделали с телом Лунницы.
Радостное возбуждение битвы мгновенно растворилось в горечи,
наполнившей сердце Синегривки. Она молча стояла и смотрела, как
сгорбившаяся Розолапка тихо подходит к сестре и опускается рядом с ней
на землю.
Притихший Остролап быстро подошел к Нежнолапке и лизнул ее
между ушами.
— После прощания я помогу похоронить ее, — глухо сказал он
Алосветик.

41.

Пышноус вышел из палатки целителей с охапкой трав в пасти.
Гусохвост молча семенил следом. Пышноус положил травы перед старым
целителем и попросил:
— Разжуй их, пожалуйста, пока я осмотрю раненых.
Он говорил с Гусохвостом очень мягко, словно со слабым и
беспомощным стариком. Но Гусохвост, будто не слыша, молча смотрел в
сторону детской.
Пышноус еще ближе пододвинул к нему травы.
— Нам понадобится много кашицы из окопника, — терпеливо пояснил
он, глядя на вернувшихся патрульных. — Кажется, у нас тут очень много
царапин.
Гусохвост моргнул и посмотрел на своего ученика.
— Окопник? — переспросил он.
Пышноус кивнул и постучал лапой по кучке целебных трав. Гусохвост
снова захлопал глазами, но потом все-таки наклонился и принялся
пережевывать листья. Пышноус быстро обошел раненых котов. Первым он
осмотрел Остролапа и покачал головой.
— Глубокая царапина.
— Пустяки, — отмахнулся Остролап. — Я даже боли не чувствую.
— Когда рана воспалится, сразу почувствуешь, — нахмурился
Пышноус, поворачиваясь к Гусохвосту. — Мы принесли пижму?
Старик обнюхал лежавшие перед ним травы и кивнул.
— Иди к Гусохвосту, — велел Остролапу Пышноус. — Попроси его
втереть пижму в твою царапину.
Видя, что молодой воин неохотно переминается с лапы на лапу,
Пышноус посмотрел на тело Нежнолапки и твердо сказал:
— Тебе понадобятся силы, если ты хочешь похоронить сестру.
Остролап тут же опустил голову и отошел.
Следующей Пышноус осмотрел Белогривку.
— Иди-ка к ручью, вымойся хорошенько, — посоветовал он. —
Насколько подсказывает мой нос, это кровь Речного племени, и лучше тебе
ее не слизывать, а то еще стошнит.
— Фу, рыбная вонь, — передернулась Белогривка, бегом бросаясь к
выходу.
Синегривка подняла лапу и показала Пышноусу свой свернутый набок
коготь. Тот сокрушенно покачал головой.
— Да уж, это очень больно. Но быстро заживет, если ты не будешь
перетруждать лапу.
Подушечка на лапе отекла и горела огнем, но после того, как Остролап

42.

с таким мужеством отнесся к своей ране, Синегривка не могла показать,
как ей больно.
— Возьми у Гусохвоста кашицы из окопника, — велел Пышноус. —
Это облегчит боль.
— Спасибо, — кивнула Синегривка и похромала к целителю.
Интересно, Гусохвост вспоминал о пророчестве? Думал ли он, что
Синегривка достойна своей будущей судьбы? Правда, сегодня она не
просияла, как огонь, на весь лес, но все-таки вела себя очень храбро.
Гусохвост как-то странно посмотрел на нее и пододвинул кучку
разжеванных трав.
— Это окопник? — уточнила Сингривка.
— А что еще, по-твоему, я мог тебе дать от боли в вывернутом
когте? — раздраженно рявкнул старик.
Интересно, откуда он мог узнать про ее коготь? В последние дни
Гусохвост, казалось, вообще не обращал внимания на происходящее в
лагере. Синегривка вздохнула и начала намазывать целебную мазь на лапу.
— Острозвезд!
Громкий крик глашатая заставил ее обернуться.
Предводитель Грозового племени, как ни в чем не бывало, выходил на
поляну из лаза в стене утесника.
Рябинка и Алосветик, смотревшие до этого на Нежнолапку, перевели
на него взгляд, Змеезуб обернулся, а Вихрегон недобро сощурил глаза. Все
воители разом замолчали, и в наступившей тишине Солнцесвет вышел
вперед. Кровь на его разодранном ухе ярко сверкала на солнце.
— Где ты был, Острозвезд? — спросил глашатай.
Острозвезд не ответил.
— Вы победили? — спросил он. Солнцесвет кивнул.
— Мы загнали рыбомордых обратно в реку. Пусть они получили
Нагретые Камни — эта битва еще впереди — но они не смеют переступать
наши границы!
Вихрегон свирепо зашипел.
— Вот как? Ну, да… Хорошо, — рассеянно ответил Острозвезд.
Он молча прошел через всю поляну и вскочил на скалу.
— Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся
здесь и выслушают меня. Я должен сделать важное объявление.
Синегривка переглянулась с Розолапкой. «Что еще за новости? Разве
они не должны выслушать подробный отчет Солнцесвета о только что
произошедшей битве?»
Львинолап молча подошел к ним и остановился, грустно глядя в

43.

землю. «Почему он такой печальный? Огорчается, что пропустил битву?»
Нет. Львинолап не обижался. Если бы он досадовал на то, что его
оставили в лагере, он бы прямо сказал об этом. Такой уж у него характер —
что на уме, то и на языке.
Холодок пробежал по спине Синегривки. Старые подозрения вновь
ожили в ее сердце. Теперь она не сомневалась в том, что золотистый
оруженосец посвящен в тайну предводителя.
Острозвезд обвел глазами собравшееся внизу племя. Никто не
шевелился, все сидели и молча смотрели на него. Острозвезд выглядел
усталым и очень печальным. У Синегривки похолодело в животе. Она уже
знала, что сейчас случится что-то непоправимое.
— Коты Грозового племени, — начал Острозвезд, и его голос
несколько раз эхом облетел притихшую поляну, отражаясь от камней и
стволов деревьев. — Я больше не могу оставаться вашим предводителем.
Сегодня я покидаю племя и ухожу жить к Двуногим.
Дружный возглас удивления раздался над поляной. Шерсть на спинах
встала дыбом, глаза засверкали, а воздух начал потрескивать от
напряжения.
— Собрался стать домашним? — ощерился Вихрегон.
Солнцесвет, не веря своим ушам, смотрел на предводителя.
— Но почему?
Змеезуб глубоко впился когтями в землю.
— Как ты можешь даже говорить такое? — воскликнула Алосветик, на
миг отвернувшись от тела своей дочери и глядя на предводителя круглыми
от изумления глазами.
Острозвезд низко склонил голову.
— Мне выпала великая честь долго служить вам верой и правдой. Но
свою последнюю жизнь я хочу провести в доме у Двуногих, где мне не
придется больше воевать и сгибаться под тяжким бременем
ответственности за ваши жизни, пищу и безопасность.
— Трус, — бросил Змеезуб, прижимая уши к затылку.
Острозвезд неловко переступил с лапы на лапу.
— Я отдал Грозовому племени восемь жизней — и каждую из них с
радостью. Но я не готов рисковать последней.
— Да что может быть почетнее, чем отдать жизнь за свое племя? —
проскрипел Сорняк, сидевший возле зарослей крапивы.
— Ведь после смерти ты отправишься в Звездное племя, —
проговорила Алосветик, ласково поглаживая хвостом бок мертвой
Нежнолапки. — И там тебя будут ждать ушедшие родственники и друзья.

44.

Отказавшись от своего долга, ты утратишь эту посмертную награду.
Острозвезд вздохнул и еще ниже опустил голову.
— Поверьте, я делаю это ради Грозового племени.
— Неправда! — рявкнул Вихрегон. — Ты уходишь ради себя, из
трусости!
Неожиданно Львинолап прыгнул вперед. Лапы у него дрожали от
волнения, как будто ему предстояло не выступать перед своим племенем, а
в одиночку вступить в битву с племенем Теней. Он упрямо поднял голову и
запальчиво крикнул:
— Подумайте немного! Неужели нам нужен предводитель, который
больше не хочет возглавлять племя?
Синегривка во все глаза смотрела на молодого кота. Он был не просто
храбрым, он был мудрым! И он был абсолютно прав. Если бы она была
предводительницей, то с радостью отдала бы за Грозовое племя все девять
жизней, подаренных ей небесными предками. Так неужели они хотят,
чтобы их возглавлял нерешительный и несчастный предводитель? Разве
она и ее соплеменники заслуживают этого?
Собравшиеся на поляне коты перешептывались между собой, то и
дело бросая косые взгляды на Острозвезда, словно больше не узнавая его.
Острозвезд подошел к краю скалы, будто собираясь спрыгнуть вниз.
— Солнцесвет будет вам отличным предводителем, и я надеюсь, что
Звездное племя сможет меня понять, — сказал он и тихо добавил: — И
простить.
— Но остальные племена вряд ли захотят тебя понять, — возразил
Солнцесвет. — Ты подумал о том, что уже не сможешь вернуться в родной
лес?
— Могу себе представить, как будут трепать мое имя в соседних
племенах! — усмехнулся Острозвезд. — Сколько разговоров пойдет! Не
удивлюсь, если какие-нибудь горячие головы предложат расширить
Воинский закон, включив в него требование презирать домашних котов,
травить их и насмехаться над их жизнью. Но я знаю, что ты, Солнцесвет,
сможешь вернуть Грозовому племени его былую силу и славу. Прежде чем
сложить с себя обязанности предводителя, я передаю тебе мое племя и
делаю это с чистым сердцем.
Солнцесвет почтительно склонил голову.
— Это большая честь, Острозвезд. Обещаю, что буду верно служить
Грозовому племени.
Острозвезд спрыгнул с гладкой скалы. Он, молча, окинул взглядом
племя, и хотя в его глазах не было страха, Синегривке показалось, что

45.

бывший предводитель не уверен, разрешат ли ему уйти без боя. В конце
концов, теперь он перестал быть воителем и превратился в обычного
домашнего кота.
Солнцесвет вышел вперед и дотронулся кончиком хвоста до бока
Острозвезда.
— Ты был отличным предводителем, Острозвезд, — с чувством сказал
он.
Зяблица с трудом подошла к бывшему предводителю и с грустью
подняла на него глаза.
— Ох, милый… Нам будет не доставать тебя.
Кривуля крепко обвила хвостом лапы и с вызовом бросила:
— С Солнцесветом мы будем, как за каменной стеной!
Коты одобрительно загудели, и только Вихрегон и Змеезуб хранили
хмурое молчание. Когда Острозвезд стал в последний раз обходить племя,
прощаясь с котами, Остролап демонстративно отстранился.
Синегривка раздраженно посмотрела на молодого воина, задетая его
непочтительностью. «Можно подумать, решение стать домашним заразно,
как зеленый кашель! Хотя, возможно, Остролап прав. Может быть, решение
сложить с себя обязанности предводителя — это страшное предательство,
которому нет прощения?»
Но когда Острозвезд подошел к ней, она все-таки сумела подавить
желание отодвинуться.
Затем Острозвезд остановился перед Львинолапом.
— Спасибо тебе, — с глубоким уважением сказал бывший
предводитель.
Молодой оруженосец склонил голову.
— Ты был прав, — продолжал Острозвезд. — Я должен был сам обо
всем рассказать племени. Продолжая скрывать свое решение, я поступил
бы несправедливо по отношению к ним и к тебе, мой юный друг. Ты мудр,
честен и справедлив, малыш. Я горжусь тем, что в моем племени
рождаются такие сердца, как твое.
Синегривка склонила голову набок и с новым уважением посмотрела
на младшего кота.
«Значит, Львинолап все это время знал о том, что задумал Острозвезд,
и хранил эту тайну из преданности своему предводителю. Поразительно!»
Пестролапая робко вышла вперед и остановилась перед Острозвездом.
— Как же наши котята, Острозвезд? Неужели ты не хочешь остаться с
нами и смотреть, как они растут? — она кивнула на трех маленьких котят,
сидевших рядом с ней.

46.

Услышав о решении Острозвезда, все еще слабая Пестролапая не
смогла усидеть в детской и вышла на поляну вместе с детьми. Две
слабенькие кошки — Туманка и Ночка обессиленно лежали на земле, глядя
перед собой остекленевшими глазками, но Когтишка был не таков. Под его
пушистой полосатой шерсткой уже вырисовывались широкие плечи
будущего воителя, а круглые глазенки сверкали отвагой. Вырвавшись от
матери, Когтишка прыгнул на отцовский хвост.
Острозвезд ласково освободил свой хвост из его маленьких лапок.
— У вас все будет хорошо, Пестролапая. Я больше не тот отец,
которым они могли бы гордиться, но сам я всегда буду гордиться ими.
Особенно тобой, маленький воитель, — добавил он, наклоняясь, чтобы
дотронуться щекой до макушки Когтишки.
Котенок молча посмотрел на него своими огромными янтарными
глазами и зашипел, оскалив крошечные белые зубки.
— Будь сильным, сынок, — прошептал Острозвезд. — И верно служи
своему племени.
Он в последний раз кивнул, молча побрел в сторону выхода из лагеря
и скрылся в утеснике.
Грозовые коты разом загалдели, как стая перепуганных ворон.
— У нас больше нет предводителя! — закричала Горностайка, и ее
пестрая шерстка встала дыбом от беспокойства.
— Теперь Солнцесвет наш предводитель, — напомнил Пятнистый.
— Но Звездное племя не давало ему своего благословения! —
воскликнул Птицехвост.
Солнцесвет вскочил на скалу и громко объявил:
— Я понимаю ваши опасения. Сегодня же ночью я отправляюсь к
Лунному камню за благословением предков.
Гусохвост с ужасом уставился на глашатая.
— Звездное племя никогда этого не допустит! Беда, ох, беда! Грозовое
племя погибло! — свалявшаяся шерсть старика стояла дыбом, он дрожал
всем телом, а его глаза горели безумным огнем. — Острозвезд должен был
сначала отправиться к предкам, открыть им свои мысли и честно
рассказать, что задумал. Как теперь Солнцесвет сможет получить дар
девяти жизней, если Острозвезд не сложил с себя обязанностей
предводителя?
Синегривка заметила, что Грозовые коты с неприязнью косятся на
старика. Сидевший сзади нее Змеезуб негромко прошипел:
— Вам не кажется, что нашему целителю тоже пришло время сложить
с себя обязанности? Тем более что он уже давно перестал их выполнять!

47.

— Полегче, молодой да ранний! — одернул его Сорняк. — Гусохвост
много лун честно служил своему племени. Негоже нам отворачиваться от
него, когда он постарел да поглупел.
Зяблица с кряхтением приняла более удобное положение и сказала:
— Я с ним потолкую. Попробую уговорить его перебраться к нам в
палатку. Пышноус уже давно готов стать нашим настоящим целителем.
— Да он не просто готов, а уже давно стал нашим единственным
целителем! — прошипела Зарянка. — Я уже и забыла, когда Гусохвост в
последний раз делал что-то полезное для племени! Пышноус один со всем
управляется — и травы собирает, и лечит, и котят принимает. Да мы и сами
хороши! Нужно было уже давно прекратить слушать этого блохастого
дурня.
— Тише, — сердито шикнул на них Пятнистый. — Это уже переходит
всякие границы! Проявляйте уважение к своему целителю.
Пышноус встал и подошел к скале.
— Я пойду с тобой к Лунному камню, Солнцесвет, — громко объявил
он.
Грозовые коты снова зашептались, и Синегривка услышала, что
старейшины возбужденно обсуждают, как бы поделикатнее предложить
Гусохвосту оставить свои обязанности и перебраться в палатку под стволом
поваленного дерева. Старый целитель один сидел посреди поляны. Его
шерсть стояла дыбом, безумный взгляд устремлен куда-то в пустоту.
Сердце Синегривки сжалось от жалости. Наверное, в самом деле, было бы
милосерднее освободить его от всех обязанностей и позволить дожить
остаток дней в покое.
— Небесные предки не покинут нас в это тревожное время, — твердо
продолжал Пышноус. — Не будем терять веры.
Солнцесвет с благодарностью кивнул молодому целителю.
— Конечно, мы должны верить! — твердо заявил он.
Синегривка заметила, что кончик его хвоста нервно подрагивает и
пожалела своего бывшего наставника. Наверное, сейчас он чувствует себя
так, словно прыгнул в реку в незнакомом месте и никак не может нащупать
лапами дно. Однако голос Солнцесвета оставался тверд.
— Острозвезд поступил так, как поступил, тут уж ничего не
поделаешь. Мы постараемся объяснить Звездным воителям, что Грозовое
племя не может остаться без предводителя. Пышноус прав — Звездное
племя нас не оставит.
Синегривка крепко прижалась к сестре и прошептала:
— Надеюсь, он прав.

48.

Глава V
На следующий день на закате Синегривка подошла к куче добычи,
чтобы взять оттуда мышку и разделить ее с Белогривкой, и едва не
наступила на Остролапа, спавшего возле зарослей крапивы. Он всю ночь
вместе с матерью и Розолапкой просидел над телом умершей сестры, а
перед рассветом похоронил ее за лагерем.
— Он захотел сделать это сам, без помощи, — шепнула Белогривка на
ухо сестре, когда они уселись со своей полевкой возле спящего. — Он
очень любил Нежнолапку. Остролап такой преданный брат!
— Ты мне об этом уже говорила, — пробормотала Синегривка,
отворачиваясь. Ей было неловко смотреть в затуманенные восторгом глаза
сестры.
«Никогда в жизни я не превращусь в такую идиотку! — поклялась она
себе. — И ни за что не буду сходить с ума по какому-то дурацкому коту!»
Пока остальные Грозовые коты болтали и вылизывались на краю
поляны, Синегривка наслаждалась прохладным вечерним ветерком.
«Как приятно, что яростное солнце Зеленых листьев, наконец,
скрылось за гребнем холма. Бедные Солнцесвет и Пышноус, каково-то им
тащиться по такой жаре к Лунному камню! Если все прошло хорошо, то

49.

вскоре они вернутся в лагерь голодные, усталые и умирающие от жажды».
Синегривка лениво поднялась, чтобы проверить, осталась ли в куче
пара кусочков для путешественников, и почти сразу же услышала, как
мелкие камешки с грохотом посыпались со склона холма. Змеезуб
мгновенно вскочил и, вздыбив шерсть, обернулся ко входу в лагерь.
Вихрегон поспешно проглотил последний кусочек еды и облизал губы.
Зяблица села и насторожила уши.
Синегривка почуяла запах Солнцесвета за мгновение до того, как он
степенно вошел в лагерь в сопровождении Пышноуса.
Солнцесвет молча прошел через поляну и взобрался на скалу. Взгляды
всего племени устремились на рыжего кота, с достоинством устроившегося
на гладком камне.
— Грозовые коты! — торжественно начал Солнцесвет. — Звездное
племя благословило меня стать вашим предводителем и даровало девять
жизней.
— Солнцезвезд! Солнцезвезд! — радостно закричали коты, и их
ликующие крики устремились в темнеющее небо.
— Солнцезвезд! — громче всех кричала Синегривка, переполненная
счастьем и гордостью за своего бывшего наставника. Внезапно краем глаза
она заметила нечто такое, отчего крик застрял у нее в горле.
«Почему Гусохвост не ликует вместе со всем племенем и не
поздравляет Солнцезвезда?»
Целитель сидел у подножия скалы и мрачно смотрел на своих
радостных соплеменников. Когда его взгляд — холодный и горящий
одновременно — остановился на Синегривке, она быстро отвела глаза и тут
же снова принялась поздравлять нового предводителя. «Гусохвост не
испортит им радость!»
Солнцезвезд взмахом хвоста указал на одного из стоявших под скалой
котов.
— Пятнистый, я прошу тебя стать моим глашатаем.
Светло-серый кот с бурыми пятнами почтительно склонил голову и
ответил:
— Я сделаю все, чтобы оправдать эту честь, Солнцезвезд. Клянусь
верно и преданно служить тебе и всему племени.
Розолапка в восторге подтолкнула головой своего наставника, глаза ее
сияли от счастья за него. Вихрегон почтительно склонил голову перед
новым глашатаем Грозового племени.
— Поздравляю, — сказал Змеезуб, и его слова были тут же
подхвачены остальными котами.

50.

— Я хочу начать свой путь предводителя Грозового племени с
торжественного события, — громко объявил Солнцезвезд.
Все соплеменники в ожидании уставились на него.
— Розолапка храбро сражалась против Речных котов и заслужила
воинское имя, — громко объявил предводитель.
Молодая кошка растерянно взмахнула хвостом. Алосветик со всех лап
бросилась к ней и принялась лихорадочно приглаживать ее шерстку. Смерч
с гордостью смотрел на свою дочку, но Синегривка заметила грусть в его
глазах. Боль острым шипом пронзила ее сердце. Если бы Нежнолапка была
жива, она сегодня тоже стала бы воительницей.
Солнцезвезд выпрямился на скале, когда Розолапка робко вышла на
середину поляны.
— Розолапка, отныне тебя будут звать Розохвостка. Звездное племя
довольно твоим умом и верностью и приветствует тебя в рядах воителей
Грозового племени. Будь хорошей воительницей, служи верой и правдой
своим соплеменникам!
Розохвостка почтительно склонила голову, а племя принялось на все
лады выкрикивать ее новое имя.
Пятнистый вышел вперед и прижался щекой к ее макушке.
— Я горжусь тобой, — сказал он.
Затем Солнцезвезд снова заговорил:
— У нас в детской подрастают котята, а воинская палатка полна
воителей. Да, у нас были тяжелые времена. Речные коты продолжают
оспаривать границы, а домашние распугивают нашу дичь. Но мы сыты, а в
лесу полно дичи. Я клянусь не щадить сил, чтобы сделать Грозовое племя
таким же сильным и могучим, как великие племена прошлого. Пусть же
потомки вспоминают нынешнее Грозовое племя наряду с Тигриным и
Львиным племенами! Наши воины храбры, преданны и отважны в бою.
Мы не должны опасаться своих врагов. Мы побеждали их раньше и
победим снова. Позвольте же мне повести вас за собой. Отныне Грозовое
племя будет внушать соседям такое уважение и такой страх, что они и
думать забудут о посягательстве на наши границы!
«Когда он заберет у Речных котов Нагретые Камни?» — подумала про
себя Синегривка, впиваясь копями в землю. Ей очень хотелось посмотреть
на морду заносчивого Выдрохвоста, когда он вместе с другими Речными
воинами будет улепетывать на свою территорию!
Хвосты взлетели в воздух: Грозовое племя в едином порыве радостно
приветствовало слова своего нового предводителя.
— Солнцезвезд! Солнцезвезд! Солнцезвезд!

51.

Солнцезвезд стоял, гордо вскинув голову. Лунный свет серебрил его
рыжую шерсть, и он не трогался с места, пока Синегривке не стало
казаться, что даже деревья вокруг лагеря задрожали от радостных кошачьих
криков.
В этот миг ей страстно захотелось повторить путь Солнцезвезда. Стать
такой же, как он. Только что на ее глазах он своей речью вознес Грозовое
племя от тревоги и уныния к надежде и уверенности в будущем.
Синегривка представила, как стоит на месте Солнцезвезда и смотрит
сверху вниз на своих соплеменников. Ох, какую силу он, должно быть,
чувствует сейчас! У Синегривки даже во рту пересохло от внезапного
страстного желания обладать этой властью.
И тут она услышала, как стоявший за ее спиной Остролап наклонился
к Белогривке и прошептал ей на ухо:
— Однажды на этой скале буду стоить я.
Белогривка, ясное дело, радостно замурлыкала, и Синегривка
почувствовала, как шерсть у нее на спине встает дыбом от злости.
«Как же, разбежался!» Место на скале всего одно, и займет его она, а
не Остролап!
— Дроздовик! — выкрикнул Пятнистый, собиравший патрули. Рассвет
только-только тронул край горизонта, и лагерь был погружен в сумерки. —
Возьми Горностайку Космача, Кривулю и Синегривку. Обойдете границы
Речного племени. Вихрегон, Зарянка и Остролап пойдут патрулировать
границу с племенем Теней.
Вихрегон кивнул и повел свой отряд к выходу.
Дроздовик наклонился к Синегривке и, весело поведя усами, шепнул:
— Надеюсь, Белогривка сможет пережить разлуку с Остролапом хотя
бы на одно утро?
Синегривка с досадой отмахнулась от него хвостом. Неужели все
племя теперь судачит о ее сестре и Остролапе? И почему только Белогривка
не может вести себя более сдержанно? Сгорая от стыда, она поплелась к
выходу.
— Извини, я не хотел тебя обидеть, — пропыхтел Дроздовик,
поравнявшись с ней. — Я думал, тебя это тоже забавляет.
— Как видишь, нет! — отрезала Синегривка.
Дроздовик, повесив хвост, повел патрульных к границе Речного
племени. Синегривка виновато посмотрела ему вслед. Зачем она его
обидела? Молодой воин всего лишь хотел пошутить с ней… Но пусть
знает, что она не желает терпеть никаких шуточек о своей сестре!
— Никаких запахов, — сказал Дроздовик, останавливаясь возле

52.

границы и поводя носом. — Давайте пометим территорию, и можно
возвращаться в лагерь.
Лишь примятые заросли ежевики с повисшими на них клочками
кошачьей шерсти да несколько пятен крови на земле напоминали о
сражении, разразившемся здесь накануне.
— Как вы думаете, они попытаются еще раз напасть на нас? —
спросила Горностайка.
— Мы преподали этим блохастым выскочкам хороший урок, —
покачал головой Дроздовик. — А когда Солнцезвезд отберет у них
Нагретые Камни, нам будет еще проще патрулировать свою границу.
— Ты думаешь, он это сделает? — спросила Синегривка.
— Надеюсь, — ответил Дроздовик. — Иначе мы никогда не вернем
себе уважение соседей.
Синегривка почти не слушала его. Она смотрела сквозь стволы
деревьев на гладкие скалы, розовевшие в сиянии рассвета. В этот ранний
час камни были пусты, и даже в тени не было видно никаких следов
Речных котов. Синегривка перевела взгляд на дальний берег. Там тоже
никого не было. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Чего она
ждала? Надеялась увидеть, как Криворот и Желудь прячутся в кустах,
готовя очередное нападение?
«Интересно, Речные братцы очень расстроились из-за того, что не
приняли участия во вчерашней битве?»
Синегривка с легкостью могла себе представить, как Желудь — такой
же заносчивый и самовлюбленный болван, как Остролап! — заносчиво
говорит своим соплеменникам, что они непременно выиграли бы битву,
если бы он был с ними!
— Синегривка! — вывел ее из задумчивости Дроздовик. — Ты идешь?
Оказывается, остальные патрульные уже повернули к дому. Дроздовик
остановился и обернулся к ней.
— Да-да! — спохватилась Синегривка, бросаясь к нему.
К тому времени, когда они добрались до лагеря, в животе у
Синегривки уже громко урчало от голода. Она знала, что куча с добычей
была наполнена еще накануне вечером, поэтому всю дорогу мечтала о
жирной полевке.
— Синегривка! — закричала Белогривка, со всех лап бросаясь к ней
через поляну. Утреннее солнце ярко сияло на ее только что прилизанной
шерстке.
— Чего тебе? — вздохнула Синегривка. — Это срочно? Я хотела
поесть.

53.

— Пойдем, поохотимся вместе? — взмолилась сестра. — А поешь ты
в лесу, какая тебе разница?
Ее круглые голубые глаза смотрели на Синегривку с такой надеждой,
что она не смогла отказать, несмотря на оглушительное урчание в голодном
желудке.
«Ладно, зато в лесу добыча будет теплой…»
И потом, если она сейчас откажется пойти с Белогривкой, сестра опять
уйдет охотиться со своим Остролапом!
Они вместе вышли из лагеря, а когда добрались до вершины холма,
Синегривка приготовилась хорошо поохотиться. Ветер шелестел листвой
деревьев над ее головой, а в траве и кустах шуршала дичь. Синегривке
даже не верилось, что когда-то на этой земле царила стужа Голых деревьев.
Она уже успела забыть, что такое холод. Грозные образы Голых деревьев
облачка пара, вырывающиеся из пасти, онемевшие от стужи лапы, снег
выше головы — казались теперь совсем далекими, почти ненастоящими.
Сейчас ей казалось, что в мире всегда будет тепло, зелено и солнечно.
— Где будем охотиться? — спросила она у Белогривки.
Та равнодушно повела плечами.
— Но ведь ты сама хотела охотиться!
— Наверное…
Синегривка возмущенно фыркнула. Опять сестра витает в облаках!
Кипя от раздражения, она бросилась в лес, намереваясь как можно скорее
привести Белогривку в чувство.
— Ты рада, что Солнцезвезд теперь наш предводитель?
— Конечно, — рассеянно ответила сестра.
— Но теперь все так сильно изменилось, — пробормотала Синегривка.
Поднырнув под ветку ежевики, она придержала ее хвостом, чтобы
Белогривка могла пролезть. — Острозвезд ушел, Гусохвост совсем спятил,
Нежнолапка умерла. А ведь она была младше нас с тобой!
Белогривка остановилась, чтобы обнюхать бледно-голубой цветок,
склонившийся над тропинкой.
— Ну что ж… — пробормотала она, думая о чем-то своем. — Зато у
нас есть новая жизнь.
Синегривка непонимающе уставилась на сестру.
— В каком смысле?
Белогривка опустила голову и посмотрела на нее исподлобья. Синий
цветок склонился над ее макушкой, словно тоже хотел услышать
признание.
— Я жду котят.

54.

Синегривке показалось, будто земля ушла из-под ее лап.
— Уже? — выдохнула она.
Да ведь они только-только стали воительницами! Им еще рано
обременять себя заботами о котятах!
Голубые глаза Белогривки огорченно затуманились.
— Ты не рада?
— Я… Ну… Конечно! — выдавила Синегривка. — Я просто не
ожидала…
Но Белогривка не дала ей договорить.
— Остролап чуть с ума не сошел от радости, — затараторила она. —
Он говорит, что Грозовому племени нужны новые воители. А то сейчас у
нас всего двое оруженосцев — Львинолап и Златолапка!
«Ну, конечно, раз Остролап счастлив, то это самое главное!» — едва не
сорвалось у Синегривки, но она прикусила язык. Ей не хотелось отравлять
радость сестры. Но внутри у нее все похолодело, словно снег Голых
деревьев засыпал ее до самого горла, не давая вздохнуть. Белогривка вдруг
стала далекой и недоступной. Скоро она переберется в детскую и будет
ворковать над своими котятами вместе с Остролапом.
Кто знает, может быть, сегодня они в последний раз охотятся вместе!
— Вот увидишь, он будет прекрасным отцом, — с горячностью
воскликнула Белогривка. — Я знаю, ты его недолюбливаешь, но на самом
деле он очень хороший и очень добрый.
Синегривка молча уставилась на сестру, пытаясь представить
Остролапа добрым. Но это было выше ее сил.
— Он верный друг, и я доверяю ему, — твердо заявила Белогривка.
Синегривка вздохнула и увидела, как погрустнели глаза сестры. Что ж,
она не будет расстраивать Белогривку.
— Я страшно за тебя рада, честное слово, — поспешно сказала она,
рассеянно выковыривая застрявший между когтями кусок мха.
«Что ж, Грозовому племени, действительно, нужны котята. Трое
малышей Пестролапой были совсем слабы, племя задыхается без новых
оруженосцев. Остролап прав. И потом — дети Белогривки будут моими
племянниками!»
Синегривка посмотрела в небо.
«Интересно, что Лунница думает обо всем этом? Как бы она, наверное,
сейчас радовалась за свою счастливую дочку…»
Синегривка молча прижалась щекой к щеке сестры.
«Я тоже буду счастлива, — поклялась она. — Честное слово».

55.

Глава VI
— Быстрее! Позовите Пышноуса! — закричала Синегривка. Гусохвост
до сих пор не сложил с себя обязанности целителя, однако коты относились
к нему, как одному из старейшин, и больше никогда не обращались за
помощью или советом. Настоящим целителем племени стал Пышноус.
Спавшая в другом конце палатки Зарянка сонно приподняла голову и
спросила:
— Что случилось? У нее уже начались схватки?
— Что же еще могло случиться? — рявкнул на нее Остролап.
Он зашел в детскую проведать Белогривку, когда у той вдруг начались
боли. К счастью, Синегривка тоже была тут.
Зарянка тяжело поднялась на лапы.
— Сейчас приведу, — сказала она и, пыхтя от натуги, протиснулась
между ветками ежевики.
Ей осталось терпеть еще полмесяца, а пока эта некогда стройная и
энергичная кошка была похожа на пузатую барсучиху и еле-еле
передвигала лапы.
Остролап нервно переминался рядом с подстилкой, на которой
корчилась от боли его подруга. Синегривка ласково лизнула Белогривку
между ушами.

56.

— Все скоро закончится. Потерпи немножко, — прошептала она.
Она старалась не думать о тяжелых родах Пестролапой. И о смерти
обеих ее дочек, которые не прожили и месяца.
«Почему судьба так жестока к бедной кошке? Пестролапая только что
потеряла друга, который бросил ее и ушел жить к Двуногим, и вот теперь
еще этот ужасный удар… Хорошо, что хотя бы Когтишка жив и здоров!»
Синегривка повернула голову, чтобы взглянуть на котенка. Он как раз
выбрался из гнездышка Пестролапой и с любопытством вытягивал шею,
чтобы узнать, что происходит.
Пестролапая решительно потянула его к себе за короткий хвостик.
— Ты непоседливый, как белка, — ласково проворчала она. — Сходи
лучше погуляй. Вдруг встретишь Львинолапа?
— Ладно, — согласился Когтишка, бросаясь к выходу.
Здесь он едва не столкнулся с входившим Пышноусом.
— Поберегись! Иду напролом! — завопил Когтишка, ныряя прямо под
живот целителю.
— Я смотрю, ему с каждым днем все больше нравится командовать! —
заметил Пышноус, бросая охапку трав возле подстилки Белогривки. — Я
понимаю, что он у нас пока единственный котенок в племени, но все-таки
мы страшно его избаловали! Нужно с этим заканчивать. Он уже сейчас
ведет себя, как маленький предводитель.
— Ничего, теперь, когда в лагере появятся котята Белогривки, нашим
воинам будет кого баловать! — взмахнула хвостом Синегривка.
— Как ты себя чувствуешь, маленькая? — ласково спросил Пышноус,
наклоняясь над Белогривкой.
— Пить хочу, — простонала та. — Дайте мне хотя бы влажного мха,
губы смочить.
— Конечно, — кивнул Пышноус и обернулся к Остролапу. — Ты не
принесешь мха?
Остролап перестал терзать когтями папоротник на подстилке
Белогривки и с тревогой поднял глаза.
— Ты сможешь немного побыть без меня? — хрипло спросил он
подругу. — С тобой ничего не случится? — в его всегда властном голосе
теперь звучала робкая мольба.
— Не волнуйся, мы о ней позаботимся, — заверил его Пышноус.
Когда Остролап ушел, Белогривка устало вздохнула и прошептала:
— Спасибо, что отослал его до того, как он изорвал мою подстилку в
клочья.
Синегривка пошевелила усами. Похоже, ее сестра все-таки не утратила

57.

чувства юмора. Что ж, это был хороший знак. Но тут Белогривка хрипло
застонала и так вытаращила глаза, что показались белки.
Пышноус положил лапу на ее живот и слегка нажал.
— Больно?
Белогривка кивнула, затаив дыхание.
— Нет-нет, ты должна дышать. И как можно глубже, — сказал
Пышноус.
Синегривка зажмурилась, не в силах выносить страданий сестры.
— Почему ты не дашь ей маковых семян, чтобы облегчить боль? —
вскрикнула она.
— Потому что она должна чувствовать, что происходит, — ответил
Пышноус. — Иначе как мы догадаемся, что котята уже готовы появиться на
свет?
Белогривка сделала несколько медленных вдохов.
— Это надолго? — прохрипела она.
— Приготовься потерпеть, — уклончиво ответил Пышноус.
— Подождите! — крикнула Синегривка и стремительно выбежала из
палатки.
Снаружи она увидела Зарянку, прилегшую на сухом клочке земли.
— Я не хочу заходить внутрь, чтобы не мешать вам, — сказала кошка,
когда Синегривка пронеслась мимо. — Там и без меня тесно.
— Спасибо! — крикнула Синегривка.
Остановившись, она окинула взглядом поляну.
Папоротники уже начали жухнуть, их верхушки побурели и стали
хрупкими. В воздухе все чаще чувствовалась горечь Листопада.
Синегривка быстро нашла то, что искала: короткую толстую палку,
достаточно крепкую, чтобы не расщепиться вдоль. Схватив ее в зубы, она
бросилась обратно в детскую.
— Что это? — спросила Пестролапая, подняв голову со своей
подстилки.
— Я подумала, что Белогривка может сжимать ее зубами, когда
начнутся схватки, — пояснила Синегривка, протягивая сестре палку.
Пестролапая невольно поежилась, очевидно, вспомнив собственные
страдания.
— Жаль, что мне никто не предложил такого!
— Спасибо, — выдавила Белогривка.
Живот ее снова начал содрогаться, и она изо всех сил впилась зубами в
палку.
Ветки ежевики зашевелились, и в детскую ворвался Остролап. Бросив

58.

мох, он со страхом выкрикнул:
— С ней все в порядке?
— Все прекрасно, — успокоил его Пышноус. — Но этого мха нам не
хватит. Собери еще и, пожалуйста, смочи его в ручье за лагерем. Там вода
посвежее.
Остролап молча кивнул и снова выбежал наружу. Синегривке
показалось, что на этот раз он ушел с радостью, потому что просто не мог
выносить страданий Белогривки.
— С-спасибо, — выдавила Белогривка.
Солнце медленно совершало свой путь над лесом, и теплые лучи
неторопливо скользили по детской. Время шло, Белогривка все больше и
больше слабела и в перерывах между схватками подолгу не открывала
глаза.
— Уже скоро, правда? — шепотом спросила Синегривка Пышноуса.
— Осталось недолго, — ответил тот, давая Белогривке несколько
листочков.
Синегривка сразу узнала листья, которые ученик целителя не так
давно просил ее разыскать в палатке для Пестролапой. Это были листья
малины. Хоть бы на этот раз они оказались более полезными!
Белогривка хрипло застонала и выгнулась всем телом.
— Вот! — вскрикнула Синегривка, давая ей палку.
— Нет! — завизжала Белогривка, отталкивая ее.
— Первый уже тут, — пропыхтел Пышноус, склоняясь над
Белогривкой.
Та задрожала всем телом, и маленький котенок плюхнулся на
подстилку. Наклонившись, Пышноус принялся вылизывать его.
Белогривка повернула голову и обнюхала крохотный мокрый комочек.
— Какой красивый, — прошептала она и, подхватив малыша зубами за
загривок, положила себе под бок.
Котенок тут же принялся сосать, яростно пихая мать лапами в живот.
— Да он настоящий силач! — промурлыкал Пышноус.
У Синегривки задрожали лапы от облегчения.
— Сколько их еще? — спросила она.
Пышноус аккуратно нажал лапой на бок Белогривки.
— Все, — ответил он.
Пестролапая даже села от удивления.
— Всего один? — переспросила она.
— Зато какой огромный! — радостно рассмеялся Пышноус. — Право,
мы не может требовать от такой хрупкой матери большего!

59.

Когтишка влез в палатку и, деловито протиснувшись между
взрослыми, уставился на белого котенка.
— Уже все? — тоненько пропищал он. — А где остальные?
— Родился только один, — сказала ему Пестролапая.
— И все? — уточнил Когтишка, задумчиво склонив голову набок. —
Но он же белый! Как он будет охотиться с такой дурацкой шерстью? Да его
любая дичь издалека увидит.
Пестролапая со вздохом встала со своей подстилки и погнала
Когтишку прочь.
— Он будет отличным охотником, таким же, как его мать, — сказала
она.
— Но я-то буду еще лучше! — заявил Когтишка.
В палатку вбежал Остролап с зажатым в пасти гигантским куском
мокрого мха. Синегривка изумленно вытаращила глаза. Да он, похоже,
ободрал целую поляну!
— Всю детскую затопишь, недотепа, — поддразнила она.
Но Остролап ее не слышал. Он уже увидел своего сына и, выронив
мох, бросился к нему.
— Какой красивый!
Синегривка с удивлением увидела, как взгляд Остролапа смягчился, а
высокомерное выражение растаяло, сметенное потоком любви и нежности.
Он лизнул Белогривку в макушку и прошептал срывающимся голосом:
— Какая ты умница! Я так тобой горжусь!
— Можно мы назовем его Белыш? — так же шепотом спросила
Белогривка.
— Мы назовем его так, как ты захочешь, — закивал Остролап,
прижимаясь щекой к ее щеке.
Потом он наклонился и лизнул Белыша. Котенок протестующе
запищал и снова принялся сосать. Остролап молча смотрел на своего сына,
и глаза его сияли от счастья. Впервые в жизни Синегривка почувствовала к
этому коту что-то, похожее на нежность.
Наконец, Остролап выпрямился.
— Сейчас я принесу тебе самую вкусную дичь из всей кучи! —
пообещал он Белогривке.
Но Пышноус остановил его.
— Ей пока лучше не есть, — сказал он. — Зато твой мох очень
пригодится, — он подобрал кусок мха и положил его возле Белогривки,
чтобы та могла слизнуть влагу. Белогривка с жадностью набросилась на
мох. Ее глаза были полузакрыты от усталости.

60.

— Она поправится? — шепотом спросила Синегривка.
— Она не больна, — улыбнулся целитель. — Ей нужен только покой и
отдых. И все будет замечательно.
Синегривка с облегчением уселась на папоротники и стала смотреть
на сосущего Белыша. Просто удивительно, что такой маленький котенок
уже знает, что нужно делать!
— Добро пожаловать, малыш, — прошептала она. — Да хранит тебя
Звездное племя!
— Смотри! — разбудил ее на следующее утро тихий голос
Белогривки. — Он уже открыл глазки.
— Вот здорово! — пропищал Когтишка, и его круглая головенка
показалась над краем гнездышка Пестролапой. — А можно я покажу ему
лагерь?
В глазах Белогривки отразился такой ужас, словно Когтишка
предложил отвести Белыша поиграть в лисью нору. Молча покачав головой,
она еще крепче обвила хвостом свое белоснежное сокровище.
— Ты забыла, что вытащила меня наружу сразу же, как только я
открыла глаза? — с улыбкой напомнила ей Синегривка.
Белыш с любопытством обвел глазами детскую. Его голубые глазки
все еще оставались мутными, но пушистые ушки уже стояли торчком.
Маленькие неуклюжие лапки нетерпеливо топтали подстилку, а короткий
хвостик был задран вверх, как веточка.
Белогривка тяжело вздохнула.
— Ну, если он сам хочет, то пусть идет, — неуверенно пробормотала
она, снова прижимая к себе сына. Потом грозно посмотрела на Когтишку и
предупредила: — Но только до поляны! Больше никуда его не води!
— Я пригляжу за ними, — пообещала Синегривка. — Ты отдыхай и ни
о чем не тревожься.
Белогривка все еще выглядела очень изможденной, сил у нее хватало
только на то, чтобы лизать мокрый мох, принесенный Остролапом.
— Спасибо, — еле слышно прошептала она.
Когтишка уже выбрался из своего гнездышка и деловито побежал к
Белышу.
— Идем со мной! — завопил он. — Там столько всего интересного!
Белыш медленно повернул голову и с трудом сфокусировал взгляд на
котенке.
— Мы с тобой скоро будем воителями, — объяснил ему Когтишка. —
Нужно уже сейчас готовиться к этому!

61.

Белыш моргнул, и глаза его прояснились.
— Ладно, — пискнул он и, неуклюже перевалившись через край
гнездышка, шлепнулся рядом с Когтишкой.
— Сюда, — скомандовал старший котенок, направляясь к выходу.
Белыш на заплетающихся лапках посеменил за ним.
— Не спускай с него глаз! — умоляюще прошептала Белогривка, когда
Синегривка пошла следом за котятами.
— Конечно, — ответила та, обернувшись.
Стоило Белышу переступить порог детской, как он показался ей еще
меньше и беззащитнее. Песчаная поляна, простиравшаяся перед малышом,
была для него все равно что долина рядом с Высокими Скалами для
взрослого кота. Синегривка вдруг с неожиданной яркостью вспомнила свой
первый выход из детской и то, каким огромным показался ей тогда
окружающий мир.
— Так это и есть наш новый воин? — спросил Камнехвост.
Он, прихрамывая, шел мимо них к куче добычи.
Синегривка молча кивнула.
Раскатистое урчание вырвалось из горла Камнехвоста.
— Ну что ж, покажи ему воинскую палатку да скажи, чтобы держался
от нее подальше! А то, не ровен час, заберется внутрь. — Он лукаво
сощурился и подмигнул Синегривке.
Неужели он все еще помнит тот день, когда она залезла к нему в
палатку?
Синегривка кивнула, пряча улыбку.
— Конечно.
«Пусть Белыш подольше не вырастает! Пусть мирно играет на поляне
и пусть ему еще долго-долго не придется увидеть ничего страшнее комка
скатанного мха!»
Через полмесяца, как и ожидалось, в детской появились Снежинка и
Чернушка. Когда Синегривка пришла навестить новорожденных, ее
встретила светящаяся от гордости Зарянка. Это были ее первые котята, и
они появились на свет с такой же легкостью, с какой буковый орешек
выскакивает из своей скорлупки.
— Давно уже в детской не было так тесно, — промурлыкала
Белогривка.
— Слишком тесно, — пожаловался Когтишка. — Совсем нет места,
чтобы как следует поиграть!
— Играйте снаружи, — предложила Пестролапая. — Возьми

62.

Снежинку и Чернушку и покажи им лагерь.
Маленькие котята возбужденно запрыгали по своей подстилке.
— Да, пожалуйста!
— Пожалуйста, пожалуйста!
— А я ему помогу! — завопил Белыш, проворно бросаясь к выходу,
чтобы обогнать Когтишку.
Маленький сынок Белогривки быстро подрастал, однако все еще не
мог сравняться со своим старшим приятелем, который был не только
намного шире его в плечах, но и несравненно упрямее. Вот и сейчас
Когтишка без труда отпихнул белого котенка от входа и важно вывел
младших из детской.
— Правильно ли я сделала, что отпустила их? — взволнованно
спросила Зарянка. — Боюсь, как бы они не стали докучать старшим.
— Приглядеть за ними? — предложила Синегривка.
— Ах, это было бы просто замечательно! — благодарностью
воскликнула Зарянка, снова укладываясь на подстилку.
Пестролапая встала и по очереди вытянула лапы.
— Пожалуй, я тоже пойду, пройдусь. Заодно принесу вам еды из кучи.
Черная королева, наконец-то, пришла в себя после тяжелых родов и
снова выглядела здоровой, сильной и крепкой. Она легко выбралась из
своего гнездышка и вышла из детской вместе с Синегривкой.
Четверо котят уже бежали через поляну.
— Не так быстро! — крикнула им Синегривка. — Не забывайте, что
Снежинка и Чернушка сегодня первый раз вышли из детской.
— Малыши всегда растут быстрее, когда в детской есть котята
постарше, — заметила Пестролапая, когда веселая стайка маленьких
озорников скрылась в папоротниках, ведущих в палатку целителя.
— Лучше я все-таки схожу И посмотрю, как там дела, — решила
Синегривка.
«Не хватало только, чтобы котята забрались в запасы целителей, как
когда-то они с Белогривкой!»
Оставив Пестролапую возле кучи, она бросилась за малышами.
Как сильно все изменилось в лагере за последние несколько месяцев
— и, самое главное, изменилось к лучшему! Казалось, что мрачная туча,
долгое время висевшая над Грозовым племенем, наконец, ушла. Решение
Острозвезда потрясло все племена, но Солнцезвезд, появившийся на
следующем Совете в качестве нового предводителя Грозовых котов, заявил,
что не позволит возлагать на свое племя ответственность за поступок
одного кота. Он так же ясно дал понять, что отныне Грозовое племя будет

63.

сильным и все домашние коты будут безжалостно изгоняться с его
территории. Как и предсказывал Острозвезд, в Воинский закон было
внесено дополнение, требовавшее от лесных котов решительно отвергать
жизнь домашних и оставаться верными закону котов-воителей.
Теперь Грозовые коты без страха глядели в глаза грядущей поре Голых
деревьев. Они были сыты, их детская была полна здоровых и веселых
котят, а воины были уверены в решимости и преданности своего
предводителя.
Синегривка тихонько замурлыкала от удовольствия, шагая по
папоротниковому туннелю за котятами.
— Убирайся отсюда, хищник!
Дикий вопль, раздавшийся со стороны палатки целителя, заставил ее
вздыбить шерсть от ужаса. Забыв обо всем на свете, Синегривка бросилась
вперед и вылетела на полянку. Котята, дрожа от страха, съежились на
клочке вытоптанной травы, а Гусохвост, стоя на пороге своей пещеры,
шипел, скалил зубы и рычал, словно перед ним была целая стая воинов
Теней.
Синегривка одним прыжком очутилась между ним и котятами.
— Что ты делаешь? — заорала она на старика.
Но Гусохвост, похоже, ее даже не заметил. Вздыбив клокастую шерсть
и безумно сверкая глазами, он махнул плешивым хвостом на Когтишку.
— Немедленно убери эту тварь из моей палатки!
Синегривка брезгливо сморщила нос. От старика отвратительно
воняло. Его косматая шерсть выглядела так, словно он несколько месяцев
ее не вылизывал. И вот теперь он орет на маленьких котят! «Совсем из ума
выжил!»
Не сводя глаз со старика, Синегривка хвостом подтолкнула котят к
папоротникам.
— Бегите отсюда, мои маленькие, — ласково сказала она, стараясь
успокоить перепуганных малышей.
— В чем дело? — закричал Пышноус, выбегая на поляну и роняя на
землю охапку целебных трав.
— Это все Гусохвост, — прошипела Синегривка, скривив уголок
рта. — Он напугал котят.
Пышноус подошел к своему наставнику и прижался к его зловонному
косматому боку своим гладким боком.
— Мне очень жаль, — сказал он, оборачиваясь к Синегривке. — В
последнее время его мучают кошмары. Наверное, малыши разбудили его
как раз посреди одного из таких жутких снов.

64.

— Кошмары? — проскрипел Гусохвост. — Не было у меня ничего
такого! Кошмар начался, когда я открыл глаза и увидел эту дрянь! — он
оскалил желтые зубы на Когтишку. — Прочь отсюда, чудовище!
— Сейчас я его успокою, — ласково проговорил Пышноус. — Отведи
котят в детскую, Синегривка.
Малыши уже забрались в глубь папоротникового туннеля и замерли в
тени, растерянно оглядываясь назад. Синегривка повернулась и погнала их
дальше.
— Что мы сделали плохого? — прошептала дрожавшая от страха
Снежинка.
— Ничего, — твердо ответила Синегривка. — Просто Гусохвост
очень-очень старый кот, и ему порой мерещится всякая ерунда.
— Ничего мне не мерещится! — прокричал старик им вслед.
Синегривка обернулась и увидела, что Гусохвост указывает грязной
лапой на Когтишку. Нитка слюны свисала из пасти старика, а плешивые
уши были прижаты к макушке.
— Держите эту тварь подальше от меня!

65.

Глава VII
Солнце с каждым днем светило все мягче, а сочная зелень леса все
заметнее угасала, выцветая до желтых и золотых красок Листопада.
Упавшие листья устилали землю, хрустели под лапами Синегривки и
горько пахли увяданием. Птицы звенели в ветвях, а белки без устали
пополняли свои запасы, чтобы пережить долгие дни Голых деревьев.
Но сейчас Синегривку не интересовала дичь. Куча была полна,
границы безопасны. После суеты и писка детской ей хотелось побыть
одной в лесной тишине. Синегривка заметила, как Белогривка тяжело
вздохнула ей вслед, когда она выходила из ходящей ходуном детской.
Белогривка безумно любила Белыша, но страшно скучала по радостям
воинской жизни. Синегривка видела, с какой тоской ее сестра провожала
взглядом приходящие и уходящие патрули и как она то и дело грустно
поглядывала на выход из лагеря, совсем как в те дни, когда они были
котятами.
— Почему Остролап ходит и на охоту, и в патрулирование? —
спросила она накануне у Синегривки. — Вообще-то, это не только мой, но
и его котенок!
— Но он же не может кормить Белыша, — напомнила сестре
Синегривка. Она ласково дотронулась носом до щеки сестры. — Очень

66.

скоро Белыш сможет есть мясо, и тогда ты сможешь ненадолго оставлять
его с Зарянкой и Пестролапой и уходить на охоту.
Белогривка тяжело вздохнула.
— Ах, но я же буду так скучать по своему малышу!
Синегривка с трудом подавила приступ раздражения. Кажется,
Белогривка сама хотела котенка! Никто не заставлял ее торопиться.
— Отлично, Златолапка! — раздался с вершины склона радостный
крик Дроздовика.
Ветка над головой Синегривки закачалась.
— Смотри, Синегривка! — завопила Златолапка, глядя на нее сквозь
листву. — Я сейчас заберусь на самую вершину.
— Осторожнее, — предупредила Синегривка.
Златолапка с каждым днем становилась все более и более бойкой и уже
почти сравнялась с братом в силе и отваге.
— Будь внимательнее! — закричал Дроздовик, стоявший у корней
дерева.
— Где Рябинка? — спросила Синегривка, удивившись тому, что
опытная воительница оставила свою ученицу без присмотра.
— Ей что-то попало в глаз, и она пошла к Пышноусу, — ответил
Дроздовик, не сводя глаз с юркой светло-рыжей фигурки, пробирающейся
сквозь листву.
— Я попрошу Солнцезвезда, чтобы Дроздовик стал моим наставником
навсегда! — раздался звонкий голосок сверху. — Рябинка никогда не
разрешала мне забираться на такую высоту!
Дроздовик виновато покосился на Синегривку.
— Ну вот, — вздохнул он. — Попался. Златолапка вела себя так
уверенно, что я думал — она постоянно лазает по деревьям!
— Не волнуйся, — промурлыкала Синегривка. — Я не расскажу
Рябинке.
Дроздовик потрепал ее хвостом по боку.
— Спасибо! За это я обещаю вернуть Златолапку в лагерь в целости и
сохранности.
Отойдя от дерева, Синегривка пошла по поросшей высокой травой
прогалине и нырнула в заросли папоротников. Ей захотелось пить, и она
повернула к реке.
Эта часть леса была укрыта от ночных холодов и ветров, поэтому
кусты здесь все еще сохраняли густую зелень. По сравнению с жаркими
днями Зеленых листьев, река стала намного полноводнее, она весело
бежала по камням и лизала песчаный берег, вплетая свое беспечное

67.

журчанье в тихий шелест листвы. Синегривка высунула голову из куста и
оглядела поросший кустарником берег.
Рыжеватая тень мелькнула на мелководье.
«Лиса?»
Синегривка с опаской принюхалась — тут же напряглась,
почувствовав резкий рыбный запах Речного племени. Не веря своим глазам,
она увидела, как Желудь вылезает из воды на берег Грозового племени в
каких-нибудь трех хвостах от того места, где стояла она.
Он отряхнулся, как собака, а потом растянулся на теплом камне,
выступавшем над водой. Солнце блестело на гладкой мокрой шерсти,
плотно облегавшей его мускулистую фигуру. Он собирался вздремнуть на
солнышке! На территории Грозового племени!
Синегривка напружинилась, готовая прыгнуть вниз и прогнать
нарушителя. Но остановилась. Желудь выглядел таким безмятежным. Не
трогаясь с места, она смотрела, как равномерно вздымается и опадает его
рыжевато-бурый бок.
«Что я делаю?» — слабо замерло сердце.
«Что я должна делать?» — грозно напомнил ей долг.
Синегривка бросилась сквозь кусты и так резко остановилась перед
Желудем, что мелкие камешки градом посыпались у нее из-под лап в воду.
— Убирайся!
Желудь неспешно поднял голову и обернулся через плечо.
— Синегривка!
Он нисколько не выглядел виноватым! Великие небесные предки, да
ведь она поймала его на своей территории!
— То, что вы получили Нагретые Камни, — дрожа от бешенства,
прошептала Синегривка, — еще не означает, что вам разрешено шастать по
всей нашей территории! — ее шерсть встала дыбом от гнева.
— Извини, — сказал Желудь, поднимаясь. — Ну как я мог устоять
перед таким славным солнечным местечком!
— Не мог устоять? — задыхаясь, прохрипела Синегривка. — Ах ты,
наглый комок шерсти!
Не раздумывая, она бросилась на него, метя когтями в самодовольную
морду.
Желудь увернулся, и она промахнулась.
Синегривка впилась когтями в камни, чтобы не упасть. Ей показалось,
что у Желудя насмешливо задрожали усы. Это было уже слишком. Она не
позволит ему насмехаться над Грозовой воительницей! Развернувшись,
Синегривка изо всех сил цапнула его зубами за заднюю лапу.

68.

— Ой, больно же! — Желудь резко повернулся к ней и перехватил
занесенную для нового удара лапу.
Схватив лапой воздух, Синегривка поскользнулась и поехала вниз по
камням. Потеряв равновесие, она неуклюже плюхнулась в реку. Холодная
вода мгновенно пропитала шерсть, и ее тут же захлестнула безумная
паника.
«Я тону!»
— Помоги мне!
Но Желудь не тронулся с места, и в его глазах плясали искорки смеха.
— Попытайся встать, — спокойно сказал он.
Синегривка рывком опустила лапы, почти не сомневаясь, что сейчас
уйдет на дно. Но вместо этого уперлась в твердые камни. Она встала и
увидела, что вода не достает ей даже до живота. Сгорая от стыда, она
вышла на берег и хорошенько отряхнулась, постаравшись, чтобы Желудя
как следует обдало брызгами.
— Откуда я могла знать, что здесь так мелко? — фыркнула она. —
Грозовым котам не нужно мочить лапы, чтобы раздобыть дичь!
— Ну, извини, — пожал плечами Желудь, скользнув взглядом по ее
шерсти. — Но я всего лишь защищался.
Эти жалкие извинения еще сильнее распалили гнев Синегривки.
— Закрой пасть и проваливай с моей территории!
Он неспешно склонил голову набок.
— Мне совсем не хочется уходить прямо сейчас, когда мы толькотолько подружились.
«Подружились?! Да этот Речной выскочка ведет себя наглее, чем
избалованный котенок!»
— Лучше убирайся сам, если не хочешь, чтобы я оставила тебе
красивый шрам на память о нашей дружбе, — прорычала Синегривка.
Желудь кивнул. На миг он задержался взглядом на ее глазах, а потом
невозмутимо вошел в воду и быстро поплыл. Синегривка смотрела, как он
вылезает на противоположном берегу, и вода струйками сбегает по его
гладкой шерсти. Прежде чем скрыться за деревьями, Желудь обернулся и
еще раз посмотрел на нее. Его глаза весело сверкнули.
— Я тебя и без шрама не забуду! — крикнул он.
Синегривка даже не удостоила его ответом.
«Мышеголовый! Наглец! Выскочка!»
Злая и мокрая, она выбралась на берег и пошла в лес. Даже
добравшись до вершины холма, она все еще дрожала от злости.
«Как смел этот Желудь так самоуверенно держаться на чужой

69.

территории? Или он думает, что Звездное племя отдало ему весь лес в
подарок?»
Синегривка так задумалась, что испуганно вздрогнула, когда
Розохвостка спрыгнула со скалы прямо перед ней.
— Ой, да ты вся мокрая! — воскликнула она, озадаченно поглядев на
ясное небо. — Но ведь дождя не было?
Синегривка смущенно уставилась на свои лапы.
— Я просто… поскользнулась и упала… просто берег был очень…
скользкий…
Не могла же она открыто признаться, что какой-то Речной кот сбросил
ее в реку.
Розохвостка насмешливо пошевелила усами.
— Так замечталась, что не видела, куда идешь?
— Я же сказала, что поскользнулась!
Глаза Розохвостки заблестели от любопытства.
— Ты стала какая-то другая.
Синегривка с беспокойством переступила с лапы на лапу.
— И какая же?
— Мечтательная. Совсем как Белогривка, когда бегала за своим
Остролапом.
— Что за чушь!
— И кто он? — насторожила ушки Розохвостка.
— Никто!
— Дроздовик? — не отставала Розолапка.
«Что?»
Синегривка даже растерялась от неожиданности. При чем тут
Дроздовик? Какое ей дело до этого воина? Этого еще не хватало!
— Нет, конечно! — горячо воскликнула она.
Розохвостка покачала головой, не сводя с нее внимательных глаз.
— Жалко, — вздохнула она. — Потому что бедняга от тебя совсем
голову потерял.
— От меня?
Синегривка не верила своим ушам. Во-первых, Дроздовик был для нее
всего лишь соседом по палатке, а во-вторых, она не собиралась повторить
ошибку Белогривки и очутиться в детской в окружении пищащих и
вопящих котят, лазающих у нее по голове. Она хотела стать лучшей
воительницей Грозового племени. Лучше, чем Остролап. Такой
замечательной, что однажды сможет возглавить Грозовое племя.
— Только не говори, что ты не замечала, что он глаз с тебя не

70.

сводит! — вытаращила глаза Розохвостка.
— Ничего я не замечала! — завопила Синегривка с таким бешенством,
что Розохвостка испуганно попятилась.
— Да ладно, как скажешь, — поспешила сменить тему рыжехвостая
кошка. — Ну, я побежала! Нужно еще набрать свежего мха для Белогривки
и Белыша.
При упоминании имени племянника Синегривка мгновенно
смягчилась и пригладила мокрую шерстку.
— Как там наш Белыш?
— Все утро гонялся за хвостом Белогривки! Она уже готова оторвать
ему уши, но не может. Ведь он такой милый!
— Это точно! — фыркнула Синегривка, представив круглые голубые
глаза Белыша, с невинным видом треплющего пушистый материнский
хвост.
— Надеюсь, Когтишка его не испортит, — продолжала Розохвостка. —
Когда я уходила, этот озорник пытался подговорить Белыша натыкать
колючек в шерсть спавшей Снежинки.
— Неужели Пестролапая их не остановила?
— Будто ты не знаешь Пестролапую! — отмахнулась Розохвостка. —
Она уверена, что ее бесценный Когтишка просто не способен ни на что
дурное. Она считает его подарком Звездного племени, не больше не
меньше!
— Наверное, мне стоит заглянуть в детскую, — решила Синегривка.
— Белогривка очень обрадуется! — закивала Розохвостка. — Мне
кажется, ей уже надоело торчать взаперти. Видела бы ты ее подстилку —
изодрана в клочья! Ей нужно подышать свежим воздухом.
Когда Розохвостка скрылась за деревьями, Синегривка заметила на
траве клочок собачьей шерсти. Судя по тому, что запах отсутствовал,
клочок был принесен ветром, а не оставлен пробегавшей по лесу собакой,
однако эта игрушка могла надолго занять Белыша. Синегривка подцепила
когтями клок шерсти и понесла его домой.
Розохвостка оказалась права — Белогривка выглядела нервной и
затравленной. Снежинка и Чернушка лазали по Зарянке, и при каждом
прыжке их короткие хвостики хлестали Белогривку по голове. Белыш
крепко спал, всем телом навалившись Белогривке на бок так, что бедняжка
не могла пошевелиться. Скучающий Когтишка донимал мать.
— Почему мне нельзя выйти?
— Потому что ты только что пришел.
— Но там солнце!

71.

— А тебе нужно поспать.
— Я не устал!
— Скоро устанешь.
— Тогда и посплю.
— Если не поспишь сейчас, будешь кукситься весь вечер.
— А вот и не буду!
— А вот и будешь.
Белогривка страдальчески закатила глаза.
— Смотри, что я принесла, — сказала Синегривка, бросая клок
собачьей шерсти на подстилку сестры. Розохвостка и в этом не ошиблась
— весь папоротник на подстилке был изодран когтями.
— Пусть Белыш поиграет, когда проснется.
Белогривка заворчала, пытаясь сменить позу, не потревожив спящего
котенка.
— Что это такое? — спросил Когтишка, прыгая на клок шерсти.
— Это для Белы…
Синегривка еще договорить не успела, как полосатый крепыш сцапал
шерсть и принялся гонять ее по всей детской.
— Смотрите! — во всю глотку завопил он. — Это я, смелый воин
Когтище, прогоняю блохастую собаку!
— Потише, прошу тебя, — взмолилась Синегривка.
Когтишка замер, пригвоздив шерсть когтями к земле.
— Ненавижу эту детскую! — взорвался он. — Тут слишком много
котят, повернуться негде! И мне никогда не разрешают играть. Я хочу жить
в палатке оруженосцев вместе с Львинолапом! Его-то не заставляют спать
днем!
— И он очень об этом жалеет, — промурлыкала Синегривка.
Белыш сонно поднял голову и заморгал.
— Что случилось?
— Ну вот, доигрался! Ты его разбудил! — взорвалась Белогривка.
— Наконец-то! — обрадовался Когтишка. — Теперь мы сможем
поиграть!
— Во что? — спросил Белыш, обводя глазами детскую.
— В мою новую игру, она называется «Убей Собаку!» — пояснил
Когтишка и перебросил комок шерсти через голову Белыша. Котенок
подпрыгнул и поймал шерсть, а несчастная Белогривка громко застонала,
когда он с размаху наступил ей задними лапами на живот.
— Давай сходим прогуляться? — предложила сестре Синегривка.
Белогривка непонимающе повернулась к ней.

72.

— Белыш с удовольствием поиграете Когтишкой, — пояснила
Синегривка. — Я уверена, некоторое время они вполне смогут обойтись
без тебя. — Она посмотрела на белоснежного котенка, гонявшегося по
детской за Когтишкой. — Ты ведь сможешь поиграть с Коггишкой, пока
твоя мама ненадолго сходит погулять?
Белыш даже не посмотрел на нее.
— Конечно!
— Мы за ним присмотрим, — пообещала Зарянка.
— Ой, правда? — глаза Белогривки радостно заблестели. — Спасибо!
Думаю, ничего не случится, если я немного разомну лапы?
— Тебе это будет полезно, — заверила ее Синегривка.
— А вы уверены, что с ними все будет в порядке? — взволнованно
спросила Белогривка.
— Вес будет превосходно, — закивала Зарянка. — Беги скорее! А то я
уже устала слушать, как ты охаешь да вздыхаешь.
— Я не охаю! — пробормотала Белогривка.
— Еще как охаешь, — помахала хвостом Пестролапая. — А по утрам
храпишь, словно барсучиха.
— Ну ладно, как скажете, — вздохнула Белогривка, неуверенно
выбираясь из своего гнездышка.
— И не возвращайтесь до тех пор, пока лапы не заболят от
усталости! — весело крикнула Зарянка вслед уходившим сестрам.
— Беги скорее, Белогривка!
Но, выйдя из детской, Белогривка снова остановилась.
— А если он проголодается?
— Успокойся, с голоду он точно не умрет!
— А если он будет плакать без меня?
— Милосердные предки, да вокруг него целое племя, уж как-нибудь да
успокоят твоего пискуна! — фыркнула Синегривка, подталкивая сестру в
сторону туннеля в кустах утесника. — Все будет замечательно, Белогривка.
«Великое Звездное племя, если такова судьба всех матерей, то спасибо
вам за то, что у меня нет котят!» — подумала она.
Выйдя из лагеря, Синегривка побежала вверх по склону, сокрушенно
качая головой всякий раз, когда ее сестра останавливалась и с тоской
оборачивалась в сторону лагеря.
— Посмотри кругом! — воскликнула Синегривка. — Полюбуйся,
какой прекрасный денек! Белыш будет в полном порядке. Мы же с тобой не
к Высоким скалам идем, а всего лишь вышли немного пройтись по лесу.
Солнце не успеет даже на мышиный хвостик передвинуться по небу, как

73.

мы уже вернемся в лагерь!

74.

Глава VIII
Синегривка вела сестру через лес по той же тропе, по которой шла
утром.
«Возле реки потише, и охотники туда редко заглядывают, — решила
она про себя. — Плеск воды успокоит Белогривку».
А если солнце не скроется, они смогут немного погреться на берегу.
Белогривка заметно повеселела и шустро бежала по шумящему на
ветру лесу.
— Ах, я и забыла, как чудесно пахнет в лесу! — промурлыкала она, с
шумом втянув в себя воздух. И вдруг застыла, вытянув шею. — Постой-ка!
Синегривка остановилась, подавив вздох.
— Что еще?
— А вот что! — Белогривка с веселым шипением набросилась на нее и
пихнула в заросли ежевики. Ягоды тяжело задрожали, когда Синегривка
вскочила с земли.
— Ах ты… — выскочив из сладко пахнущих кустов, она повалила
сестру на землю, и они, оглушительно визжа, покатились по палой листве.
Белогривка прижала сестру к земле и оскалила зубы.
— Сдаешься?
— Никогда! — завопила Синегривка. Поднатужившись, она с силой

75.

ударила сестру задними лапами, сбросила с себя и пихнула в ежевику так,
что черные ягоды градом посыпались на белую шерстку Белогривки.
— Смотри, что ты натворила! — завопила Белогривка, выскочив из
куста и с наигранным возмущением глядя на свою шерсть, покрытую
лиловыми пятнами и потеками.
— Побежали, выкупаешься в реке! — крикнула Синегривка.
— Пожалуй, я лучше вылижусь, — неуверенно возразила Белогривка.
— Да брось, на реке сейчас просто замечательно! — подбодрила ее
Синегривка.
Ей хотелось убедиться, что Желудь не вернулся обратно.
— Ладно, заодно напьюсь, — согласилась Белогривка. — Мне до
смерти надоело слизывать воду с мха!
Синегривка первая помчалась к реке. — Не так быстро! — пропыхтела
у нее за спиной Белогривка. — Ты забыла, что я давно никуда не выходила?
Синегривка послушно остановилась, и они зашагали через лес к реке.
Она принюхалась, вздыбив шерсть.
«Вдруг он вернулся? Никаких следов свежего запаха. Очень хорошо».
Но почему же она разочарована? Синегривка медленно подошла к
тому месту, где недавно лежал Желудь. Камень был теплым, а в
неподвижном воздухе все еще чувствовался его запах.
Белогривка долго и жадно пила, потом подняла мокрую морду и
посмотрела на далекий берег Речного племени.
— Как ты думаешь, они посмеют снова напасть на нас?
— Кто знает? — пробормотала Синегривка.
— Они такие жадные, эти Речные коты! Я не удивлюсь, если урок не
пойдет им впрок, — ответила Белогривка, садясь рядом с сестрой. —
Интересно, когда Солнцезвезд потребует у них вернуть Нагретые Камни?
— Думаешь, нам сейчас нужна битва? — вопросом на вопрос ответила
Синегривка.
— А ты этого не хочешь? — резко спросила сестра.
— Битвы опасны, — уклончиво ответила Синегривка.
— Да? — переспросила Белогривка.
— Снова будут раненые, — продолжала Синегривка, не сводя глаз с
дальнего берега. — И потом, не может быть, чтобы в Речном племени были
одни только жадины и негодяй, правда же? Наверное, там есть и такие, как
мы.
— И по-твоему, это дает им право забрать наши Нагретые Камни?
— Нет, но… — Синегривка не хотела думать про Нагретые камни. —
Я просто хотела сказать — зачем воевать? Мы ведь хотим одного и того

76.

же…
— Правда? Значит, ты тоже хочешь питаться рыбой? — поддразнила ее
Белогривка и шутливо подтолкнула к воде. — Может, ты и поплавать не
откажешься?
Синегривка судорожно впилась когтями в камень, чтобы не свалиться.
Хватит с нее купаний, по крайней мере, на сегодня!
— Ничего смешного! Речным котам, наверное, тоже кажется
странным, что мы живем под деревьями и гоняемся за белками.
Белогривка прищурилась и склонила голову к плечу.
— Ты здорова?
— Конечно, — удивленно ответила Синегривка.
— А куда подевалась твоя преданность Грозовому племени?
— Я верна нашему племени! — взорвалась Синегривка. — Только
сегодня утром я прогнала Речного кота вот с этих самых камней!
Белогривка изумленно вытаращила глаза.
— Правда? Значит, они снова попытались захватить нашу
территорию? Ты уже доложила Солнцезвезду?
— Нет, — покачала головой Синегривка. — Это было не то, что ты
подумала. Он просто грелся на камне, только и всего.
— Кто?
— Ну… — смущенно протянула Синегривка и отвернулась. — Брат
Криворота.
— Желудь?
Синегривка промолчала, но сестра и не думала отставать.
— Почему ты никому об этом не рассказала?
— Что ты ко мне пристала? Я прогнала его, ты слышала? Разве этого
недостаточно?
— Но зачем все эти секреты?
— Затем, что это не было вторжение! Он просто валялся на
солнцепеке, только и всего.
— На солнцепеке, но на нашей территории! — прошипела
Белогривка. — Наглый, самоуверенный выскочка!
— Он вовсе не наглый! — крикнула Синегривка и тут же втянула
голову в плечи, догадавшись, что слишком поспешно бросилась на защиту
чужака.
— Ты в него влюбилась! — ахнула Белогривка, изумленно вытаращив
голубые глаза. — Ты влюбилась в Речного кота!
— Ни в кого я не влюбилась!
— Не ври, уж я-то тебя знаю! — закричала Белогривка, воинственно

77.

раздувая бока. — Будь это любой другой Речной кот, ты бы рассказала
всему племени о том, как прогнала его, и уж точно не стала бы
выгораживать!
— Я его не выгораживаю.
Но Белогривка ее не слушала.
— Когда ты поймешь, что нам нельзя дружить с котами из других
племен? Ты нарушаешь Воинский закон! Ах, ну почему, почему из всех
котов в лесу ты выбрала именно Желудя? Этот заносчивый дурень считает
себя подарком Звездного племени! От него кругом одни неприятности.
Почему ты не подумала о Дроздовике? Ведь он уже давно ходит за тобой по
пятам, как тень! Только не говори мне, что ты не заметила! Почему ты не
полюбила его? Ведь он один из самых красивых воинов в нашем племени.
— Красивых! — передразнила ее Синегривка. — Для меня красота не
важна… И вообще…
Она сердито посмотрела на Белогривку и выпалила:
— Мне не нужен друг, понимаешь? Тоже мне, счастье в жизни —
торчать в детской в окружении пищащего молодняка!
Белогривка в бешенстве отвернулась, и Синегривка тут же пожалела о
своих неосторожных словах.
— Я не хотела сказать ничего плохого про котят! — крикнула она
вслед сестре.
Но Белогривка уже мчалась вверх по берегу, ее белый хвост сердито
раскачивался над спиной. Через несколько мгновений она скрылась в
кустарнике.
Мышиный помет! Ну почему она никогда не думает перед тем, как
говорить? Все из-за этого Желудя! И зачем только он пришел сюда утром?
Синегривке не нужен друг. Она не собирается влюбляться! А если бы и
собралась, то уж точно не в Желудя. Любовь с Речным котом? Никогда!
Синегривка бросилась за сестрой. Когда дубы сменились соснами, она
юркнула в папоротники, все еще хранившие свежий запах Белогривки.
Синегривка хотела попросить прощения. Она повела сестру в лес, чтобы та
немного отдохнула и развеселилась, а вместо этого еще больше ее
огорчила.
— Белогривка!
Белоснежная кошка сидела за корнем сосны, распушив шерсть и с
шумом втягивая в себя воздух.
— Сядь, — прошипела она. — Я почуяла запах племени Теней!
Синегривка шмыгнула к ней. Сомнений не было — ветерок нес с
собой свежий запах соседей, к которому примешивался резкий смрад

78.

Гремящей тропы, проходившей поблизости. Судя по силе запаха,
нарушитель был не один!
— Их тут не меньше трех, — прошептала Белогривка. — Мы
справимся с ними своими силами.
Она осторожно выползла из-под корня и юркнула в кусты. Синегривка
сделала то же самое. Отсюда ей были слышны голоса воинов Теней,
перешептывающихся в нескольких хвостах от их укрытия.
— Не надо было гнаться за ней через Гремящую тропу!
— Да ведь я почти сцапал ее.
— А теперь она ушла.
Выглянув из кустов, Синегривка увидела трех котов, сидевших на
небольшой прогалине между соснами.
— Надо возвращаться, — прошипел черный кот.
— Нет! — возразила пестрая кошка. — Я все еще чую эту белку. Она
где-то рядом.
Черный кот нетерпеливо взмахнул хвостом:
— После того, как Речные коты зацапали Нагретые Камни, Грозовые
воины стали нервные, как блохи. Лучше нам убраться подобру-поздорову.
— Да плевать мне на них, — презрительно процедил крапчатый кот. —
Они сейчас всеми силами патрулируют границу Речного племени. Мы
заберем белку и отнесем ее через Гремящую тропу на свою территорию,
вот и все. Они никогда не узнают, что мы тут побывали.
— Вы не забыли, что говорил Солнцезвезд на последнем Совете? —
спросил черный кот. — Он обещал спустить шкуру с любого, кто посмеет
переступить границу — будь то воитель или домашний.
— Ладно, — нехотя вздохнул крапчатый кот — Идем.
— Нет! — встрепенулась пестрая кошка. — Я чую белку!
В то же мгновение совсем рядом послышался топот маленьких легких
лапок. Воины Теней припали к земле.
— Сюда! — крикнула кошка и поползла вперед, прижимаясь животом
к земле.
— Если они думают, что смогут охотиться на нашей земле, то я
заставлю их горько пожалеть об этом! — прошипела Белогривка.
Выскочив из куста, она бросилась наперерез воинам Теней и
остановилась, выгнув спину и воинственно выпустив когти.
— Стоять!
Воины Теней попятились, подметая хвостами землю.
Синегривка подбежала к сестре.
— Блохастые пожиратели падали! — зарычала она, оскалив зубы.

79.

Пестрая кошка нагло сощурила глаза.
— И это все? Вас двое? Немного для патруля.
— Достаточно, чтобы оторвать вам уши! — рявкнула Синегривка.
Черный кот расправил плечи и шагнул вперед, сверкая глазами.
— Ты уверена?
— Вот что я вам скажу, подружки. Если за вашей спиной не прячется
целый патруль, то мы, пожалуй, сначала поймаем белку, а уж потом пойдем
домой. Договорились?
— Нет, не договорились! — взвизгнула Белогривка. Бросившись на
наглеца, она одним ударом лапы опрокинула его на землю.
Пестрая кошка изумленно вытаращила глаза. Даже Синегривка в
первый момент растерялась.
— Белогривка, ты… — начала было она.
— Я так долго сидела взаперти, что просто не могу удержаться от
хорошей драки! — огрызнулась Белогривка.
Синегривке ничего не оставалось, как присоединиться к сестре. Не
могла же она позволить Белогривке одной сражаться с тремя
нарушителями! Прыгнув вперед, она расцарапала когтями морду черному
коту так, что у того кровь брызнула из носа. Громко мяуча, кот бросился в
кусты.
Крапчатая кошка повернулась в сторону границы.
— Бежим отсюда! — во весь голос завизжала она.
Белогривка бросилась в погоню за удирающими воинами Теней. Она
орала и визжала, как целый патруль Грозовых котов. Синегривка едва
поспевала за ней. Сейчас они проучат этих наглых пожирателей падали,
они нагонят на них такого страха, который те нескоро забудут!
Вскоре лес стал редеть, и в просветах между деревьями показалась
Гремящая тропа. Воины Теней выбежали на ярко освещенную дорогу, и
Белогривка помчалась еще быстрее, чтобы нагнать их. Синегривка вихрем
вылетела из леса и на миг остановилась, ослепленная солнцем.
Воины Теней были уже на середине Гремящей тропы.
— Вы так легко не уйдете! — в бешенстве завизжала Белогривка,
когда они перебежали дорогу и скрылись среди сосен на своей территории.
Распушив шерсть, бешено сверкая глазами, Белогривка бросилась на
скользкую Гремящую тропу вслед за нарушителями.
Синегривка оцепенела.
Чудище с ревом вылетело из-за поворота.
Прямо на Белогривку.
Не сбавляя скорости, оно ударило ее своей сверкающей мордой.

80.

Послышался глухой стук, и чудище с рычанием унеслось прочь,
оставив на краю Гремящей тропы неподвижное маленькое тело, похожее на
мокрый осенний лист.
— Не-еет!

81.

Глава IX
Рев чудища быстро стихал вдали. Синегривка видела воинов Теней, в
страхе выглядывавших из-за деревьев на другой стороне дороги.
— Белогривка? — она наклонилась над сестрой и подтолкнула ее
лапой. Белая кошка неподвижно лежала на пропахшей гарью траве. —
Вставай! — прошептала Синегривка. — Надо возвращаться в лагерь. Мы
должны доложить Солнцезвезду о нарушителях из племени Теней.
Тоненькая струйка крови сбегала изо рта Белогривки.
— Я тебе помогу, — продолжала бормотать Синегривка.
Она схватила сестру за загривок и поволокла в сторону леса.
— Попытайся упереться лапами, — умоляюще шептала Синегривка,
не разжимая зубов. — Как только ты поднимешься, тебе сразу станет
лучше, вот увидишь!
Обмякшее тело Белогривки бессильно соскользнуло на усыпанную
листьями землю.
«Великое Звездное племя, зачем только я рассказала ей про Желудя?
Если бы мы не поссорились, она не убежала бы в лес! Мы бы никогда не
наткнулись на воинов Теней, и ничего бы не случилось…» Они бы с
Белогривкой сейчас были дома, и Белыш с радостным писком бежал
навстречу матери.

82.

— Синегривка? — раздался из-за деревьев громкий оклик Змеезуба.
Синегривка отпустила сестру и молча уставилась на крапчатого воина.
«Змеезуб пришел! Теперь все будет хорошо. Вот и Рябинка с ним
рядом, и Кривуля, и Дроздовик. Они знают, что делать!»
Соплеменники обступили ее со всех сторон и склонились над
Белогривкой.
— Ее сбило чудище, — объяснила Синегривка. — Голос ее звучал
тускло, словно издалека. — Воины Теней охотились на нашей территории,
и мы прогнали их прочь. Белогривка выбежала на дорогу, и ее сбило
чудище.
— Дроздовик! — быстро приказал Змеезуб. — Проверь, убрались ли
эти воины и не думают ли они вернуться.
Когда Дроздовик убежал, Змеезуб взял Белогривку за загривок.
— Осторожнее! — вскрикнула Синегривка. — Кажется, она ранена!
Кривуля молча обвила хвостом ее плечи.
— Идем, — сказала она, подталкивая Синегривку вперед. — Давай
вернемся в лагерь.
С трудом переставляя негнущиеся лапы, Синегривка брела через лес в
сторону дома.
«Она ранена. Она просто ранена!»
Но сколько бы Синегривка не повторяла про себя эти слова, сердцем
она уже знала правду. Она чувствовала запах смерти. Белогривка погибла, и
с каждым шагом в груди Синегривки нарастал ужас, пока страх и горе не
поглотили ее целиком.
— Просто иди, милая, — прошептала Кривуля, крепче прижимаясь к
ней.
— Я обещала ей, что она скоро вернется к Белышу, — прошептала
Синегривка.
На вершине склона Змеезуб выпустил тело Белогривки и взглянул на
Синегривку. Он долго молча смотрел на нее, пока Синегривка не подняла
на него полные слез глаза.
— Синегривка, — тихо сказал Змеезуб.
— Что?
— Ты должна рассказать Белышу.
Она содрогнулась.
— Почему я?
— Потому что ты его любишь, — ответил Змеезуб. — А я расскажу
Остролапу и Вихрегону, а потом доложу Солнцезвезду.
Кривуля посмотрела на тело Белогривки.

83.

— Остролап может сам сказать Белышу, — предложила она.
— Нет! — распушилась Синегривка. Разве этот грубиян найдет слова,
чтобы сообщить малышу такую страшную новость? — Я скажу.
Спотыкаясь на каждом шагу, она спустилась по склону и вошла в
лагерь. Ничего не видя перед собой, Синегривка брела по поляне мимо
соплеменников, которые еще ничего не знали о случившемся, для которых
Белогривка все еще была жива.
Синегривка вошла в детскую.
— Белыш!
— Ага, вернулась! — обрадовался котенок и нетерпеливо посмотрел
ей за спину. — А где мама?
Синегривка сделала глубокий вдох и напряглась всем телом, чтобы
унять дрожь в лапах.
— Давай выйдем на воздух, малыш, — сказала она.
— Белогривка принесла мне подарок? — спросил Белыш.
Когтишка тут же перестал гоняться за хвостом Чернушки и с
любопытством повернул голову. — А можно я тоже пойду?
— Нет, — ответила Синегривка, и — слава Звездному племени! —
Когтишка все понял с первого раза.
Вместе с Белышом она вышла из палатки, подвела его к поваленному
дереву и уселась среди ветвей.
— Ну, где подарок? Где Белогривка? — пропищал малыш. — Мы
будем играть в прятки, да?
— Иди сюда, — Синегривка крепко обвила хвостом его маленькое
тельце и прижала к своему животу. Потом наклонилась над ним, чтобы
малыш не видел, как Змеезуб вносит в лагерь мертвое тело его матери.
Синегривке казалось, что сердце ее сейчас разорвется. Слишком много
боли.
— Белогривка не вернется.
Белыш серьезно посмотрел на нее своими круглыми голубыми
глазами.
— А когда она придет?
— Никогда.
— Почему? — опешил котенок. — Разве она меня больше не любит?
— Очень любит, — прошептала Синегривка. — И всегда будет
любить. Но сейчас она в Звездном племени.
Белыш озадаченно склонил голову к плечу.
— А мне к ней можно?
Синегривка покачала головой.

84.

— Но ведь Гусохвост и Пышноус все время ходят в гости к небесным
котам! — возразил Белыш. — Я тоже могу пойти с ними.
— Это не так просто, — прошептала Синегривка.
С каждым словом она чувствовала себя все более и более
беспомощной. «Как объяснить ему все, не разбив малышу сердце?»
Она в отчаянии посмотрела в круглые голубые глазенки Белыша. И
поняла горькую правду. Боль утраты коснулась не ее одну. Белогривка была
не только ее сестрой — она была матерью Белыша и подругой Остролапа.
Их сердца тоже будут разбиты.
— Она умерла, Белыш. Ты больше никогда ее не увидишь. Не
почувствуешь ее запах, не услышишь голос и никогда не прижмешься к ее
теплому боку.
Зарянка тихо юркнула к ним под ветки.
— Я буду кормить тебя, малыш, и ты будешь спать в моем гнездышке
вместе с Чернушкой и Снежинкой, — ласково промурлыкала она.
— Не надо мне ни твоего молока, ни твоего гнезда! — закричал
Белыш. — Я хочу мою маму!
Выскочив из-под ветки, он протиснулся мимо кошек и выбежал на
поляну, где лежало тело его матери.
— Я тоже хочу уйти вместе с тобой, я хочу туда где ты! — заплакал
малыш, зарываясь носом в холодную шерсть Белогривки.
Раздавленная болью, Синегривка глубже зарылась в ветки.
— Я посижу с ним, — шепнула Зарянка.
Взъерошенный Остролап ворвался на поляну и ринулся под ветки
поваленного дерева.
— Что ты с ней сделала? — заорал он, с ненавистью глядя на
Синегривку. — О чем ты думала, когда завела ее к Гремящей тропе? Она
должна была сидеть в детской с Белышом!
— Я… Прости… Мне так жаль…
— Как ты могла позволить ей подвергнуть себя опасности, когда знала,
что у нее остался котенок? — прошипел Остролап.
Синегривка отрешенно смотрела на обезумевшего от горя отца
Белыша. Он был прав. Это она во всем виновата.
— Отойди, — рявкнул Вихрегон, вырастая за спиной Остролапа.
Он отодвинул плечом ветки, освобождая разъяренному коту дорогу.
— Своими криками ты никому не поможешь.
Остролап попятился назад и ушел, бросив испепеляющий взгляд на
Синегривку.
Вихрегон сел рядом с ней. В глазах его застыла печаль.

85.

— Змеезуб мне сказал.
Синегривка опустила глаза.
— Почему я всю жизнь должна терять? — прошептала она. — Я
потеряла Лунницу, а теперь Белогривка… Почему они должны были
умереть?
— Это известно одному только Звездному племени, — покачал
головой Вихрегон.
— Значит, это племя тупое и жестокое! Ненавижу его!
— Жизнь продолжается, — прошептал Вихрегон, прижимаясь к
ней. — У тебя остались другие соплеменники.
— Это не то! Лунница и Белогривка были моими близкими!
— Ты нужна своему племени, оно полагается на тебя, как это делали
Лунница и Белогривка. И даже больше.
— Мне наплевать на всех! Мне нужны они!
Вихрегон погладил ее хвостом по вздрагивающему боку.
— Я знаю, что тебе не плевать. И еще я знаю, что ты никогда не
подведешь своих соплеменников. Ты должна жить дальше — охотиться,
сражаться ради своего племени.
Не дождавшись ответа, Вихрегон лизнул Синегривку между ушей и
отошел.
Она впилась когтями в землю и с ненавистью посмотрела на бледное
голубое небо, перечеркнутое ветками.
«Какой смысл жить в племени и быть воительницей, если не можешь
спасти от смерти своих близких?»

86.

Глава X
Синегривка рассеянно подцепила когтями мертвую мышь, потом
разжала лапу, и мышь упала обратно на землю. Есть совершенно не
хотелось.
Синегривку мутило от одного только запаха добычи. Она в
одиночестве лежала на краю поляны и из-под полуприкрытых век
наблюдала за соплеменниками. Они вылизывали друг друга перед
предстоящим Советом, весело перекрикивались и шутили, как будто
Белогривки никогда не было на свете, хотя после ее смерти прошло всего
поллуны. Даже Белыш теперь все время ходил хвостом за Зарянкой и
весело играл с Когтишкой перед детской.
Синегривка покатала лапой мышь, обваляв ее в пыли.
Пятнистый отошел от кучки воинов, ужинавших в зарослях крапивы.
Он посмотрел на мышь.
— Эту добычу теперь можно выбросить, — спокойно сказал он,
дернув хвостом. — Солнцезвезд хочет, чтобы ты пошла на Совет.
Синегривка вздохнула.
«Ах, Солнцезвезд хочет? Ну а я не хочу!»
Чего она не видела на этом Совете? Идти долго, ночи холодные… И
потом, с какой стати Пятнистый делает ей замечания? Он ей не наставник!

87.

Она давно уже взрослая воительница!
— Пора пересилить себя, — сказал Пятнистый, сурово глядя на нее. —
Я старался по возможности освобождать тебя от охоты и патрулирования,
но в свободное время ты просто слонялась по лагерю. Может быть, тебе
полегчает, если ты начнешь вести себя, как подобает воительнице? Для
начала — выполнять свои обязанности, — он посмотрел на Белыша,
возившегося с Когтишкой на песке. — Кстати, ты могла бы проявлять
побольше интереса к малышу.
Синегривка равнодушно посмотрела на племянника. Зарянка
ухаживала за ним, как настоящая мать. Она любила и баловала его сверх
всякой меры, так что малыш не нуждался в Синегривке. Что касается
Грозового племени, то оно прекрасно обходилось без ее помощи. После
щедрой поры Зеленых листьев Грозовые коты стали даже толще и
пушистее, чем Речные!
Низкое рычание вырвалось из горла Пятнистого.
— Раньше ты все свободное время проводила с Белышом. Теперь ты
вообще не заглядываешь в детскую. Наверное, малышу кажется, что он
потерял не одну мать, а сразу двух.
Синегривка с ненавистью посмотрела на глашатая. Зачем он делает ей
еще больнее? Разве она и без того мало страдает? Но Пятнистый
продолжал:
— Бери пример с Остролапа. Он не позволил горю взять верх над
долгом и не перестал заботиться о своем племени, а все свое свободное
время посвящает сыну.
— Вот и молодец, — процедила Синегривка.
— Почему ты считаешь себя такой особенной и ничего не делаешь для
племени? — резко спросил Пятнистый.
«Потому что я потеряла сестру!» — едва не крикнула Синегривка.
Она прикусила язык, чтобы не разрыдаться. Пересилив боль,
Синегривка встала и сказала:
— Я не считаю себя особенной. Хорошо, если вам так хочется, я пойду
на Совет.
Пятнистый отошел и взмахом хвоста подозвал к себе тех, кого
назначили в делегацию. Львиногрив и Златошейка, недавно ставшие
воинами, уже нетерпеливо приплясывали возле выхода из лагеря, ожидая,
пока соберутся остальные.
Когтишка бросился вперед, высоко задрав полосатый хвостик. Он уже
утратил пушистую младенческую шерстку, и на его по-детски неуклюжем
теле стали заметно выделяться широкие плечи и быстро растущие лапы.

88.

— А можно я тоже пойду? — крикнул он. — Я уже в этом месяце
стану оруженосцем!
— Котята не ходят на Совет, — напомнил ему Пятнистый.
Раздосадованный Когтишка подбежал к Львиногриву и забарабанил
передними лапами по его плечу.
— Обещай, что расскажешь мне обо всем, что там будет?
— Ты будешь спать, когда я вернусь, — проурчал Львиногрив.
— А вот и не буду! Я ни за что не усну.
Пестролапая, которая в эту ночь впервые за долгое время
присоединилась к делегации Грозовых котов, сокрушенно покачала
головой.
— Нет, ты лучше усни, милый. Бедная Зарянка уже еле на лапах
держится, ведь вы, негодники, сегодня целый день на ушах стояли!
— Неправда, мы играли на поляне! — заспорил Когтишка.
— А кто присматривал за вами, чтобы вы не натворили бед? Зарянка
сказала, что ей пришлось три раза вытаскивать вас из воинской палатки!
— Подумаешь! — пожал плечами Когтишка. — Мы просто хотели
посмотреть, как там. И вообще, я нисколечко не устал, значит и Зарянке не
с чего уставать.
Пестролапая сокрушенно повернулась к Змеезубу.
— Как ты думаешь, он не был бы таким упрямцем, если бы его отец
остался в племени? — вздохнула она.
— Боюсь, никакой кот не мог бы повлиять на этого молодца! —
пошевелил усами Змеезуб. — Уже сейчас видно, что из него выйдет
отличный воитель.
Глаза Пестролапой радостно заблестели.
— Я всегда это знала!
Когда Синегривка подошла к собравшимся, Рябинка первая ласково
потерлась боком о ее бок. Лоскут кивнул ей, а Розохвостка подбежала
поближе, словно Синегривка была беспомощной ученицей, нуждавшейся в
наставнике.
Синегривка сердито отодвинулась. Никто из соплеменников не мог
облегчить ее боль. Пусть оставят ее в покое, она хочет быть одна!
В лесу было морозно. Ледяной ветер шелестел в ветвях, и впервые
после долгих дней Зеленых листьев Синегривка вспомнила, что значит
дрожать от холода.
Когда коты молча шли по лесу, Пышноус незаметно поравнялся с ней.
На этот раз он отправился на совет без Гусохвоста. Вслух ничего не было
сказано, но все понимали, что старый целитель Грозовых котов больше не

89.

пользуется уважением соседей. Его слова и поступки стали совершенно
непредсказуемыми и все чаще выглядели откровенным безумием.
— Она смотрит на тебя, — негромко сказал Пышноус, глядя перед
собой.
Синегривка знала, что он говорит о Белогривке. Она посмотрела на
Серебряный пояс, тускло блестевший сквозь ветви. Какая ей радость знать,
что сестра сейчас там? Белогривка нужна здесь, на земле.
— Ты видел ее во сне?
— Еще нет, — покачал головой Пышноус. — Но я знаю, что она
никогда не перестанет приглядывать за тобой и Белышом.
Синегривка промолчала. Какой в этом смысл? Ни ей, ни Белышу от
этого ни жарко ни холодно.
Пышноус прижался к ней боком.
— Ты нужна Белышу, Синегривка. Теперь только ты можешь помочь
ему научиться делать правильный выбор, заботиться о своем племени и
стать настоящим воителем.
— Для этого у него есть Зарянка и Пестролапая, — равнодушно
напомнила Синегривка. — И Ветреница, если на то пошло.
Полосатая воительница недавно снова окотилась. Рыжик, Пеструшка и
Искорка еще даже глазки не открыли.
— Они позаботятся о малыше, — согласился Пышноус. — Но только
ты можешь занять в его сердце место Белогривки. Ведь он твой племянник.
— У него есть отец.
— Остролап научит его быть смелым и грозным воителем, — ответил
целитель. — Но кто объяснит ему, что сила может сочетаться с добротой?
Что верность своему племени живет в сердце, а не в зубах и когтях?
С этими словами он отошел и устремился вперед, оставив Синегривку
наедине с невеселыми мыслями.
Продолжая шагать за своими товарищами по серебряному от инея
лесу, она подняла голову и посмотрела на звезды. Она пыталась
представить, что Белогривка и Лунница сейчас смотрят на нее с небес. Но
звезды были похожи на крошечные осколки льда в бескрайней черноте.
Красивые, но бесполезные. Чужие, ненужные.
Луна холодным белым глазом светилась над поляной Четырех
деревьев. Сумрачные и Речные воины уже собрались на поляне, а коты
племени Ветра сбегали по склону со стороны пустошей. Всюду
раздавались возбужденные голоса, радостное мурлыканье согревало
промозглую ночь. Синегривка смотрела, как ее товарищи смешиваются с
толпой котов, и чувствовала себя всем чужой и совершенно одинокой.

90.

— Ну как, больше не мочила лапы?
Низкий знакомый голос заставил ее вздрогнуть и обернуться.
«Желудь!»
В тот же миг Синегривка вспомнила свой последний разговор с
Белогривкой. От этого кота одни только несчастья! Она всегда так думала.
— У тебя что, нет друзей в своем племени? — резко процедила
Синегривка.
Желудь даже попятился от неожиданности.
— Я слышал про Белогривку, — тихо сказал он. — Мне очень жаль.
— Речных котов это не касается! — прошипела Синегривка.
На миг ей показалось, будто Желудь растерялся. Несколько мгновений
он молча смотрел на нее, а потом негромко сказал:
— Я тоже был бы сам не свой, если бы что-то случилось с моим
братом.
— Да что ты понимаешь! — процедила Синегривка и пошла прочь.
Как он смеет притворяться, что понимает ее?
— Это грандиозно, правда?
Синегривка остановилась, чуть не врезавшись в Златошейку.
Молоденькая кошка, словно зачарованная, смотрела на собравшихся на
поляне воителей.
— Я никогда раньше не видела столько котов сразу! — прошептала
она. Потом поймала взгляд Синегривки и испуганно спросила: — Ой, что
случилось?
— Желудь опять сует свой нос куда не следует! — прорычала
Синегривка.
— Не обращай внимания, — посоветовала Златошейка. — Он
настолько занят собой, что у него не осталось места для мозгов!
— Точно, — фыркнула Синегривка. — Наглый блохастый выскочка!
— Ой, смотри! — ахнула Златошейка, глядя, как предводители
вскакивают на Скалу Совета. — Уже начинается!
Позабыв о Синегривке, она бросилась вперед и принялась
проталкиваться сквозь толпу. Синегривка с удовольствием устроилась
сзади.
— Воины Ветра заметно разъелись, — заметила присевшая с ней
рядом Розохвостка.
Синегривка этого не заметила, но теперь, приглядевшись
внимательнее, поняла, что коты с пустошей, в самом деле, выглядят
сытыми и здоровыми.
— Надеюсь, они не настолько разжирели, чтобы не могли угнаться за

91.

кроликами? — злобно прошипела она. — Не хотелось, чтобы они снова
взялись за воровство на нашей территории.
— Не ворчи, — пихнула ее в бок Розохвостка.
Солнцезвезд, выступив вперед, первым обратился к Совету:
— В Грозовом племени появилось трое новых котят.
Собравшиеся на поляне коты радостно зашумели.
— И двое новых воителей! — предводитель посмотрел на своих
соплеменников. — Львиногрив и Златошейка.
Услышав свои имена, молодые коты насторожили уши и расправили
усы. Когда стихли радостные приветствия, Солнцезвезд продолжил доклад:
— Мы прогнали лису обратно на территорию Двуногих и положили
конец вторжениям домашних.
Синегривка подумала, не довелось ли патрульным столкнуться нос к
носу с Острозвездом, но тут же выкинула эту мысль из головы.
— У племени Теней теперь новая целительница, — объявил
вышедший на Скалу Кедрозвезд. С этими словами он кивнул на косматую,
плоскомордую серую кошку, на которую Синегривка обратила внимание
еще несколько месяцев тому назад. — Отныне Щербатая будет заботиться о
здоровье соплеменников вместе с Полынницей.
Синегривка сощурила глаза. Подобно Ястребку, Щербатая раньше
была воительницей. Кому, как не Синегривке знать, насколько это опасное
сочетание! Целители не должны обучаться боевому искусству, их следует с
самого детства готовить исключительно к роли лекарей.
Ледозвезд почтительно кивнул новой целительнице:
— Поздравляю, Щербатая.
— Да хранит тебя Звездное племя, произнес Солнцезвезд.
Вересковая Звезда внимательно посмотрела на серую кошку и
серьезно сказала:
— Пусть предки твоего племени даруют тебе мудрость, Щербатая.
Синегривка перевела взгляд на подножие Скалы и с удивлением
заметила, что Клокастый, недавно назначенный глашатаем племени Теней,
недобро смотрит на Щербатую. Серая целительница ответила ему колючим
взглядом, показавшимся Синегривке острее ежевичных шипов.
«Интересно, в чем тут дело? Просто ссора или что-то серьезнее?»
Синегривка повела ушами. Честно сказать, Щербатая не была похожа на
кошку, с которой легко ладить. Синегривка искренне не завидовала
племени Теней, которому после покладистой Полынницы придется иметь
дело с этой строптивой серой целительницей!
Тем временем, слово взяла Вересковая Звезда.

92.

— В пору Зеленых листьев племя Ветра процветало и набиралось сил.
Никогда еще на наших пустошах не было столько кроликов, и мы отдали
должное этому дару Звездного племени!
Следом вперед вышел Ледозвезд.
— Речному племени предки тоже послали щедрую добычу. Река полна
рыбы, а по берегам не переводится дичь, — он перевел взгляд на свое
племя, и Синегривка с удивлением поняла, что предводитель смотрит на
Желудя. — Лишь одна туча омрачает наш горизонт. — Ледозвезд кивнул на
рыжего воителя. — Желудь расскажет вам об этом подробнее.
Синегривка возмущенно фыркнула, глядя, как Желудь одним прыжком
вскочил на Скалу.
— Он не имеет права стоять там! — прошипела она на ухо
Розохвостке.
Судя по всему, остальные коты тоже так думали. Недовольный ропот
прокатился по поляне Четырех деревьев.
— Я хочу попросить прощения у всех собравшихся, — прогремел над
поляной звучный голос Желудя. — Мне не подобает стоять на этой Скале,
но я боюсь, что не все услышат меня, если я буду говорить снизу, — он
кивнул на клочок земли под тенью Скалы. — Надеюсь, вы простите мне
эту дерзость. Я не хотел никого оскорбить.
Возмущенные голоса мгновенно стихли. Все коты, насторожив уши,
обратили морды к Скале Совета, с нетерпением ожидая, что скажет им
молодой Речной кот.
— Скользкий, как змея, — прошипела Синегривка. — И хитрый, как
лисица.
— Еще бы! — восторженно прошептала Розохвостка. — Но такой
красавчик!
— Уж не думаешь ли ты…
— Тише! — оборвала ее Розохвостка. — Он говорит! Дай послушать.
— Двуногие разбили лагерь на нашей территории. Гнезда у них
маленькие, но Двуногие в них постоянно меняются — одни уходят, но на
их место тут же приходят другие. — Желудь говорил спокойно и уверенно.
Сделав паузу, он обвел глазами котов, добиваясь всеобщего внимания. —
Мы постарались выяснить, что означает это неожиданное появление, и не
является ли оно началом большого вторжения на нашу землю или
строительства новой территории Двуногих. Насколько мы можем судить,
этот новый лагерь предназначен для Двуногих, у которых нет настоящих
каменных гнезд. Такие бездомные приносят с собой палатки, сделанные из
больших шкур, и забирают эти временные гнезда с собой, когда уходят.

93.

Несмотря на то, что эти бездомные бродят по окрестностям, распугивая
дичь, они, в основном, ведут себя миролюбиво и держатся в стороне от
территории Речного племени. До сих пор никто из них не приближался к
нашему лагерю. Но мы, на всякий случай, разработали специальный план,
чтобы отвлечь их, если они подойдут слишком близко.
Коты на поляне одобрительно зашумели.
— Мудрая политика, — заметил Змеезуб.
Лучехвост из племени Ветра кивнул своим товарищам и с уважением
заметил:
— Похоже, они полностью контролируют ситуацию.
Закончив, Желудь скромно спрыгнул со Скалы, а Ледозвезд завершил
свое выступление:
— Двуногие каждый Листопад приходят на нашу территорию. Будем
надеяться, что грядущее похолодание заставит их убраться из леса.
— Ах, — мечтательно вздохнула Розохвостка, прижимаясь к
Синегривке. — Ну почему в Грозовом племени нет такого кота!
Синегривка притворилась, будто не поняла.
— Какого такого? Как Ледохвост?
— При чем тут Ледохвост, мьшеголовая! — фыркнула Розохвостка. —
Я говорю о Желуде!
— Ты не забыла, что он Речной кот? Перемирие перемирием, но мы
должны сохранять верность своему племени, — отрезала Синегривка.
Она не понимала, почему ей так неприятно слушать, как Розохвостка
восторгается Желудем. Неужели она ревнует? Синегривка поспешно
отбросила эту мысль.
Тем временем, предводители спрыгнули со Скалы. Похоже, щедрая
пора Зеленых листьев умиротворяющее подействовала на лесные племена,
и в эту ночь никому не хотелось спорить и ссориться. Синегривка была
рада, что Совет закончился так быстро. Пожалуй, Когтишка еще не успеет
уснуть до их возвращения.
Она торопливо взбежала по склону, обогнав своих соплеменников. Ей
совершенно не хотелось слушать, как они на все лады расхваливают
поверить в неясные слова Гусохвоста? Белогривка сразу сказала, что это
чушь, пустая болтовня сумасшедшего старого кота. Наверное, она была
права.
Когда Грозовые коты поравнялись с ней на вершине холма, Синегривка
посмотрела на опустевшую долину. Слова Гусохвоста эхом звучали у нее в
ушах:
«Ты огонь, и ты просияешь на весь лес. Но берегись — даже самый

94.

сильный огонь может погибнуть от воды!»

95.

Глава XI
В эту ночь Синегривка долго не могла уснуть, но потом она
провалилась в тяжелый страшный сон, полный голосов, криков и
мечущихся теней. Синегривке снилось, как звезды в безумном хороводе
кружат над растрепанным ветрами лесом. Налетевший с пустошей вихрь
вцепился в ее шерсть, подтолкнув к самому краю обрыва, и она,
пошатываясь, замерла, в ужасе глядя на бушующий внизу поток. Вот в
волнах мелькнуло что-то белое, уносимое вниз бурным течением.
— Белогривка! — закричала Синегривка, но порыв ветра отнес ее
испуганный вопль прочь. Вот сестра снова скрылась в волнах, но потом на
краткий миг появилась на поверхности, успев истошно крикнуть:
— Белыш!
Дикий ужас когтями впился в сердце Синегривки, когда она увидела
маленького белого котенка, уносимого течением вниз по реке.
«Мой сынок!» — отчаянный вопль Белогривки эхом отлетел от
высоких скал, между которых с бешеной яростью пробивался пенный
поток.
«Нет!»
Синегривка бросилась к краю ущелья. Она перелезала через камни,

96.

перепрыгивала с выступа на выступ, торопясь поскорее добраться до конца
ущелья, где бурный поток превращался в спокойную реку. Там она сможет
перехватить Белыша и Белогривку, если только они раньше не разобьются о
торчащие из реки острые камни.
Она видела их страх, видела, как они беспомощно колотят лапами по
воде в тщетном усилии справиться с могучим течением, в то время как вода
заливала им глаза и уши и безжалостно тащила вниз, на глубину.
Синегривка чувствовала, как их легкие мучительно сжимаются от
недостатка воздуха, как ее сестра и племянник судорожно сражаются за
каждый вдох. С диким ужасом она смотрела, как их хрупкие тела бьются о
скалы, а безжалостное течение тащит их по острым камням и швыряет с
одного валуна на другой.
Когда ущелье закончилось, и успокоившаяся река спокойно потекла
вдоль невысоких берегов, Синегривка вошла в воду и посмотрела вверх по
течению, выискивая глазами Белыша и Белогривку. Ее шерсть быстро
пропиталась водой и тянула вниз, но Синегривка только крепче впилась
когтями в камни и взмолилась Звездному племени:
— Пусть лучше я утону, а они выплывут! Это моя судьба, а не их.
Возьмите мою жизнь, пожалуйста.
Первой показалась Белогривка. С трудом приподняв над водой голову,
она отчаянно выкрикнула:
— Спаси моего сына!
В следующий миг волны вновь сомкнулись над ее головой, заглушив
рвущийся крик.
«Белогривка!»
Обезумев от страха, Синегривка попыталась броситься к сестре, но
течение отшвырнуло ее назад.
«Белыш!»
Она может спасти хотя бы его. Крошечный белый комочек несся ей
навстречу, бешено молотя лапами и громко вереща от ужаса.
«Я не позволю тебе погибнуть!»
Бросившись в воду, Синегривка изо всех сил вытянула шею, схватила
проплывавшего мимо котенка за загривок и подтащила к себе. Без устали
работая лапами, она подплыла к берегу и вскоре почувствовала под собой
твердый берег. Поднатужившись, она вытащила обмякшее тельце малыша
на песок.
«Теперь ты в безопасности, — пропыхтела она и закашлялась,
оплевывая воду. Все хорошо! — с горячностью выкрикнула она, ожидая,
что он откроет глаза. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось,

97.

слышишь?»
Но Белыш не шевелился. Вода струилась по его шерсти, пузырями
лопалась на губах.
Синегривка подавила подступающую панику.
«Очнись! Ведь я спасла тебя!»
Она задрожала, почувствовав, как холодные струйки воды текут по
шее.
— Мышиный помет! — раздался у нее над ухом сердитый возглас
Космача. — Опять крыша протекла.
Синегривка резко села. Дождь лил в палатку, струйками капал с ветвей
тиса, мочил кошачью шерсть. С отвращением спрыгнув с мокрой
подстилки, Синегривка вышла из палатки.
— Белыш! — крикнула она, бросаясь в детскую. В темноте вспыхнули
круглые от испуга кошачьи глаза.
— Синегривка? — раздался из тьмы взволнованный голос Зарянки. —
Что случилось?
Синегривка обвела глазами детскую, выискивая белую шерстку
Белыша.
— Где он? — выкрикнула она.
«Великое Звездное племя! Я не могу потерять и его тоже!»
— Синегривка! — раздался радостный писк из гнезда Зарянки, и в
темноте засветилось белое пятнышко. — Что ты тут делаешь? Сейчас же
ночь!
Синегривка бросилась к Белышу, свернулась клубочком вокруг его
маленького тельца, прижала к себе и с благодарностью закрыла глаза.
«Слава Звездному племени! Спасибо вам, небесные предки. Это был
всего лишь сон!»
— Ой, ну что ты делаешь! Ты меня раздавишь! — протестующе
пискнул Белыш. Он вырвался из объятий Синегривки, выкатился на
свободное пространство и, широко зевнув, растянулся рядом. Боясь
дышать, Синегривка лежала рядом с ним, не сводя глаз со спящего котенка,
пока рассвет не заструился сквозь ежевичные ветви.
Белыш мгновенно проснулся и раскрыл голубые глазки.
— А я думал, мне приснилось, что ты пришла, — пропищал он. — Я
рад, что ты здесь! Я скучал без тебя.
Он вытянул шею и лизнул ее в щеку. Острый шип вины пронзил
сердце Синегривки. Как она могла быть такой жестокой? Почему хотела
отказаться от него? Ведь этот маленький котенок был единственным, что
осталось у нее от Белогривки!

98.

— Смотри, что я умею! — завопил Белыш, отбегая от нее.
Припав к полу палатки, он высоко задрал хвост и прижался животом к
земле так, что получилась идеальная охотничья стойка.
— Вот это да! — замурлыкала Синегривка. — Кто же тебя научил
этому?
— Львиногрив! — гордо ответил Белыш и умоляюще посмотрел на
нее своими круглыми голубыми глазами, так похожими на глаза своей
матери. — А ты научишь меня боевым приемам?
— Обязательно, когда ты немного подрастешь.
Пеструшка выкатилась из гнезда Ветреницы.
Белые пятна на ее пестрой шерстке светились в тусклом утреннем
свете. Белыш тут же подскочил к ней и завопил:
— Хочешь, научу тебя охотничьей стойке?
Малышка кивнула и послушно прижалась к земле, а Белыш важно
выпрямил ей хвостик.
— Хвост нужно держать неподвижно, — пропыхтел он, не разжимая
зубов.
Щуплая бурая королева сонно подняла голову и посмотрела на
играющих котят. Снежинка и Чернушка протестующее завозились под
материнским животом.
— Он такой славный котенок, — промурлыкала Зарянка. — Вечно
всем помогает, никогда ни с кем не ссорится.
Синегривка почувствовала камень в горле. С трудом откашлявшись,
она выдавила:
— Мне жаль, что я так редко навещала его.
Зарянка ласково обхватила ее хвостом за плечи и вздохнула.
— Малыши легко прощают, — прошептала она. — Они помнят только
то, что ты сделала, и забывают то, чего не делала. Если захочешь, ты
сможешь все изменить.
Синегривка с мольбой посмотрела в ее добрые желтые глаза.
— Я хочу.
— Нападаю! — закричал Белыш, бросаясь на Синегривку. Крошечные
лапки вцепились в ее шерсть. Синегривка зарычала, как барсучиха, и
побежала по палатке, делая вид, будто хочет сбросить с себя котенка.
Белыш заливался счастливым хохотом.
Чья-то тень мелькнула на пороге.
— Остролап! — восторженно закричал Белыш, с радостью бросаясь
навстречу отцу.
Остролап сердито уставился на Синегривку поверх головы малыша.

99.

— Что ты здесь делаешь?
— Пришла навестить Белыша, — твердо ответила она, не дрогнув под
грозным взглядом Остролапа.
— Солнцезвезд назначил тебя в патруль, — сухо сообщил
Остролап. — Иди отсюда.
Он сощурил глаза и добавил:
— И чем быстрее, тем лучше.
Затем он повернулся к Белышу и подтолкнул его лапой к выходу.
— Ну, маленький воитель, готов поработать над боевыми приемами,
которым я тебя научил? Вдруг какой-нибудь блохастый Речной кот решит
тайком пролезть в наш лагерь, и тебе придется защищаться?
Синегривка, насторожив уши, вышла из палатки.
«Что задумал Остролап? Белыш еще маленький, ему рано заниматься
боевой подготовкой!»
— Он может пораниться! — воскликнула она, подбегая к Остролапу.
Но тот уже приказал малышу присесть на короткие задние лапки.
— Давай, мой маленький воин! Посмотрим, сможешь ли ты
увернуться! — с этими словами он размахнулся, и его когтистая лапа
просвистела над самым ухом Белыша.
— Ты с ума сошел? — закричала Синегривка, заслоняя собой
котенка. — Он еще не готов!
Остролап презрительно оскалил зубы.
— Ты-то откуда знаешь? — с вызовом спросил он. — Ты ведь целый
месяц не подходила к нему!
Синегривка сморщилась, словно он ее ударил.
— У него теперь остался только я, — продолжал Остролап. — И я
сделаю из него такого воителя, которым будет гордиться все племя.
— Я у него тоже есть! — крикнула Синегривка.
Но Остролап уже повел Белыша прочь. Синегривка в бессильном
отчаянии смотрела им вслед.
Внезапно ее морду опалило зловонное дыхание Гусохвоста. Старик
подошел так тихо, что она его даже не заметила.
— Острые лапы царапают больнее шипов, — прохрипел целитель. —
Не позволяй Белышу пораниться о них.
Синегривка обернулась, но старик уже поплелся прочь, шаркая лапами
и бормоча себе под нос, словно и не говорил с ней. Отчаяние охватило
Синегривку.
«Почему Гусохвост все время говорит загадками? Что он хотел сейчас
сказать? Что за острые лапы? Остролап? Он хотел предостеречь ее от

100.

Остролапа? Но ведь этот кот — отец Белыша! Разумеется, он имеет право
воспитывать его. Белогривка любила Остролапа, доверяла ему, и
Синегривка тоже должна верить в то, что он преданный и храбрый кот».
Она посмотрела на Остролапа, и колючее недоверие вползло ей под
шерсть.
Остролап продолжал поучать Белыша:
— Когда уворачиваешься, старайся одновременно развернуться,
понял?
«Неужели он всерьез думает, что маленький котенок способен
выполнить этот сложный прием?»
— Вот ты где, Синегривка! — окликнул ее сидевший под скалой
Солнцезвезд. — Я собираю патруль!
Космач, Рябинка, Змеезуб и Алосветик уже сидели вокруг
предводителя, а Златошейка и Львиногрив нетерпеливо бегали рядом.
Синегривка встряхнула усами, отгоняя невеселые мысли, и подошла к
ним.
— Где Пятнистый? — спросила она. Собирать патрули издавна было
обязанностью глашатаев.
— Он заболел, — сказал Солнцезвезд.
— Разве ты не заметила, как он исхудал в последнее время? —
спросила Златошейка.
Синегривке стало стыдно. Только сейчас она поняла, что была
настолько поглощена своим горем, что не обращала внимания на
окружающих.
— А что говорит Пышноус?
— Обещает облегчить его боли и в скором времени поставить на
лапы, — ответил Солнцезвезд. — Но он знает, что с ним такое?
Глаза Солнцезвезда потемнели.
— Нет, но говорит, что это пройдет через несколько дней, как было
раньше.
«Как раньше? Выходит, Пятнистый уже давно болеет?»
Синегривка испугалась. Голые деревья ждали их впереди, словно
затаившаяся в засаде лиса. Сейчас не время болеть!
— Остролап сказал, что ты зачислил меня в патруль? — спросила она
у предводителя.
— Рассветный патруль уже ушел.
— Извини, — виновато опустила хвост Синегривка. — Я пойду со
следующим. — Ничего страшного, — отмахнулся Солнцезвезд. — Я рад
слышать, что ты навестила Белыша.

101.

Он посмотрел на белоснежного котенка, тренировавшегося на поляне
вместе с отцом.
— Можешь пойти поохотиться с Остролапом. У Синегривки упало
сердце.
Впрочем, нет худа без добра. По крайней мере, она хотя бы ненадолго
уведет Остролапа от Белыша. И дело вовсе не в том, что ей хотелось
разлучить малыша с отцом, просто она видела, что Остролап дает Белышу
все более трудные задания, и тот начал заметно уставать. Котенок с самого
утра ничего не ел, а солнце уже стояло довольно высоко над лесом.
«Надеюсь, ты не ошиблась в нем, Белогривка!»
Издалека доносилось рычание чудища Древогрыза. Остролап и
Синегривка бежали в сторону Высоких сосен. В это время года, когда трава
на всей территории Грозового племени заметно полегла и поредела от
ветров и дождей, сосняк оставался почти единственным местом, где можно
было поохотиться.
— Я уверен, что Солнцезвезд должен как можно скорее потребовать
назад Нагретые Камни, — сказал Остролап.
Всю дорогу он без умолку говорил о том, что новый предводитель
обязан прогнать Речных котов с территории Грозового племени, и порядком
надоел Синегривке своей болтовней.
— Остальные племена тоже ждут этого шага, — продолжал
Остролап. — Если мы не прогоним рыбомордых со своей земли до
наступления Голых деревьев, они будут считать нас ничтожными
слабаками!
Когда Гремящая тропа скрылась за грудой аккуратно сложенных
стволов деревьев, Синегривка резко остановилась. Она почуяла запах
белки. Присев, воительница насторожила уши и вскоре услышала топот
маленьких лапок.
Вот серая спинка зверька мелькнула на устланной иглами земле. Такой
маленькой белкой даже стариков не накормишь, однако чем быстрее они
поймают хоть что-то, тем быстрее можно будет вернуться в лагерь. Одному
Звездному племени известно, почему Солнцезвезд послал их на охоту
вдвоем! Может быть, он надеялся, что за время охоты они как-то сблизятся
друг с другом? В конце концов, их связывает Белыш…
Синегривка нахмурилась и снова сосредоточилась на охоте.
— Вторжение! — дикий вопль Остролапа спугнул белку, и она
проворно взлетела на дерево.
«Мышиный помет!»
Синегривка сердито обернулась в сторону кучи сваленных деревьев.

102.

— В чем дело?
Остролап, распушив шерсть на загривке, обыскивал древесные стволы.
Когда он повел носом, Синегривка тоже почувствовала резкий смрад
территории Двуногих и примешивавшийся к нему уже знакомый запах
домашних.
Остролап припал животом к земле.
— Вторжение домашних! — прошипел он. — Иди за мной.
Раздраженная его начальственным тоном, Синегривка спрыгнула с
кучи и пошла следом. Вскоре она поняла, что вокруг нет ничего, кроме
запаха. Никакого вторжения.
«Зачем Остролап поднял такой шум из-за пустяка?»
— Судя по запаху, это был котенок, — заметила она.
— Котята вырастают и становятся котами, — наставительно ответил
Остролап.
— Но не сейчас! — огрызнулась Синегривка. — Сегодня этот котенок
останется котенком.
Остролап повернулся к ней.
— Хочешь делить нашу дичь с этими избалованными толстяками?
— Я этого не говорила, — обозлилась Синегривка и села. — Пойдем
охотиться.
Но Остролап уже перешел границу и помчался к изгороди,
окружавшей гнезда Двуногих. Взлетев на забор, он нахально пошел по
нему вдоль чужой территории.
— Слезай! — зашипела Синегривка. — Это не наша земля!
— С какой стати я должен уходить? Домашние не пометили свою
территорию, значит, я могу ходить тут, сколько хочу! — ответил Остролап.
Синегривка бросилась к нему.
— Говори тише!
— Боишься домашних?
— Я просто не понимаю, зачем нам сейчас затевать с ними драку! Ты
не забыл, что мы пришли охотиться?
Остролап спрыгнул с забора и свирепо посмотрел на нее.
— Знаешь, в чем твоя беда, Синегривка? Ты слишком добренькая.
Добрая к соседям, добрая к домашним. Я видел, как ты болтала с Желудем
на Совете. Неужели у тебя нет ни капли преданности? Значит, Грозовое
племя для тебя ничего не значит?
— Ты совсем спятил? — прошипела Синегривка. Да кто он такой,
чтобы подвергать сомнению ее преданность?
— Кстати, если бы ты прислушался повнимательнее, то понял бы, что

103.

наш разговор с Желудем вовсе не был дружеским.
— Это все слова! Мне нужны доказательства, — рявкнул Остролап. —
И пока я их не увижу, я не подпущу тебя к Белышу, — добавил он, снова
поворачиваясь в сторону деревьев.
Синегривка со всех лап бросилась за ним.
— Но он мне не чужой! Он сын моей сестры!
— Где ты была, когда он в тебе нуждался? — прорычал Остролап. —
Когда малыш потерял мать, плакал и искал утешения, ты пестовала
собственное горе! Тебе он не был нужен. А я был рядом. Так что держись
от него подальше… или я заставлю тебя это сделать.

104.

Глава XII
Синегривка угрожающе обнажила клыки.
— Посмотрим, как это у тебя получится! — проворчала она и, не
дожидаясь ответа, бросилась в лес. «Пусть Остролап охотится один!»
— Так быстро? — спросил Солнцезвезд, когда она, запыхавшись,
вылетела на склон холма и едва не столкнулась с ним.
Появление предводителя застало ее врасплох.
«Что ему сказать?»
Синегривка застыла и, разинув пасть, уставилась на Солнезвезда.
— Ничего не поймала?
Разве она могла рассказать ему о словах Остролапа? Разве
предводитель поверит, что верный воин мог сказать такое своей
соплеменнице? Сестре своей погибшей подруги? Синегривка и сама до сих
пор не верила своим ушам.
— Дичи мало, поэтому я решила вернуться пораньше и позаниматься с
Белышом, — выпалила она, понимая, насколько жалким выглядит такое
объяснение, но другого у нее не было. Кроме того, это была почти правда.
Солнцезвезд задумчиво склонил голову.
— Это хорошо, — сказал он. — Малышу полезно проводить с тобой
побольше времени.

105.

Он помолчал и добавил:
— Сегодня ты больше похожа на прежнюю Синегривку.
— Правда?
Она молча уставилась на предводителя, всем сердцем надеясь, что так
оно и есть.
— Иди к Белышу, — кивнул Солнцезвезд. — Я надеюсь, что когда
малышу придет пора стать оруженосцем, ты будешь ему хорошей
наставницей. Помогая его воспитывать, ты приобретешь необходимый
опыт.
— С-спасибо, — пролепетала Синегривка.
Добрые слова предводителя растопили лед, сковавший после смерти
сестры ее сердце.
«Ох, только бы оправдать его доверие!»
Синегривка перепрыгнула через гребень холма и помчалась вниз по
склону.
— Но в следующий раз не возвращайся в лагерь без добычи! —
крикнул ей вслед Солнцезвезд.
— Не вернусь, обещаю! — махнула хвостом Синегривка.
Когда она прокралась в детскую, Белыш уже крепко спал.
— Он так устал, бедненький, — пожаловалась Ветреница. — Поел и
сразу спать. Мне кажется, Остролап совсем его вымотал.
Синегривка нежно склонилась над малышом, и тот, повернувшись во
сне, уперся крохотной лапкой ей в щеку. Лапка у него была мягкая, как
кроличий хвостик. Синегривка вдохнула нежный запах, так похожий на
запах сестры, и поспешила к выходу.
— Как дичь? — спросил Дроздовик, неожиданно вырастая за ее
плечом.
— Плохо.
— А где ты охотилась?
— У Высоких Сосен.
Дроздовик посмотрел на детскую и спросил:
— Как Белыш?
— Отлично.
— Ему повезло, что у него есть ты.
— Не думаю, — покачала головой Синегривка, грустно потупив
глаза. — Я так плохо начала!
— Тебе еще много предстоит сделать, — сказал Дроздовик, ласково
глядя на нее. — Я думаю, ты будешь замечательной матерью.
У Синегривки вспыхнули уши. Она пыталась подыскать слова, но так

106.

и не придумала, что ответить. Дроздовик смущенно переступал с лапы на
лапу, словно сам пожалел о своих неосторожных словах.
— Ой, Розохвостка бежит! — радостно воскликнула Синегривка,
увидев свою подругу, вбегавшую в лагерь с полевкой в зубах.
Появление Розохвостки избавило ее от этого странного разговора с
Дроздовиком. Сорвавшись с места, она бросилась к воительнице.
Розохвостка бросила полевку в кучу и выразительно посмотрела на
Синегривку.
— Вы с Дроздовиком так чудесно смотритесь вместе! Загляденье, а не
парочка!
Синегривка даже попятилась от неожиданности. Она рассчитывала,
что Розохвостка спасет ее от неловкости, но вышло еще хуже!
— Он… он просто хороший друг, — смущенно пролепетала она. —
Мы с ним никакая не парочка!
— Правда?
— Отстань от меня с этими глупостями, Розохвостка! — фыркнула
Синегривка. — У меня столько забот с Белышом, что мне некогда думать о
всяких пустяках!
— Но пора уже обзавестись другом, а Дроздовик без ума от тебя. От
добра добра не ищут, Синегривка.
— Сейчас для меня важнее всего воспитать котенка Белогривки, —
решительно объявила Синегривка. — Он потерял мать, и я должна его
вырастить настоящим Грозовым котом.
Она уже приняла решение. Она не позволит Остролапу оказывать
дурное влияние на Белыша. Быть воителем вовсе не означает думать только
о войне, драках и погонях за чужаками! Белогривка погибла из-за этого, но
Белыш таким не будет.
Тем временем, Розохвостка продолжала болтать без умолку.
— Я только что видела Пятнистого. Он в палатке целителей. Ох,
бедненький, он так ослабел! Даже есть не может. Думаю, Солнцезвезду
придется назначить вместо него другого глашатая.
— Что? — резко переспросила Синегривка, отвлекшись от своих
мыслей.
— Я говорю, что Солнцезвезду нужен новый глашатай.
— Вихрегон? — предположила Синегривка. Серый воин был бы очень
польщен таким доверием.
— Или Змеезуб, — сказала Розохвостка. Синегривка прищурилась.
Глашатай должен обладать не только храбростью, но и мудростью. Нельзя
сказать, чтобы Змеезуб был совсем мышеголовым, но он думал только о

107.

битвах, и ничто другое его просто не интересовало.
— Или Остролап.
У Синегривки даже челюсть отвисла от такого предположения.
— С какой стати? — спросила она, растерянно уставившись на
Розохвостку. — Он еще слишком молод!
— Ну и что? Он говорит, что будет самым молодым глашатаем в
истории племен!
— Мало ли, кто что говорит! Не бывать ему глашатаем!
— Да он только об этом и твердит, — призналась Розохвостка. —
Глашатай! — фыркнула она. — Если у Солнцезвезда хватит глупости
назначить его, мы не успеем и хвостом махнуть, как мой братец втянет нас
в какую-нибудь войну!
Синегривка приказала себе выбросить из головы неприятный разговор
с Дроздовиком и отправилась в палатку старейшин. Она старательно
перетрясла подстилку Шаркуна и вытащила наружу весь старый мох.
После того, как Львиногрив и Златошейка стали воителями, в племени
совсем не осталось оруженосцев, и воинам приходилось выполнять их
обязанности. Поскольку Синегривка вернулась с охоты с пустыми лапами,
она вызвалась прибраться в палатке старейшин.
— Львиногрив попозже принесет свежий папоротник, — пообещала
она Шаркуну.
— Надеюсь, это будет не слишком долго, — проворчал Сорняк. — Ты
выбросила все наши подстилки, не можем же мы лежать на голой земле.
— Ничего, у тебя бока толстые — не замерзнешь! — засмеялась
Зяблица.
В самом деле, за щедрые дни Зеленых листьев Сорняк так разъелся,
что стал одним из самых упитанных котов племени.
— Я обещала Пышноусу поискать у вас блох, — сказала Синегривка.
— Да мы сами прекрасно с этим справимся, — покачал головой
Камнехвост.
— Но что, если…
— Если мы найдем блох, то я сам схожу к Пышноусу за мышиной
желчью.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Синегривка.
На самом деле ей очень хотелось поскорее отправиться на охоту или в
патрулирование. Она должна приносить пользу своему племени!
И тут снаружи послышался громкий голос Солнцезвезда.
— Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся на
поляне под скалой…

108.

Синегривка подавила улыбку. Солнцезвезд использовал старый призыв
Острозвезда, хотя всем было понятно: Снежинка, Чернушка, Пеструшка,
Рыжик и Искорка непременно выбегут из детской, чтобы посмотреть, что
происходит. А ведь они пока не то что охотиться самостоятельно, но даже
полевку от землеройки отличить не могли!
Когда Синегривка выбралась из-под ветвей поваленного дерева,
Когтишка уже восседал посреди поляны, с нетерпением глядя на
Солнцезвезда. Ветреница и Зарянка выбежали из детской, их котята
неслись следом, возбужденно сверкая глазами. Космач и Кривуля уселись
возле крапивы. Львиногрив и Златошейка только что вошли в лагерь с
охапками папоротников в зубах, но, услышав призыв предводителя,
бросили свою ношу возле утесника и со всех лап бросились на поляну.
Змеезуб, потягиваясь, вылез из воинской палатки, Алосветик и Горностайка
оживленно болтали с Вихрегоном и Рябинкой на краю поляны. Пышноус и
Гусохвост чинно сели неподалеку от Птицехвоста, аккуратно обвив
хвостами лапы.
Синегривка устроилась возле Розохвостки. Окинув взглядом поляну,
она заметила Пятнистого. Страшно исхудавший глашатай, дрожа всем
телом, сидел рядом с зарослями папоротников, и пожухлая листва бросала
пятна тени на его тусклую редкую шерсть.
Все племя с нетерпением смотрело на своего предводителя.
— Грозовые коты! Пришло время принять в наши ряды нового
оруженосца, — проговорил Солнцезвезд, не сводя глаз с Когтишки.
Спрыгнув со скалы, он поманил к себе котенка. Пестролапая, дрожа от
гордости и счастья, подтолкнула к нему Когтишку.
— Когтишке исполнилось шесть месяцев, и он готов начать обучение!
С этого дня ты будешь носить имя Когтелапа!
Синегривка нетерпеливо вытянула шею, ожидая услышать имя
наставника. Только сегодня утром Солнцезвезд дал ей понять, что она уже
почти готова воспитывать оруженосца.
«Что если…»
— Остролап будет твоим наставником!
Косматый воитель, гордо подняв хвост, вышел вперед и прижался
широкой щекой к голове Когтелапа.
— Когтелап! Когтелап! — радостно закричало все Грозовое племя.
Синегривка тщетно пыталась подавить разочарование. Почему
Солнцезвезд предпочел ей Остролапа? Ведь Остролап позже нее стал
воителем, и потом, разве предводитель не видит, насколько опасен может
быть этот свирепый кот?

109.

Розохвостка наклонилась к ней и горячо зашептала на ухо:
— Теперь он совсем возгордится и будет думать, что место глашатая у
него в когтях!
Дрожь пробежала по спине Синегривки. Она выпустила когти и
почувствовала знакомый жар, словно перед битвой.
Что-то маленькое и теплое ткнулось ей в бок. Обернувшись,
Синегривка увидела Белыша, который отбежал от остальных котят и
устроился рядом с ней.
— Хорошо, что тебя не сделали наставницей Когтелапа! — признался
малыш. — Я хочу, чтобы ты была моей наставницей!
Синегривка перевела взгляд на Солнцезвезда. Тот смотрел прямо на
них, задумчиво сощурив глаза. Потом еле заметно кивнул, словно
соглашаясь со словами котенка. Синегривка приободрилась. Скоро она
тоже станет наставницей. Только бы поскорее, чтобы она успела стать
следующей глашатай! Ведь коты, не воспитавшие ни одного оруженосца,
не имеют права занимать эту почетную должность.
Синегривка посмотрела вслед Пятнистому, который, пошатываясь,
брел в сторону палатки целителей, и у нее похолодело в животе.
Оказалось, собрание еще не окончено. Алосветик тихо вышла на
середину поляны, и Солнцезвезд громко сказал:
— Я хочу сделать еще несколько объявлений. Во-первых, наша
Алосветик решила переселиться в палатку старейшин.
Синегривка изумленно вытаращила глаза. Она никогда не думала, что
Алосветик так стара, но сейчас вспомнила, что бурая кошка последнее
время постоянно отставала во время патрулирования и приносила в лагерь
все меньше и меньше дичи. Впервые Синегривка заметила седую шерсть
на морде старой кошки, и у нее сжалось сердце.
Алосветик склонила голову и сухо произнесла обычные в таких
случаях слова:
— Я благодарна Грозовому племени за то, что смогла так долго
служить ему и за свою будущую спокойную жизнь в палатке старейшин.
Грозовые коты со всех сторон обступили старую кошку. Они
прижимались щеками к ее щекам, гладили хвостами и говорили теплые
слова.
Когтелап пробился сквозь толпу и потерся носом о нос Алосветик.
— Я буду заботится о тебе лучше всех оруженосцев! — пообещал он.
— Это будет нетрудно, — тихонько усмехнулась Розохвостка. —
Потому что других оруженосцев у нас пока нет.
Синегривка насмешливо пошевелила усами, но в глубине души ее не

110.

могла не восхищать самоотверженность молодого оруженосца. Она
прекрасно помнила, как ненавидела скучные обязанности по уборке
палаток!
«Только бы Остролап не испортил малыша, внушив ему, что сражения
и пограничные схватки важнее заботы о своих соплеменниках».
— И последнее, — сказал Солнцезвезд. — На время болезни
Пятнистого моим глашатаем будет Змеезуб.
Вихрегон одобрительно кивнул, а Змеезуб гордо распушил грудку.
— Пятнистый вернется к исполнению своих обязанностей, когда
поправится, — добавил Солнцезвезд.
Синегривка заметила, что при этих словах Вихрегон, Змеезуб и Космач
неуверенно переглянулись. Похоже, вопреки мнению своего предводителя,
они не были уверены в том, что Пятнистый когда-нибудь поправится.
И тут вперед вышел Гусохвост.
— Мне нужен помощник собирать целебные травы, — проскрипел он.
Все племя молча уставилось на старика. За последнее время воители
успели забыть о том, что этот дряхлый кот когда-то был их целителем, и
теперь были искренне удивлены его словами.
— Синегривка! — повернул голову Гусохвост. — Пойдешь со мной?
Синегривка посмотрела на Солнцезвезда, ожидая его разрешения.
Предводитель Грозового племени молча кивнул. От волнения у Синегривки
задрожало в животе. Почему Гусохвост выбрал именно ее?.
Сгорая от любопытства, она побрела следом за спотыкающимся котом
в лес. Зачем он ее позвал? Неужели хочет поговорить о пророчестве?
Синегривка уже смирилась с тем, что старик забыл о своих словах, и стала
привыкать к мысли о том, что это было очередное безумное предсказание,
оказавшееся полной чепухой. Если бы Гусохвост действительно получал
пророчества от Звездного племени, предки должны были рассказать ему о
том, как Синегривка встретила Желудя на своей территории, и о том, какие
чувства пробудил в ее душе этот чужой воитель, и как безуспешно она
борется с ними…
«Ведь Звездное племя видит все, так? Тогда почему же оно не
рассказало об этом целителю?»
— Я вижу, ты стала интересоваться Белышом, — проскрипел
Гусохвост, когда они поднимались по усыпанному листвой склону.
— Он сын моей сестры, — ответила Синегривка.
— Я тебе тоже не чужой, — едко напомнил старик. — Как-никак, брат
твоей матери. Одна кровь. Но меня ты, почему-то, не навещаешь!
«Потому что ты сумасшедший», — подумала Синегривка.

111.

Но она поспешила отогнать эту мысль, испугавшись, что Гусохвост
догадается.
— Я рад, что ты за ним присматриваешь, — продолжал целитель. — У
него доброе сердце, но котята слишком легко поддаются чужому влиянию.
«Как это понимать? Он снова предупреждает ее насчет Остролапа?»
Синегривке хотелось спросить старика напрямую, но она не решилась. В
конце концов, Остролап был преданным воином, всегда готовым защищать
свое племя. И он был отцом Белыша. Скорее всего, все ее опасения
беспочвенны.
— Ты думала о пророчестве? — вдруг спросил Гусохвост.
«Значит, он не забыл!»
Синегривка кивнула.
— Это хорошо, — Гусохвост остановился возле невысокого растения с
острым запахом. Синегривка сморщила нос, когда целитель принялся
обдирать когтями листья.
— Вот так снимай, — приказал он. — И не вздумай откусывать, а то
язык онемеет, и несколько дней не сможешь чувствовать вкус!
Синегривка кивнула и взялась за дело. Листья, несмотря на то, что
выглядели сочными, оказались очень крепкими, и ей приходилось тянуть
изо всех сил, чтобы оторвать их. Гусохвост подошел к гладкому стволу
березы и принялся царапать кору своими тупыми старческими когтями.
Легкие белые полоски падали на траву рядом с ним.
— Признайся, подумываешь о том, чтобы стать следующей
глашатай? — не оборачиваясь, спросил Гусохвост.
Синегривка не сразу нашлась с ответом. Она опасалась, что целитель
сочтет ее слишком честолюбивой. В конце концов, она еще очень молода.
Вдруг он решит, что она властолюбивая эгоистка?
— Значит, подумываешь, заключил Гусохвост. — Это хорошо. Это
правильно.
— Но у меня еще нет оруженосца, — заметила Синегривка. —
Солнцезвезд не может сделать меня глашатай. Я слишком молода, а в
племени есть много достойных воинов.
— А куда торопиться-то? — крякнул старик. — Пятнистый пока не
умирает. Время есть. Но это не значит, что надо сидеть, сложа лапы. Надо
работать.
Синегривка неуверенно вздохнула.
— В нашем племени много более опытных и уважаемых воинов, —
повторила она. — Тот же Змеезуб, например.
— Солнцезвезду нужен молодой и энергичный кот, полный сил, —

112.

ответил Гусохвост, отдирая еще одну полоску коры. — Такой, которому
можно будет со спокойным сердцем передать племя. Если ему понадобится
мудрый совет, он может в любой момент обратиться к старшим воинам. А
глашатаем должен быть кот, которого предводитель сможет воспитать и
обучить, который открыт новому, а не держится когтями за старину.
— Такой, как Остролап, — брякнула Синегривка.
— Вот из-за этого Остролапа ты и должна стать глашатой, —
прорычал Гусохвост. — Он не должен стать во главе племени! В его лапах
— кровь. В твоих — огонь.
Синегривка перестала обрывать листья, почувствовав на себе горящий
взгляд целителя. Гусохвост смотрел на нее, не мигая.
— Ты должна думать только об этом! — прошипел он. — Ты — огонь!
Что может быть лучше пламени в лютый мороз? Ты нужна своему
племени, Синегривка. Ничто и никто не должен отвлечь тебя от этой цели.
«Что он имеет в виду? И кого? Неужели Белыша? Нет, конечно! Только
что Гусохвост сам советовал ей воспитать Белыша! Так на кого же он
намекает? Неужели на Желудя?»
— Отнеси все это в лагерь, — сказал Гусохвост, пододвигая к ней
охапку березовой коры. И оставь меня в покое.
Смущенная и озадаченная, Синегривка сгребла свои листья в кучку,
положила сверху кору и, придерживая ношу подбородком, осторожно
зашагала обратно в лагерь. Слова Гусохвоста роем назойливых ос жужжали
у нее в голове. «Неужели это тоже часть пророчества? Ах, если бы только
Белогривка была жива, с ней можно было бы обсудить все это. Сестра
помогла бы разобраться в путанных словах целителя». Даже если бы она не
поверила в предсказания, ее откровенность позволила бы Синегривке
распутать клубок чувств и опасений, поселившийся в животе.
Светло-серая шерсть мелькнула в зарослях папоротников.
«Дроздовик!»
— Привет! — радостно воскликнул кот. — Помочь?
Пасть у Синегривки была занята корой, поэтому она молча кивнула и
сбросила часть своей ноши на землю. Дроздовик ловко подобрал листья и
направился в сторону склона.
«Интересно, что он тут делал? Неужели специально поджидал ее?»
Сердце у Синегривки болезненно сжалось от горечи. Почему этот славный
и преданный кот не вызывает у нее тех чувств, которые пробудил Желудь?
Они молча спустились со склона и отнесли травы в палатку целителей.
Избавившись от ноши, Синегривка повернула голову и посмотрела на

113.

гнездышко из папоротников, в котором виднелась мокрая от пота спина
Пятнистого.
— Он поправится? — шепотом спросила она у Пышноуса.
— Эти травы должны ему помочь, — ответил тот.
«Пятнистый пока не умирает…»
Слова Гусохвоста зловещим эхом прозвучали в ушах Синегривки.
Теперь она понимала, что целитель хотел не столько успокоить, сколько
подстегнуть ее. Пятнистый не вечен, и она должна быть готова.
Дроздовик терпеливо ждал ее у выхода из папоротников.
— Как ты думаешь, кто будет нашим новым глашатаем?
Синегривка изумленно уставилась на него. Неужели он подслушал ее
разговор с Гусохвостом?
— Что?
— Пышноус сказал, что травы должны помочь Пятнистому. Но не
сказал, что тот выздоровеет.
«Он ничего не слышал! Слава Звездному племени!»
— Наверное… Но откуда мне знать?
— Остролап спит и видит, как бы занять это место, продолжал
Дроздовик.
«Значит, не только меня пугают планы Остролапа?»
— Но Солнцезвезду есть из кого выбирать, — задумчиво продолжал
Дроздовик. — Змеезуб мне по душе. Возможно, Солнцезвезд решит
оставить его навсегда.
— Если только не решит отдать предпочтение молодости, — возразила
Синегривка и осеклась. Она слово в слово повторяла Гусохвоста!
— Я об этом не подумал, — согласился Дроздовик, искоса посмотрев
на нее.
Сделав несколько шагов, он пошевелил носом и повернулся к куче
добычи, на вершине которой лежали два свежих сочных воробья.
— Ты не проголодалась?
«Неужели Дроздовик сам не хочет быть глашатаем? Да уж, в этом коте
нет ни капли честолюбия и энергии Желудя! Судя по тому, с какой
уверенностью Желудь давеча выступал перед всем Советом, этот Речной
кот давно лелеет планы стать предводителем!»
Синегривка отлично понимала это желание. Она и сама была такой же.
Смущенно потоптавшись на месте и заметив обедавшую в
одиночестве Розохвостку, Синегривка сказала:
— Знаешь, я лучше посижу с Розохвосткой, а то она совсем одна! —
схватив воробья, бросилась к подруге.

114.

По дороге она пробежала мимо Рябинки и Вихрегона, которые делили
белку на своем обычном месте в зарослях крапивы. Эти два кота были
неразлучны, и Грозовое племя уже давно с нетерпением ожидало, когда же
Рябинка переберется в детскую. Но Синегривка однажды слышала, как
Алосветик сказала Ветренице, что некоторые кошки, несмотря на все свое
желание, не могут иметь котят.
Она окинула взглядом лагерь. Птицехвост и Космач утепляли детскую
палой листвой. Зарянка вывела Белыша из детской и присела на травке,
время от времени поглядывая на играющего малыша.
— Привет, Синегривка! — пропищал Белыш, пытаясь увернуться от
языка Зарянки, но кошка все-таки притянула его к себе и принялась
вылизывать.
Услышав шаги Синегривки, Розохвостка подняла голову и улыбнулась.
— Я еще никогда не видела, чтобы кот был так убит отказом, —
промурлыкала она, кивая на Дроздовика, печально стоявшего рядом с
кучей добычи.
— Замолчи! — фыркнула Синегривка, бросая на землю своего
воробья.
— Что с тобой происходит? — спросила Розохвостка. — Я была бы
рада, если бы за мной кто-нибудь так бегал!
— У меня нет времени на котов.
Розохвостка поперхнулась куском.
— Чем же это ты занята?
Она сощурила глаза и резко спросила:
— Только не говори, что тоже метишь на место глашатая?
У Синегривки вспыхнули уши.
— А что в этом такого?
— Да ничего, — пожала плечами Розохвостка. — Просто не забывай,
что место глашатая всего одно. Смотри, как бы вся жизнь не утекла мимо
когтей, пока будешь дожидаться.
Синегривка не нашлась, что сказать. Когда она умывалась после еды,
на поляну вошел всклокоченный Гусохвост. Казалось, он собрал все
колючки в лесу на свою косматую шесть! Целитель подошел к куче,
вытащил кусочек и тут же принялся жадно пожирать его.
— Неужели нельзя есть тише и аккуратнее? — процедила Синегривка,
подавив приступ тошноты.
Она попыталась представить Гусохвоста юным крепким оруженосцем,
но у нее ничего не получилось. Наверное, он с рождения был таким
грязным старым барсуком! Просто невозможно поверить, что этот

115.

неопрятный безумный кот был родным братом Лунницы!
Когтелап, сверкая глазенками, кубарем вылетел из туннеля. Остролап
степенно вошел следом за ним. Наверное, они тренировались в овраге.
Неугомонный котенок до сих пор был полон неизрасходованной энергии.
— Давай еще потренируемся? — попросил он наставника.
— Потренируйся пока сам, — ответил Остролап, направляясь к куче
дичи.
— А с кем мне сражаться? — крикнул ему вслед оруженосец.
— Используй воображение, — ответил Остролап.
Когтелап окинул взглядом поляну, и Синегривка внутренне напряглась,
заметив, как он уставился на Белыша, дремавшего под боком у Зарянки. К
счастью, Когтелап тут же отвел глаза, и она смогла перевести дух.
— Я могу один сразиться с целым племенем врагов! — похвастался
Когтелап, ни к кому не обращаясь.
Алосветик, волочившая по поляне охапку грязных папоротников,
остановилась возле него и улыбнулась.
— Теперь Речному племени несдобровать!
Пестролапая выбежала из воинской палатки и бросилась к своему
полосатому сокровищу.
— Ты уже вернулся? — радостно воскликнула она, обнюхивая
Когтелапа. — Не поцарапался? Не ушибся?
— Пока нет, — разочарованно признался малыш. — Зато я выучил
новый прием. Смотри!
Выпустив когти, он подпрыгнул, потом развернулся и полоснул воздух
передними лапами.
Чернушка и Снежинка выбрались из детской и во все глаза уставились
на своего бывшего соседа. Голубые глаза Снежинки сверкали от восторга и
обожания.
— Молодец! — громко крикнул Змеезуб, сидевший возле крапивы.
— Настоящий боец, — кивнул Вихрегон. — Даже я не смог бы сделать
лучше.
Синегривка прищурилась. В плечах Когтелапа уже видна была
будущая огромная сила, а когти у него росли быстрее, чем все остальное.
Она невольно поежилась, увидев на земле глубокие царапины, оставленные
лапами оруженосца.
И только Гусохвост не спешил восторгаться молодым оруженосцем.
Старик еще ниже сгорбился над кучей добычи, и Синегривка услышала его
сбивчивое бормотание:
— Прости меня, Звездное племя. Это моя вина. Он не должен был

116.

выжить. Это не должно было случиться! Я не хотел…
Синегривка в ужасе обвела глазами поляну, чтобы убедиться, что
никто, кроме нее, не слышал слов целителя.
«Неужели Гусохвост хотел, чтобы Когтелап умер? Но почему?»

117.

Глава XIII
— Смотри! — Белыш пробежал через поляну и подкатил комок мха к
Снежинке. — Я нашел еще один! Снежинка припала к земле,
приготовившись к прыжку, но Чернушка высунулась у нее из-за спины и
откатила моховой мячик в сторону. Пеструшка, Рыжик и Искорка, как три
совенка, сидели рядком возле детской, следя глазами за катавшимся тудасюда мячиком.
Синегривка заурчала, когда комок мха подкатился ей под лапы.
Подцепив его когтями, она высоко подкинула мячик в воздух, чтобы котята
попрыгали за ним.
Зарянка и Ветреница дремали на скудном солнышке Листопада.
Зарянка устало открыла глаза и проурчала:
— Спасибо, что нашла им занятие, Синегривка.
— Не за что, мне это в радость, — засмеялась она, снова подбрасывая
мячик.
Теперь, когда Остролап был постоянно занят с Когтелапом, ей стало
намного проще проводить время с Белышом. Остролап без устали
занимался со своим оруженосцем, он будил его до рассвета и все свободное
время, не занятое охотой или патрулированием, гонял в овраге для
тренировок. Когтелап рос так быстро, что его уже можно было принять за

118.

взрослого воителя. А ведь прошел всего месяц, как он стал оруженосцем!
Синегривка, как и все племя, не могла нарадоваться успехам малыша, но
все-таки ей хотелось, чтобы Когтелап пореже демонстрировал свои боевые
навыки в лагере.
— Научи меня боевым приемам! — день и ночь приставал к ней
Белыш.
— Ты еще не подрос, каждый раз отвечала ему Синегривка. Не хватало
только, чтобы белоснежный котенок покалечился, еще не успев стать
воином! Этого она бы никогда себе не простила.
— Бросай! Бросай еще! — промяукала Снежинка, подбегая к ней с
зажатым в зубах мячиком. Она бросила моховой комок к лапам Синегривки
и умоляюще заглянула ей в глаза. Ну, пожалуйста!
Синегривка взяла мячик и неторопливо покачала его на когтях, с
трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться при виде трех пар глаз,
неотрывно следящих за комком мха. Потом она с силой запустила мячик
через всю поляну, и котята, визжа от восторга, помчались за ним.
— Синегривка? — окликнул ее подошедший Солнцезвезд. — Сходи в
песчаный овраг за Остролапом и Коггелапом. — Он озабоченно посмотрел
на солнце, высоко стоявшее в ярко-голубом небе.
— Зачем это? — спросила Синегривка.
Солнцезвезд мрачно пошевелил усами.
— Я получил сообщение о том, что домашние коты снова перешли
нашу границу. Я прошу сходить и проверить.
Синегривка сразу поняла, кто доложил предводителю о нарушителях.
Остролап уже давно мечтал о хорошей драке с домашними. Став
наставником Коггелапа, он совсем помешался на этой мысли и постоянно
разжигал в своем оруженосце ненависть к домашним. Возможно, он
опасался, что молодой кот захочет повторить судьбу своего отца, и пытался
заранее предостеречь его от такого шага.
Синегривка молча кивнула и побежала к выходу из лагеря.
Белыш помчался за ней следом.
— Ты куда идешь?
— Проверить границу, — ответила Синегривка.
— Речное племя опять хочет на нас напасть? Или на этот раз племя
Теней? — Белыш уселся на задние лапы и воинственно замахал передними
в воздухе. Синегривка нахмурилась.
«Наверное, это Когтелап научил его этому приему!»
— Нет, просто домашние опять забежали на нашу территорию.
— И ты порвешь их в клочья?

119.

— Зачем? — покачала головой Синегривка. — Это же не воители, а
просто глупые коты. Достаточно грозно шикнуть, чтобы они убрались
восвояси.
— Жалко, что мне нельзя с тобой, — вздохнул Белыш. — Я бы тоже на
них шикнул.
— Через несколько месяцев ты будешь патрулировать нашу
территорию, — пообещала ему Синегривка. — А теперь беги к своим
друзьям, и дайте Зарянке и Ветренице еще немного отдохнуть.
Белыш помчался прочь, а Синегривка поспешила в сторону оврага.
— Бросайся на меня! — услышала она издалека приказ Остролапа.
Приглядевшись, она увидела за кустами обоих котов.
Оскалив зубы, Когтелап бросился на Остролапа, метя ему в бок.
Остролап резко развернулся и с такой силой отбросил оруженосца, что тот
едва устоял на лапах.
— Мышеголовый! — проворчал он. — Смотреть надо, куда бежишь!
Когтелап потряс головой, словно у него все еще звенело в ушах от
полученной оплеухи.
— Давай попробуем еще разок! — попросил он.
Синегривка поспешила прервать их занятия.
Она просто не могла спокойно смотреть на такую жестокую
тренировку. Наверное, Пестролапая даже не догадывается о том, что
Остролап так сурово обращается с ее сокровищем!
«Может быть, стоит рассказать об этом предводителю?»
Она невольно поежилась, радуясь тому, что Остролап не стал
наставником Белыша.
— Остролап! — крикнула Синегривка, прежде чем Когтелап успел
повторить свой бросок.
Оба кота резко обернулись и дружно прищурились, увидев ее.
— В чем дело? — рявкнул Остролап.
— Солнцезвезд попросил нас проверить границу возле территории
Двуногих и убедиться, что домашние не забежали на нашу землю, —
ответила она.
Темные глаза Остролапа просияли от радости.
— Наконец-то! — сорвавшись с места, он бросился в лес. — За мной,
Когтелап! — крикнул он через плечо. — Пора применить нашу науку на
практике!
Лапы у Синегривки окаменели от нехорошего предчувствия, но она
заставила себя побежать следом за ними.
Возле территории Двуногих Остролап подал знак Когтелапу.

120.

— Беги вперед и ищи запахи, — приказал он.
Оруженосец мигом сорвался с места, и вскоре Остролап и Синегривка
остались одни.
— Я знаю, чем ты занимаешься, — проворчал Остролап.
В его голосе слышалась такая злоба, что Синегривка на миг
растерялась.
— И чем же?
— Играешь с Белышом всякий раз, стоит мне отвернуться!
— Он мой племянник! — огрызнулась Синегривка, чувствуя
закипающую ярость.
— Он мой сын! — ответил Остролап. — Не забывай об этом. И я могу
в любой момент положить конец этим глупым играм.
— Каким же образом? — с вызовом спросила Синегривка.
Остролап с откровенной угрозой посмотрел ей в глаза.
— Пока я разрешаю тебе играть с ним. Но если я увижу, что ты
портишь котенка, делая из него размазню, эти игры прекратятся раз и
навсегда. Ты все поняла?
Синегривка в бешенстве посмотрела на него, но Остролап продолжал:
— Он мой сын, а не твой. Я смотрю, сама-то ты не торопишься
обзаводиться потомством?
Уязвленная в самое сердце, Синегривка открыла было рот, чтобы
высказать Остролапу все, что она думает о его методах воспитания, но тут
из-за кустов раздался громкий крик Когтелапа:
— Запах домашних! Сюда!
Полосатый оруженосец привел их в редкий лесок перед забором, за
которым тянулись красные гнезда Двуногих. Солнечный свет струился
сквозь голые ветви деревьев, бросая пятна на землю.
Когтелап принялся обнюхивать пожухлую траву.
— След ведет сюда!
Синегривка тоже почуяла слабый запах домашнего. Запах был
слишком нежный, чтобы принадлежать взрослому коту.
— Это всего лишь котенок, — сказала она. — Не стоит его
преследовать.
— Я чуть не забыл, что ты у нас защитница домашних! — осклабился
Остролап.
Он решительно зашагал за своим оруженосцем и скрылся в высокой
траве, росшей у границы территории Двуногих.
Миновав заросли, они очутились на солнечной полянке возле забора.
Крошечный черный котенок кружил по утоптанной земле, обнюхивая

121.

траву. Услышав шаги, он резко обернулся и, вытаращив глаза, уставился на
незнакомых котов.
— Привет! — радостно пискнул котенок, высоко подняв хвостик.
Когтелап распушил шерсть, а Остролап выпустил когти.
Синегривка напряглась, мысленно умоляя котенка бежать. Изгородь
была совсем рядом. Он еще мог спастись.
Угрожающее рычание вырвалось из глотки Остролапа.
— Что ты здесь делаешь? Это территория Грозового племени!
— Остролап, это всего лишь котенок! Он не представляет
опасности, — умоляюще проговорила Синегривка.
— Нарушитель есть нарушитель, Синегривка! Ты всегда была
излишне снисходительна к домашним. Если хочешь стать настоящей
воительницей, пора бы закалить свое нежное сердечко!
Земля закачалась под лапами у Синегривки, когда Остролап с
глумливой усмешкой повернулся к своему оруженосцу.
— Ну что ж, пусть мой ученик нас рассудит. Как ты думаешь,
Когтелап, что нам следует сделать в этой ситуации?
— Я думаю, этому наглецу нужно преподать хороший урок, —
прошипел Когтелап. Такой урок, который он не скоро забудет!
Синегривка бросилась вперед.
— Нет, постойте! Не нужно…
Остролап развернулся к ней, угрожающе выгнув спину.
— Заткнись!
В следующее мгновение Когтелап бросился на котенка и отшвырнул
его прочь, словно дохлую дичь. Малыш кубарем полетел по земле и
плюхнулся на живот, жадно хватая разинутой пастью воздух.
«Вставай! Вставай и беги!»
Распушив хвост от страха, котенок поднялся на лапы, но Когтелап
снова прыгнул на него и прижал к земле. Выпустив свои страшные когти,
он полоснул малыша по морде, а потом принялся царапать ему бока.
Котенок тоненько заверещал от боли.
— Покажи ему зубы, Когтелап! — подзадоривал оруженосца
Остролап.
Когтелап впился зубами котенку в плечо и рывком поднял его с земли.
Малыш отчаянно завизжал, беспомощно царапая лапками землю, а
Когтелап, хорошенько встряхнув его, отшвырнул в сторону. Глаза его
горели каким-то страшным огнем.
«Нет! Хватит!»
Окровавленный котенок прижался животом к земле, словно хотел

122.

исчезнуть. Когтелап со злорадной улыбкой направился к нему.
— Довольно, Когтелап! — Синегривка обогнала оруженосца и
остановилась перед ним, заслонив собой котенка. — Хватит!
Она оскалила зубы, приготовившись к драке. Теперь она уже не
сомневалась в том, что Когтелап убьет этого малыша, если его не
остановить.
«Неужели они с Остролапом не видят, что страшный нарушитель
границы младше Белыша?»
От этой мысли у нее сжалось сердце.
— Воинам не нужно убивать, чтобы выиграть битву. Ты не забыл об
этом?
Когтелап остановился и возмущенно посмотрел на нее.
— Я защищаю свою территорию!
— Ты ее уже защитил, — ответила Синегривка. — Этот домашний
получил урок.
Котенок за ее спиной кое-как поднялся на дрожащие лапы и с ужасом
смотрел по сторонам.
— Ладно, — согласился Когтелап и оскалил зубы на котенка. —
Теперь ты меня никогда не забудешь!
Но Синегривка не собиралась уступать. Когда малыш убежал прочь,
она грозно посмотрела на Коггелапа и прошипела:
— Если я еще хоть раз увижу, что вы вытворяете что-то подобное… —
она грозно перевела взгляд с оруженосца на наставника. — Я немедленно
доложу Солнцезвезду!
— А что мы такого делали? — осклабился Остролап. — Мы всего
лишь защищали территорию Грозового племени от вторжения, как
подобает всем настоящим воителям.
— От вторжения? Вы воевали с беспомощным котенком!
— Это его проблемы, — пожал плечами Остролап.
Затем он развернулся и пошел в лес. Вскоре его косматая шкура
скрылась за деревьями. Когтелап, задрав хвост, потрусил следом за своим
наставником. Судя по его виду, он был очень горд своей победой.
Синегривка молча смотрела им вслед, чувствуя, как холодная ярость
пульсирует в ее лапах.
«Я не позволю тебе прибрать к когтям наше племя, Остролап!»

123.

Глава XIV
— Звездное племя гордится твоей мудростью и преданностью. Отныне
тебя будут звать Буран! Солнцезвезд прижался щекой к макушке
белоснежного воина, и все Грозовое племя разразилось радостными
криками:
— Буран! Буран!
Синегривка закрыла глаза. Радость и облегчение, словно дождь,
хлынули на нее.
«Я сдержала свое обещание, Белогривка. Я сберегла его, вот он и
воитель!»
Синегривка так и не стала наставницей Белыша. Солнцезвезд решил,
что родственники не всегда могут быть хорошими учителями для своих
воспитанников, тем более что после смерти Белогривки Синегривка
заменила Белышу мать. Вместо этого он вскоре дал Синегривке на
воспитание Снежинку, а Белыш попал в оруженосцы к Лоскуту, и
Синегривка была очень довольна этим выбором. Белыш тренировался
вместе с Когтелапом, и Синегривка с радостью убедилась, что присутствие
умного и мягкого наставника постепенно укротило свирепое влияние
Остролапа. Она сама пользовалась любой возможностью, чтобы принять
участие в воспитании Белыша, однако Остролап очень пристально следил

124.

за подготовкой Когтелапа и угрожающе скалил зубы всякий раз, когда
Синегривка пыталась чему-то научить и его оруженосца.
Синегривка открыла глаза, согретая радостными возгласами, которыми
Грозовое племя приветствовало нового воина. Буран вырос большим и
красивым котом, он стоял с высоко поднятой головой, глаза его сияли, а
густая белоснежная шерсть блестела под солнцем Листопада. Ночью
прошел дождь, и лес сверкал серебряными каплями, в которых горели
маленькие радуги.
Четыре времени года сменилось после той ночи, когда Синегривка во
сне пообещала Белогривке позаботиться о ее сыне. За это время в Грозовом
племени произошли большие перемены. Рыжелап, Искролапа и Пестролапа
перебрались в палатку оруженосцев, хотя Пестролапа все свое свободное
время хвостом ходила за Пышноусом, готовая бесконечно слушать его
рассказы о целебных травах. Сорняк и Шаркун мирно скончались во сне, и
соплеменники до сих пор с тоской вспоминали их. Космач и Ветреница
присоединились к Камнехвосту, Зяблице и Алосветик в палатке старейшин.
Кривуля обосновалась в детской, ожидая рождения первенцев. Она очень
волновалась, что ей придется растить котят в пору Голых деревьев, но
Грозовое племя без страха смотрело в будущее, а значит, могло прокормить
и защитить котят даже в самый жестокий голод и стужу.
Остролап стал старшим воителем и занял место в центре воинской
палатки. Когтелап четыре месяца тому назад получил воинское имя Коготь
и, вопреки всем правилам, постелил себе подстилку рядом с Остролапом,
проигнорировав места во внешней части палатки. Ни один воин не
решился сделать ему замечание — то ли из уважения к свирепой отваге
молодого полосатого воителя и его бывшего наставника, то ли из страха
перед ними обоими.
Остролап стал Когтю вместо отца — он учил его побеждать любой
ценой, провозглашая неукротимую отвагу главным смыслом Воинского
закона, но Синегривка по-прежнему не считала его методы достойными
подлинного уважения.
Коготь молча наблюдал за посвящением Бурана. Молодой воин,
радостно сверкая глазами, подошел к Синегривке и склонил голову.
— Спасибо, — низким баском проурчал он. — Спасибо за все, что ты
дала мне.
Сердце у Синегривки расцвело от любви и нежности.
«Я никому не позволю тебя обидеть! — молча поклялась она. —
Никогда».
— Твоя мать сейчас гордилась бы тобой, — сдавленно пробормотала

125.

она.
— Я знаю, — ответил Буран. — И тобой тоже.
Сморгнув слезы, Синегривка вытянула шею и слизнула травинку,
приставшую к белоснежному плечу Бурана. Сердце ее сжалось, когда она
заметила шрам за ухом белого воина. Этот шрам оставил Бурану Коготь,
когда, еще будучи оруженосцем, не втянул когти на одной из тренировок.
Тогда Синегривка в бешенстве набросилась на Остролапа.
— Этого бы никогда не случилось, если бы ты научил Когтелапа
уважать своих соплеменников!
— Сначала соплеменники должны заслужить его уважение, —
презрительно процедил Остролап.
— Да ведь Белыш совсем недавно стал оруженосцем! Теперь он станет
бояться тренироваться!
— В следующий раз будет проворнее, и ничего с ним не случится.
Синегривка, кипя от бешенства, пошла прочь. Остролап был не
прошибаем. С тех пор она не раз видела, как Остролап незаметно
стравливает оруженосцев друг с другом, провоцируя их сражаться почти
всерьез. Увидев шрам, Синегривка привычно подавила приступ злости.
«Что сделано, то сделано. Возможно, жестокость Остролапа закалила
Бурана, сделав его сильнее и тверже».
— Буран! — хором воскликнули Львиногрив и Златошейка.
Буран в последний раз прижался щекой к щеке Синегривки и отбежал
к друзьям.
«Зяблица!»
Синегривка вспомнила, что обещала рассказать старой кошке о том,
как прошла церемония. В последние дни Зяблица так ослабела, что уже не
вставала с подстилки. Подбежав к куче с добычей, Синегривка выбрала
сочную мышку и полезла под ветки поваленного дерева.
Зяблица лежала в своем гнездышке, закрыв глаза и зарывшись носом в
лапы. Ее некогда красивая пестрая шерсть потускнела и торчала клочьями,
но старая кошка по-прежнему не теряла юмора, и даже смерть Шаркуна и
Сорняка не сломила ее характер.
— По крайней мере, проживу в тишине те несколько месяцев, что
остались мне до перехода в Звездное племя, — шутила она. — Хоть
немного отдохну от их вечных ссор да ворчания!
Синегривка не хотела будить Зяблицу, поэтому тихонько положила
мышку рядом с ее подстилкой и повернулась к выходу.
Старая кошка подняла голову.
— Ну, как все прошло? Хорошо?

126.

— Чудесно! Наш Белыш стал воителем, и теперь его зовут Буран!
— Подходящее имя для такого сильного кота, — одобрила Зяблица.
Обнюхав мышь, она села и с удовольствием потянулась.
— Тебе будет не хватать его.
— Что? — растерялась Синегривка, слегка смутившись под суровым
взглядом старой кошки.
— Тоскливо тебе будет без Бурана, вот что.
— Но ведь он никуда не уходит! Наоборот, теперь мы станем еще
ближе, ведь он переберется в воинскую палатку.
— Но он больше не нуждается в тебе так, как раньше.
Синегривке показалось, будто острый шип вонзился в ее сердце. Это
была правда.
— У меня есть Снежинка, — пролепетала она. — Мне нужно
подготовить ее.
— Обучать оруженосца не то же самое, что воспитать своего котенка.
Синегривка потупила глаза, а Зяблица продолжала:
— Ты сделала все для котенка Белогривки. Не пора ли подумать о
себе? Оглянись вокруг, Синегривка. Твои ровесники обзавелись друзьями и
подругами, скоро у них будут собственные котята. Они не только
наставники, у них есть своя собственная жизнь, свои радости.
— На свете нет ничего важнее, чем воспитывать будущих воителей! —
горячо воскликнула Синегривка.
Зяблица серьезно посмотрела на нее.
— Правда?
Синегривка отвела глаза и нервно переступила с лапы на лапу.
— Ты сдержала обещание, которое дала Белогривке, — ласково
промурлыкала старая кошка. — Теперь пришло время жить своей жизнью.
Иначе однажды ты проснешься и поймешь, что твоя жизнь пуста, как
ореховая скорлупка.
Почему Зяблица так смотрит на жизнь? Можно подумать, Синегривке
нечего дать племени, кроме котят! Она гордилась тем, что сделала для
Белыша и продолжала делать для Снежинки. Ее ученица обещала стать
замечательной воительницей.
«Моя жизнь вовсе не пуста!»
Синегривка сердито попятилась к выходу. Неужели все в Грозовом
племени смотрят на нее, как на неудачницу?
Зяблица принялась за мышь, а потом вдруг сказала, не поднимая глаз:
— Боюсь, Дроздовик ждал слишком долго.
Синегривка молча вышла из палатки. Чего хочет от нее Зяблица?

127.

Чтобы она завела котят от Дроздовика? Синегривка возмущенно затрясла
головой.
— Синегривка! — окликнул ее с вершины скалы Пятнистый. — Я
назначил тебя в патруль к Львиногриву.
Львиногрив и Златошейка нетерпеливо кружили по поляне, а
Дроздовик сидел рядом с ними, рассеянно ковыряя когтем землю.
Синегривка кивнула глашатаю. В последнее время тот снова заметно
похудел, и глаза у него выглядели усталыми. Похоже, болезнь, терзавшая
его в прошлые Голые деревья, вернулась снова. Значит, Грозовым котам
очень скоро может понадобиться новый глашатай!
«И когда пора настанет, я буду готова! — стиснув зубы, подумала
Синегривка. — Поэтому мне не нужен никакой друг. Он будет только
отвлекать меня от великой цели. Я должна отказаться от семьи ради блага
моего племени!»
— Готова? — спросил Львиногрив, весело глядя на нее своими
сверкающими золотыми глазами.
Синегривка кивнула и вышла из лагеря следом за золотистым воином,
его сестрой и Дроздовиком. Они шли к реке и чем ближе подходили к
берегу, тем более топкой становилась земля под лапами. Мокрые
папоротники роняли капли дождя на спину Синегривке. Недавний ливень
смыл все запахи, и отыскать дичь стало очень трудно.
— Давайте разделимся, решил Львиногрив, останавливаясь. — Так мы
сможем прочесать больший участок территорий. Постараемся хоть чтонибудь учуять.
Синегривка кивнула. Когда ее товарищи разбежались в разные
стороны, она побрела по раскисшей тропинке в заросли травы. Глина
противно чавкала у нее между когтями. Внезапно Синегривка учуяла запах
белки. С колотящимся сердцем она пошла по следу, но через несколько
шагов остановилась, уловив запах Дроздовика, доносящийся со стороны
кустарника. Чтобы не испортить товарищу охоту, она вернулась назад и
устремилась к реке.
Что-то мелькнуло среди кустов болотной травы. Насторожив уши,
Синегривка припала к земле. Маленькая водяная курочка, пролетев над
самой землей, присела возле корней и принялась ковыряться клювом в
земле. Синегривка медленно поползла вперед, волочась животом по воде.
Птица ее не замечала, деловито перебирая клювом болотную траву.
Синегривка прыгнула и схватила ее. Птица забилась, но тут же
затихла, навсегда успокоенная укусом в шею. То-то будет угощение для
Кривули!

128.

— Славная охота!
Голос заставил Синегривку подскочить. Кто-то окликнул ее с другого
берега реки. Она обернулась, не выпуская из пасти свою добычу.
«Желудь!»
Речной кот смотрел на нее через реку.
Синегривка бросила птицу и сердито посмотрела на кота.
— Ты что, шпионишь за мной?
— Нет, — с усмешкой ответил Желудь. — Видишь ли, я имею полное
право патрулировать свою территорию. Ты согласна?
Из зарослей кустарника послышался громкий крик Львиногрива:
— Синегривка!
— Мне нужно бежать, — сказала она Желудю.
Он молча смотрел на нее своими спокойными янтарными глазами.
— Беги.
Она нехотя подобрала добычу и повернулась. Расставание с Речным
котом оставило тоскливую пустоту у нее в груди.
«Он Речной кот!» — в сердцах прикрикнула на себя Синегривка.
Соплеменники уже ждали ее. На этот раз никто не пришел с пустыми
лапами.
— С кем ты разговаривала? — спросил Львиногрив.
— Сама с собой, — поспешно ответила Синегривка, бросая на землю
свою добычу.
— Добрая охота! — проурчал Дроздовик, восхищенно глядя на ее
водяную курочку.
— Спасибо, — буркнула Синегривка, отводя глаза.
Почему-то похвала Грозового кота не разожгла в ней того же трепета,
который только что пробудил Желудь.

129.

Глава XV
— Мы должны вернуть Нагретые Камни!
Эти слова Солнцезвезда, сказанные с вершины скалы, были встречены
громом радостных криков.
— Давно пора! — завопил Змеезуб.
— Они и так слишком долго владели ими! — поддержал его Вихрегон.
Коготь полосовал землю своими огромными когтищами, а его
янтарные глаза горели мрачным восторгом.
«Предстоящая битва интересует это воина гораздо больше, чем
Нагретые Камни!» — подумала Синегривка.
После того, как они вернулись с охоты, зарядил мелкий дождик, и
Грозовые коты, собравшиеся под скалой, очень скоро промокли до костей.
— Приближаются Голые деревья, а воинов у нас стало больше. Скоро
на свет появятся новые котята, поэтому нам нужно как можно быстрее
расширить свои охотничьи угодья. Больше земли — больше дичи!
Кривуля настороженно наблюдала за происходящим с порога детской.
Птицехвост, отец ее будущих котят, решительно вскинул голову.
— Когда будет битва? — крикнул он.
Солнцезвезд покачал головой.
— Я хочу забрать Нагретые Камни без боя, — ответил он.

130.

Остролап уставился на него с таким изумлением, словно у
предводителя вдруг выросла вторая голова.
— Что?
— Да мы запросто спустим с них шкуры, — прорычал Коготь.
Птицехвост непонимающе покачал головой.
— Разве можно отнять территорию без битвы? — спросил он.
Зарянка хлестнула себя хвостом и крикнула:
— Речные коты ни за что не уступят нам Нагретые Камни, если мы
просто попросим их!
— Почему ты так в этом уверена? — сощурился Солнцезвезд. —
Вдруг уступят?
— Значит, ты хочешь просить у них наши Нагретые Камни? — шерсть
Остролапа встала дыбом.
— А может быть, умолять? — оскалился Коготь.
Солнцезвезд грозно посмотрел на полосатого воина.
— Грозовое племя никогда никого не умоляет! — резко сказал он.
Коготь опустил глаза.
— Зачем развязывать ненужную битву? — спросил Солнцезвезд. —
Грозовое племя сильно. У нас самые опытные и сильные воины во всем
лесу! — он обвел глазами соплеменников, задержав взгляд на Когте и
Буране. — Остальные племена прекрасно это знают. Неужели вы думаете,
что Речные коты хотят сражаться за территорию, которая им не особо
нужна? Они не охотятся на Нагретых Камнях, а используют только для
того, чтобы греться на солнышке! Мы пошлем к ним наших самых сильных
воинов и убедим, что добровольное возвращение Нагретых Камней будет
лучшим решением для всех.
Вихрегон понимающе закивал головой.
— Хочешь послать патруль к ним в лагерь?
— Да, — кивнул Солнцезвезд. — Мы скажем, что Нагретые Камни
отныне принадлежат нам и что мы порвем любого Речного кота, который
осмелится появиться там.
— Отправиться на чужую территорию с таким посланием? — ахнула
Рябинка. — Да это же самоубийство!
— Нет, если в патруль отправятся настоящие бойцы, — прорычал
Коготь, сощурив янтарные глаза. — Мы явимся к ним с миром, но
пригрозим войной, если они не захотят согласиться на наши условия.
Было очевидно, что план Солнцезвезда пришелся ему по душе.
Синегривка невольно поежилась, представив себе, как этот плечистый воин
стоит посреди лагеря Речных котов. Наверное, при виде такого воина

131.

Речные коты испугаются за безопасность своей детской и палатки
старейшин и будут готовы согласиться на что угодно!
— Значит, решено? — спросил Солнцезвезд, обводя глазами племя.
— Отличный план, — кивнул Змеезуб.
— Когда новость о том, что Речные коты без боя отдали Нагретые
Камни, распространится по лесу, остальные племена будут еще больше
бояться нас, — угрожающе добавил Остролап.
Синегривка раздраженно дернула хвостом. Она совсем не была в этом
уверена. В плане Солнцезвезда ей чувствовалось что-то нечестное,
неправильное. Возможно, она делает из мухи барсука. В конце концов,
Солнцезвезд просто хочет избежать битвы, как на его месте сделал бы
любой хороший предводитель. Но разве правильно угрожать Речным котам
в их собственном лагере? Ведь там живут старики и котята. Разве горький
опыт нападения на лагерь племени Ветра не научил Грозовых котов, что
лагерь — не место для битвы?
Она отогнала эти мысли. Солнцезвезд не собирался нападать на лагерь
соседей и никогда не стал бы угрожать невинным котам! Она просто
накручивает себя, как обычно.
Синегривка бросила косой взгляд на Остролапа.
«А вот этот — вполне способен на такое!»
— Значит, договорились, — объявил Солнцезвезд. — Я сам возглавлю
патруль. Со мной пойдут Пышноус, Пятнистый, Львиногрив, Буран,
Дроздовик, Змеезуб, Вихрегон и Синегривка.
Остролап оторопело разинул пасть.
— А как же я?
— Вы с Когтем останетесь охранять лагерь, — твердо ответил
Солнцезвезду — Поскольку я беру с собой столько воинов, мне нужен
сильный тыл за спиной. Я доверяю вам самое главное — безопасность
племени.
Синегривка довольно пошевелила усами. Без зловещего присутствия
Остролапа предложение Грозового племени не будет выглядеть прямой
угрозой. Теперь это честный уговор.
К тому времени, когда делегация вышла из лагеря, дождь прекратился,
но лес промок до самых корней, и шерсть у Синегривки мгновенно
пропиталась влагой.
Она молча шагала сквозь заросли за своими товарищами. Когда коты
вышли из леса, обогнув Нагретые Камни, спустились по берегу к броду, с
реки на них обрушился порыв холодного ветра. Синегривка задрожала и со
страхом подумала о предстоящем переходе через реку по мокрым камням.

132.

Но Солнцезвезд уже решительно повел свой отряд вперед. Синегривка
зажмурилась, увидев, как один из скользких камней закачался под лапой
предводителя.
Златошейка и Львиногрив последовали за Солнцезвездом, легко
перепрыгивая с камня на камень. Синегривка стояла и ждала, пока весь
отряд не пройдет мимо. Наконец, на берегу остался только Дроздовик.
— Иди первой, — предложил он.
Синегривка посмотрела на ряд темных камней, выступающих из
черной бурлящей воды. На подгибающихся от страха лапах она сделала два
шага вперед. Стоило ей приблизиться к воде, как пророчество Гусохвоста
зловещим эхом зазвенело у нее в ушах:
«Но даже самый сильный огонь может погибнуть от воды!»
— Иди же, — поторопил Дроздовик.
— Подожди, — пискнула Синегривка. Ее лапы вдруг стали тяжелыми,
как древесные пни.
— Мы не можем отстать от отрада, — напомнил Дроздовик.
Синегривка с усилием шагнула вперед и взобралась на первый камень.
Вода плескалась и бурлила вокруг нее. Кровь стучала в ушах, перед
глазами все поплыло.
«Проклятый Гусохвост! Сумасшедший старик!»
Она перепрыгнула на следующий камень. На какой-то миг сердце у
нее оборвалось от ужаса, но она все же удержалась и напружинила задние
лапы для следующего прыжка.
«Дурацкое пророчество!»
Еще прыжок.
«И вообще, это все, наверное, неправда!»
Последний камень зашатался под ней, и вода лизнула лапы.
«Небесные предки, не дайте мне утонуть!»
Дрожа и задыхаясь, Синегривка перепрыгнула на берег.
Миг спустя Дроздовик приземлился рядом с ней.
— Это так просто! — засмеялся он. — Просто не понимаю, зачем
Речные коты плавают!
Синегривка, не отвечая, направилась в камыши.
Патрульные остановились. Когда она поравнялась со своими
товарищами, то увидела, что путь им преграждают Речные коты. Судя по их
взъерошенной шерсти, они только что вылезли из воды.
«Неужели им и в самом деле больше нравится плавать, чем переходить
по камням? Но это же немыслимо!»
Синегривка внимательно смотрела на Речных котов. Даже сейчас,

133.

облепленные мокрой шерстью, они выглядели сильными и мускулистыми.
Она узнала Криворота, стоявшего в первом ряду воинов. С тех пор, как
он стал глашатаем, в нем ничего не осталось от того веселого юного
оруженосца, с которым Синегривка когда-то подружилась на Совете. Рот у
него по-прежнему был кривой, но теперь он высоко держал голову и с
вызовом смотрел в глаза Грозовым котам, давая понять, что не намерен
стыдиться своей внешности или смеяться по этому поводу.
«Интересно, как Желудь отнесся к тому, что его младший брат стал
глашатаем?»
Криворот выпустил когти.
— Что вы делаете на территории Речного племени?
— Мы пришли поговорить с Ледозвездом, — спокойно ответил
Солнцезвезд.
Выдрохвост подался вперед, сверкая глазами.
— О чем это?
— Ты хочешь, чтобы я поведал тебе то, что пришел сказать твоему
предводителю? — прищурился Солнцезвезд.
Выдрохвост зарычал, оскалив зубы.
Криворот взмахом хвоста приказал ему отойти на шаг назад.
— И вы хотите, чтобы я привел вас в наш лагерь? — криво усмехнулся
он. — Мы не забыли, что вы устроили в лагере племени Ветра!
— Мы похожи на боевой отряд? — спросил Солнцезвезд.
Синегривка прижалась к Бурану и тихонько прошептала:
— Пригладь шерстку. Не стоит пугать их.
Криворот обвел взглядом мокрых Грозовых воителей и медленно
сказал:
— Что ж, ты прав. Чтобы захватить наш лагерь, вам потребовалось бы
гораздо больше котов.
— Мы пришли поговорить, — повторил Солнцезвезд.
Криворот кивнул. Глаза его стали похожи на два осколка блестящего
кремня.
— Идите за мной.
С этими словами он повернулся и скрылся в камышах.
Синегривке не нравилось это место. Ей не нравилась сырая раскисшая
земля, противно чавкающая под лапами, а когда они устремились в глубь
территории Речного племени, ей стало не по себе от беззащитной
открытости болотистых равнин. Она хотела поскорее очутиться у себя в
лесу. Извилистая тропинка вела их сквозь мокрые заросли камышей.
— Просто удивительно, как у них еще когти не притупились от такой

134.

мягкой земли! — шепнул ей на ухо Дроздовик. — Они же всю жизнь ходят
по топи и грязи!
Внезапно Криворот свернул в сторону и протиснулся в узкий лаз,
проделанный в стене из переплетенных стеблей камыша.
Вот и лагерь.
Лапы у Синегривки так и зудели от волнения, когда она следом за
товарищами вошла через лаз в лагерь. Болотистая полянка была усеяна
палатками, сплетенными из веток и камыша. С виду эти неопрятные
сооружения напоминали гнезда цапель и не могли идти ни в какое
сравнение с уютными земляными гнездышками, выстланными мхом,
перьями и папоротниками.
— Почему они живут в таких ужасных палатках? — прошептал
Львиногрив.
— Потому что эти палатки плавают во время паводков, — рявкнул
Криворот, услышавший его слова. — А все, что не плавает — тонет или
заливается водой. Ждите здесь, — приказал он Грозовым котам и скрылся
за ближайшей кучей веток.
На другой стороне поляны уже стали собираться Речные коты. Все они
настороженно поглядывали на незваных гостей.
— Эй, Лилия, смотри! — завопил маленький серый котенок и ловко
перекувырнулся через голову. Крупная светло-серая кошка вышла из
палатки, чтобы взглянуть на фокусы своего малыша и замерла, изумленно
уставившись на Грозовых котов. Выдрохвост поспешил успокоить ее:
— Они сказали, что пришли поговорить с Ледозвездом.
Лилия молча кивнула и, обвив хвостом котенка, на всякий случай
оттащила его подальше.
Двое старших Речных воинов, Чащобник и Совокрыл, расхаживали
кругами по поляне, то и дело бросая грозные взгляды на Грозовых котов.
Шерсть на их загривках стояла дыбом. Наконец, Криворот появился на
поляне в сопровождении Ледозвезда. Предводитель Речного племени с
любопытством посмотрел на нежданную делегацию. Не говоря ни слова,
он уставился на Солнцезвезда, ожидая объяснений.
Солнцезвезд почтительно поклонился.
— Нагретые Камни принадлежат Грозовому племени, — без всяких
вступлений объявил он. — Мы забираем их обратно.
Ледозвезд выпустил когти.
— Вам придется сразиться за них.
— И мы это сделаем, если дойдет до драки, — спокойно согласился
Солнцезвезд. — Однако нам представляется возможным мирное решение

135.

проблемы.
Чащобник выскочил вперед, распушив загривок.
— Вы смеете угрожать нам в нашем собственном лагере? — завизжал
он, обернувшись к своим товарищам.
У Синегривки похолодело в животе. Они были в меньшинстве и со
всех сторон окружены Речными котами.
«Что если Ледозвезд решит сразиться за Нагретые Камни прямо здесь
и сейчас?»
Ледозвезд сделал шаг вперед.
— И вы думаете, что мы так просто откажемся от них?
— Если вы хотите сражения, вы его получите, — ответил
Солнцезвезд. — Мы готовы. Но стоят ли Нагретые Камни
кровопролития? — он склонил голову набок, словно обдумывая ответ на
собственный вопрос. — У вас есть река, полная рыбы. Ваши лапы
привычны к ходьбе по топким болотам, они слишком широки, чтобы
цепляться за трещины в Нагретых Камнях и добираться до самых вершин
этих скал. Ваша шерсть слишком заметна, чтобы выслеживать дичь среди
голых камней. Иными словами, вы не можете использовать скалы для
охоты. Так зачем вам сражаться за них?
Это было настолько очевидно, что Синегривка почти не сомневалась в
успехе переговоров.
Но Ледозвезд молча запрокинул голову, раскрыл пасть и втянул в себя
воздух, принюхиваясь.
— Я чувствую запах страха, — проронил он.
— Очевидно, он исходит от твоих воителей, — отрезал Солнцезвезд.
— Ты действительно ждешь, что мы отдадим вам Нагретые Камни? —
повторил Ледозвезд.
— Да нет, — покачал головой Солнцезвезд. — Я жду, что вы захотите
сразиться за них. Вы прольете кровь и потеряете своих воителей. Вы
проиграете — но это будет только ваша вина и только ваше решение.
Ледозвезд шагнул вперед и приблизил морду к морде Солнцезвезда.
— Речные воители сражаются когтями, а не словами!
— Хорошо, — кивнул Солнцезвезд. — Нагретые Камни — наши.
Завтра же мы расставим там свои пограничные метки. После этого всякий
Речной кот, обнаруженный на скалах, должен будет принять бой, который
закончится поражением. — Он обвел взглядом лагерь Речных котов и
повысил голос. — Вы все слышали наше предупреждение! Отныне кровь,
пролитая на Нагретых Камнях, будет на лапах Ледозвезда.
С этими словами он повернулся и пошел к выходу.

136.

— Это все? — прошептал Дроздовик.
— Этого достаточно, — так же тихо ответила ему Синегривка.
Она была искренне восхищена мудрым поведением Солнцезвезда. Он
открыто вызвал Речных котов на бой, но при этом свалил на них
ответственность за этот выбор. Теперь Грозовым котам оставалось только
ждать, что предпримут соседи. Возможно, завтра утром, когда они придут
расставлять новые метки, на Нагретых Камнях их будет ждать засада, а
может быть, Речные коты решат отказаться от битвы.
Сопровождаемые криками и рычанием, Грозовые коты покинули
лагерь.
Внезапно сзади послышался топот шагов.
«Неужели Речные коты все-таки решили сражаться?»
Грозовые воители обернулись, приготовившись защищаться.
Перед ними стояли Выдрохвост, Чащобник и Совокрыл.
— Мы проводим вас до границы, — прорычал Совокрыл.
— Спасибо, — кивнул Солнцезвезд.
— Мы это делаем не из уважения к вам, а для того, чтобы убедиться,
что вы убрались с нашей земли, — рявкнул Чащобник.
Внезапно у Синегривки вся шерсть встала дыбом. Она почувствовала
на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Желудя, выходившего из
зарослей тростника с зажатой в зубах рыбой. Выронив рыбу, он изумленно
уставился на котов.
— Что происходит?
— Грозовые коты опять воду мутят, — прошипел Совокрыл. —
Явились сюда, чтобы грозить нам.
Желудь с тревогой посмотрел на Синегривку.
— Будем драться?
— Мы пытаемся избежать битвы, — пошевелил хвостом Солнцезвезд.
— Возвращайтесь к себе, — мрачно посоветовал Чащобник, делая шаг
вперед.
— Хорошо, — кивнул Солнцезвезд и направился в камыши.
Желудь присоединился к — провожатым, и теперь Синегривка все
время чувствовала присутствие — запах, звук шагов, дыхание. Когда
Совокрыл прибавил шаг, чтобы пойти первым, Желудь поравнялся с ней.
— Мне нужно с тобой поговорить, — шепнул он Грозовой
воительнице на ухо. — Придавай какой-нибудь повод и задержись
ненадолго.
Желудь взмахнул своим пушистым лисьим хвостом и отошел назад.
Синегривка повела ушами. Как она сможет отделаться от своих

137.

патрульных? И должна ли делать это? Но настойчивая просьба Желудя не
оставляла ей никакого выбора. Она во что бы то ни стало должна узнать,
чего он хочет.
— Ой! — взвизгнула Синегривка и захромала.
Дроздовик стремительно обернулся.
— Что с тобой?
— Наступила на колючку, — простонала она. — Нужно вытащить.
— Давай я помогу, — предложил Дроздовик.
— Иди вперед, — рявкнул на него Желудь. — Нечего тут топтаться! Я
сам ей помогу! — он злобно посмотрел на Дроздовика, и тот, немного
помедлив, пошел прочь.
— Не задерживайся! — крикнул он Синегривке. — Или я приду за
тобой.
— Я мигом, — пообещала Синегривка.
Как только ее товарищи и сопровождавшие их Речные коты скрылись в
зарослях камыша, Желудь бросился к ней.
— Спасибо! — горячо шепнул он. — Нам нужно поговорить.
— Правда? — переспросила Синегривка.
Она потрясла головой, словно это могло помочь привести мысли в
порядок. Почему-то рядом с этим рыжим воином голова у нее шла кругом,
и она переставала ясно соображать.
— Я так давно тебя не видел! — воскликнул Желудь.
Синегривка склонила голову набок.
— Зачем тебе видеть меня? Мы принадлежим разным племенам.
Желудь смущенно переступил с лапы на лапу. Он вдруг разом растерял
всю свою самоуверенность и превратился в робкого и смущенного кота.
— Я все время думаю о тебе, выпалил он. — С того Листопада, когда
мы разговаривали на берегу, я не могу выбросить тебя из головы.
Синегривка отшатнулась.
— Но ведь это было так давно! И потом, ты же совсем меня не знаешь!
— Я хочу тебя узнать, — твердо сказал Желудь. — Я хочу знать о тебе
все — твою любимую дичь, твое первое воспоминание, твои мечты…
У Синегривки болезненно сжалось сердце. У нее нет времени на все
это! Она должна стать глашатой!
— Ты не можешь! — прошептала она. — Воинский закон запрещает
это.
Но Желудь лишь с досадой махнул головой.
— При чем тут Воинский закон? Дело не в законе, а в нас. Я буду
ждать тебя завтра ночью у Четырех деревьев. Когда луна дойдет до

138.

середины неба.
— Я не могу прийти! — в отчаянии простонала Синегривка.
— Приходи, — умоляюще прошептал Желудь. — Пожалуйста!
И он с мольбой посмотрел на нее своими круглыми янтарными
глазами.
— Синегривка! — воскликнул Дроздовик, выбегая из камышей вместе
с Выдрохвостом.
— Уберешься ты, наконец, с нашей территории или нет? — прошипел
Выдрохвост.
— Уберусь, — сипло ответила Синегривка.
Не говоря ни слова, она сорвалась с места и бросилась следом за
Дроздовиком.
Тот наклонил голову и прижался щекой к ее уху.
— Ты в порядке?
Синегривка похолодела.
«Неужели Дроздовик что-то слышал?»
— Как твоя лапа? — переспросил Дроздовик. — Вытащила занозу?
— А, лапа! Ну да, конечно, — с облегчением воскликнула
Синегривка. — Все в порядке.
Когда она переходила реку по мокрым камням, то все время
чувствовала на себе взгляд Желудя. Шерсть ее горела под этим взглядом.
Он смотрел на нее! Она знала это. Но ни разу не обернулась.

139.

Глава XVI
«Приходи! Пожалуйста!» Синегривка проснулась, будто от толчка. Она
видела перед собой горящие глаза Желудя.
«Зачем?»
Ей не нужно было задавать этот вопрос. Она знала ответ. Его
подсказали мольба и отчаяние в глазах Желудя. Увидев его тоску,
Синегривка словно заглянула в собственное сердце. Она чувствовала то же
самое. Ту же страсть, если говорить совсем откровенно.
Но как они могут быть вместе? Они принадлежат к разным племенам!
Они не имеют права на такие чувства.
Синегривка сонно выбралась из своего гнездышка и вышла из палатки.
Дождевые тучи ушли, оставив после себя чистое бледное небо. Рассвет
потихоньку разгорался над лагерем, бросая желтые лучи на поляну.
Холодный воздух пощипывал нос и лапы.
Коготь протиснулся мимо нее и побрел к скале, где Пятнистый уже
распределял дневные обязанности.
— Идешь, Синегривка? — пробасил он, обернувшись через плечо.
Львиногрив и Буран уже ждали ее в тени под скалой. Камнехвост с
тоской смотрел на них из-за веток поваленного дерева. Его воинская жизнь
закончилась много месяцев тому назад, но он все еще не мог с этим

140.

смириться. Рябинка и Вихрегон завтракали неподалеку, а Птицехвост и
Змеезуб нетерпеливо расхаживали по поляне, распушив шерсть, чтобы не
мерзнуть. Их оруженосцы, Рыжелап и Искролапа отрабатывали боевые
приемы на краю поляны.
— Пестролапа! — окликнул Дроздовик свою ученицу. — Прекрати
приставать к Пышноусу! Иди сюда, я сообщу тебе твои обязанности на
сегодня.
— Прости! — пискнула Пестролапа, поспешно отряхивая с лап
приставшие травинки. — Я просто помогала Пышноусу смешивать
окопник.
Дроздовик страдальчески закатил глаза.
— Пестролапа, ты же будущая воительница! У нас в племени уже есть
два целителя, этого вполне достаточно.
— Привет, Синегривка! — радостно воскликнула Снежинка, бросаясь
к своей наставнице. — Чем займемся сегодня?
Синегривка слегка растерялась. Только теперь она вспомнила, что еще
не составила план занятий. Она была так поглощена мыслями о Желуде,
что и думать забыла о своих обязанностях!
— Поохотимся, — выпалила она первое, что пришло ей в голову.
— Отлично! — обрадовалась Снежинка.
— Нужно увеличить охотничьи патрули, — объявил Пятнистый. —
Наступление холодов грозит голодом, и чем лучше мы будем питаться
сейчас, тем легче перенесем грядущие испытания.
Коготь хлестнул хвостом по земле и оскалил зубы.
— Когда мы пойдем расставлять пограничные метки на Нагретых
Камнях?
— Солнцезвезд хочет послать боевой отряд на вечерней зорьке, —
ответил глашатай.
— Я хочу войти в этот отряд, — объявил Коготь.
— Непременно, — кивнул Пятнистый. — Но я надеюсь, что битвы не
будет.
Вместо ответа Коготь глубоко вонзил когти в твердую землю.
У Синегривки зашлось сердце. Что если ей придется столкнуться с
Желудем в бою? Разве она сможет поднять на него лапу?
— Синегривка? — окликнул ее Пятнистый. — Я слышал, ты вчера
занозила лапу. Наверное, тебе сегодня лучше посидеть в лагере?
Волна стыда захлестнула Синегривку.
— Нет, не стоит. Мне уже лучше!
— Не хватало только, чтобы рана воспалилась! — покачал головой

141.

Пятнистый. — Береженого Звездное племя бережет. Ты поможешь в
детской, это тоже важно.
— Но я обещала Снежинке взять ее на охоту.
— Я сейчас веду Чернушку в овраг, — сказал Вихрегон, отрываясь от
еды. — Могу и Снежинку взять с собой. Пусть потренируются вдвоем!
— Спасибо, — пролепетала Синегривка, потупив глаза. Уши ее
пылали от стыда. Лучше бы она в самом деле наступила на колючку!
Подняв голову, она виновато проводила глазами свою ученицу, убегавшую
из лагеря вместе с Вихрегоном и Чернушкой. Вот к чему приводит попытка
нарушить Воинский закон! Она еще даже не встретилась с Желудем, а уже
погрязла во вранье.
— Дать тебе мазь для лапы? — спросил Пышноус.
— Н-нет, спасибо, — пролепетала Синегривка, поспешно пряча свою
якобы больную лапу, пока целитель не разглядел ее лучше.
— Не болит?
— Нет, — помотала головой Синегривка. — Ничего страшного.
Наверное, это был острый обломок камыша или что-то в этом роде, —
пробормотала она. — Просто царапина.
Пышноус кивнул, взмахнув хвостом.
— Оно и видно! — фыркнул он. — Ох уж эти походы на чужие
территории! Котам следует держаться своей земли, вот что я скажу.
Синегривка похолодела. Неужели он догадался, что она врет?
Синегривка испуганно посмотрела в глаза целителю. Может быть, Звездное
племя предупредило его о том, что происходит между ней и Желудем?
— Ладно, вылизывай ранку почаще, а если начнет опухать и дергать,
приходи ко мне, я дам тебе мазь против воспаления, — бросил Пышноус и
пошел к детской.
Если бы Звездное племя не хотело, чтобы она встречалась с Желудем,
оно бы, наверное, предупредило Пышноуса, и тот попытался остановить ее.
Но он ничего такого не сделал. Может быть, Звездное племя не против,
чтобы это случилось? Возможно, это ее судьба?
— Ох, как же я ненавижу неизвестность! — простонала Кривуля.
Синегривка приподняла голову и посмотрела на нее.
— Не волнуйся, они скоро вернутся.
Она пришла в детскую, чтобы поддержать Кривулю, пока боевой
отряд устанавливал новую границу на Нагретых Камнях. Но мысли ее были
далеки и от Кривули, и от Нагретых Камней. Она думала о Желуде. Что он
ей скажет? И что она ему скажет? Вдруг она сделает какую-нибудь

142.

глупость, например, от волнения запутается в собственном хвосте и
растянется на земле? Синегривка посмотрела на блестящую от росы
поляну. Луна вставала над лесом.
— Как ты думаешь, битва будет? — серая кошка с тревогой
посмотрела на Синегривку.
Та насторожила уши, пытаясь расслышать боевые крики вдали.
«Неужели Ледозвезд все-таки решит сражаться? Интересно, каким котам
он поручит защиту скал?»
Послышался грохот камушков, скатывающихся по склону холма.
Синегривка села, пытаясь унять бешено колотившееся сердце.
— Вы победили? — крикнула она, когда Солнцезвезд первым вбежал в
лагерь.
— Эти рыбомордые трусы не явились? — проворчал Остролап.
— Они даже свои метки не стали обновлять, — весело сообщил
вбежавший следом Вихрегон.
Невероятное облечение охватило Синегривку.
«Желудь цел и невредим!»
Солнцезвезд величаво окинул взглядом своих воителей.
— Отныне ни одно племя не посмеет оспаривать наши границы!
Кривуля радостно заурчала, когда Птицехвост подбежал к ней и
прижался щекой к ее щеке.
— Теперь даже в Голые деревья у наших котяток будет вдоволь
дичи, — промурлыкал он.
Синегривка встала. Какое-то настроение сейчас царит в Речном
племени? Вдруг Речные коты настолько подавлены, что Желудь раздумает
встречаться с Грозовой кошкой? Но она все равно придет к Четырем
деревьям. И если Желудь чувствует хотя бы половину той тревоги и муки,
которая гложет ее изнутри, он тоже будет там.
— Давайте отпразднуем это событие! — воскликнул Пятнистый,
подбегая к куче с добычей. Он начал обносить соплеменников свежей едой.
Синегривка сощурила глаза. К чему все эти празднества? Неужели
нельзя просто разойтись по своим палаткам и уснуть? У нее даже когти
зачесались от досады. Теперь племя не скоро угомонится. А когда она,
наконец, сможет выскользнуть из палатки, Желудь, наверное, уже уйдет, не
дождавшись! И решит, что она не захотела прийти!
«Великое Звездное племя, что я делаю?»
Неужели она в самом деде готова тайком убежать из лагеря на встречу
с Речным котом? У Синегривки подкосились лапы. Уж не сошла ли она с
ума?

143.

Буран пододвинул к ней воробья.
— Иди к нам! — позвал он.
Белый воин лежал рядом с Львиногрнвом и Златошейкой, которые с
удовольствием лакомились жирной осенней белкой.
Синегривка пожала плечами. Есть ей не хотелось, но она не могла
допустить, чтобы соплеменники обратили внимание на ее вялость. Чего
доброго, пошлют ее к Пышноусу, и тогда ей уже не выкрутиться!
Синегривка подошла к Бурану и заставила себя откусить большой кусок
воробья. На вкус мясо показалось ей пресным, как сухая кора.
Сердце у нее бешено колотилось от нетерпения. Когда же, наконец, все
разойдутся по палаткам? Но сегодня все было против нее. Луна уже высоко
стояла над верхушками деревьев, когда Грозовые коты, позевывая, начали
расходиться. Синегривка потянулась и сделала вид, что тоже зевает. Она
никогда еще не чувствовала себя такой бодрой, однако молча вошла в
палатку, всем своим видом давая понять, что валится с лап от усталости.
Луна уже начала заметно округляться, но в палатке было темно. По
дороге к своему гнездышку Синегривка нечаянно наступила на
Златошейку.
— Ой, прости, — прошептала она, когда Златошейка недовольно
заворчала.
Свернувшись на своей подстилке, она стала ждать, пока улягутся
остальные. Как назло, этой ночью воины никак не хотели успокоиться и
продолжали обсуждать события минувшего дня.
— Честно говоря, я думал, что они будут драться за Нагретые
Камни, — признался Львиногрив.
— Может, все еще впереди, — проворчал Остролап. — Никакие метки
их не остановят.
«Неужели они собираются до рассвета проговорить об этих дурацких
камнях?»
Синегривка с ужасом чувствовала, как ночь утекает у нее между
когтей.
— Ты в порядке? — пихнула ее в бок Розохвостка. — Что ты все
вертишься?
— Извини, — поспешно ответила Синегривка. — Никак не устроюсь
поудобнее.
— Мне жаль, что ты не смогла пойти к Нагретым Камням, —
сочувственно вздохнула Розохвостка. — Но, честное слово, ты не много
потеряла.
— Ничего, пустяки, — отмахнулась Синегривка и закрыла глаза.

144.

«Да засыпай ты, наконец! И вы все — засыпайте!»
Постепенно в палатке воцарилась тишина. Отовсюду слышалось лишь
негромкое сопение.
Синегривка осторожно встала. Огляделась по сторонам, высматривая,
не блестят ли где-нибудь глаза.
Кругом было темно.
Все спали.
Она бесшумно пошла к выходу из палатки. Внезапно что-то мягкое
дернулось у нее под лапой.
— Слезь!
Она испуганно отскочила в сторону и уставилась вниз. Небесные
предки, она наступила Безуху прямо на хвост!
— Извини.
Безух моргнул, потом перекатился на другой бок и снова уснул.
Синегривка постояла над ним немного, а потом вышла из палатки.
Очутившись снаружи, она бесшумно пошла вокруг поляны, стараясь
держаться в тени.
Все было тихо.
Она подошла к туннелю и присела перед выходом, прислушиваясь к
сопению Змеезуба, сторожившего лагерь. Время от времени караульный
задевал боком утесник, и тогда раздавался тихий шелест. Синегривка стала
ждать, когда шаги Змеезуба стихнут в отдалении. Выждав подходящий
момент, она юркнула в лаз и змеей проскользнула в кусты.
Никаких следов Змеезуба.
Выскочив из-под куста, Синегривка одним прыжком взлетела на
камень, спрыгнула с него с другой стороны и замерла. Сердце ее
колотилось так, словно хотело выскочить из груда.
Неужели ей это не снится? Неужели она делает это наяву — предает
все, что когда-то составляло смысл ее жизни?
Она была предательницей — и не только в собственных глазах.
Она была предательницей в глазах своего племени. Перед лицом
воинского закона.
У Синегривки оборвалось сердце.
Что она делает? Она должна вернуться.
Выглянув из-за камня, она увидела, что Змеезуб возвращается на свой
пост. Теперь она уже не могла вернуться незамеченной. Значит, ей лучше
идти.
Быстро и бесшумно она взбежала по склону, стараясь не сбросить ни
одного камня. Луна ярко освещала ей путь. Синегривка перебралась через

145.

гребень холма и устремилась в лес, стараясь идти тем же путем, каким ее
племя обычно ходило на Совет. Не чуя под собой лап, она летела через лес.
Луна сияла сквозь голые ветки деревьев, заливая серебристым светом
землю.
«Ждет ли он?»
Сердце заколотилось у нее в горле, когда она добралась до края
склона. Внизу в призрачной тишине замерли Четыре дерева, отбрасывая
длинные черные тени на озаренную луной поляну.
Если она сейчас шагнет вниз, то навсегда изменит свою жизнь.
Синегривка поняла это с такой ясностью, что у нее подкосились лапы. На
миг ей показалось, будто она чувствует рядом присутствие Белогривки.
Запах сестры проплыл по воздуху, и нежная шерстка легко коснулась
шерсти Синегривки. Белогривка пыталась ей что-то сказать.
Но что?
Горькая досада обожгла Синегривку. Что сестра пыталась ей сказать?
Она хотела остановить ее или давала благословение?
— Я должна идти, — прошептала Синегривка. — Пойми меня,
пожалуйста. Это не значит, что я не люблю тебя или что я не верна своему
племени. Это совсем другое.
Она встряхнулась, и холодный ночной ветерок унес прочь слабый
запах сестры. Синегривка решительно перешагнула гребень холма и стала
спускаться в озаренную луной долину.

146.

Глава XVII
— «Он ждет!»
Сердце у Синегривки бешено забилось, когда она увидела в лунном
свете темный силуэт Желудя. Он сидел на Скале, и глаза его сияли, как
звезды. Синегривка, словно завороженная, пошла к нему. Палая листва
шуршала под ее лапами, и ей казалось, будто эхо ее шагов разносится по
всей долине.
Желудь обернулся.
Ты пришла!
Теперь она почувствовала его запах. Синегривка замерла, не зная, что
сказать.
— Я думал, что ты, может быть…
Он замолчал, не в силах подобрать слов, и тоже молча уставился на
нее.
Сколько нежности светилось в его взгляде!
— Я никак не могла выбраться, — шепотом сказала Синегривка.
— Но все-таки выбралась.
— Да.
Молчание.
«И это все?»

147.

Синегривка почувствовала нарастающую панику. Зачем она пришла?
Это была ошибка. Трава под ее лапами сверкала инеем. Неужели они так и
будут стоять тут, как мышеголовые, пока у нее лапы не примерзнут к
земле?
— Холодно стоять на одном месте, — сказал Желудь, словно прочитав
ее мысли.
Это смешно! Пусть она не знает, о чем говорить с этим Речным котом,
зато она прекрасно знает, как согреться. Синегривка кивнула на самый
большой из четырех дубов.
— Спорим, я быстрее тебя доберусь до вершины этого дерева? —
сказала она и, не дожидаясь ответа Желудя, сорвалась с места. Она
пробежала всего несколько шагов, когда поняла, что что-то не так. Желудь
не пошел за ней!
Синегривка резко остановилась и обернулась.
— В чем дело?
Желудь неуверенно покачал кончиком хвоста.
— Речные коты не лазают по деревьям.
«Ах, вот в чем дело!»
Синегривка с облегчением перевела дух и заурчала.
— Ты кот или не кот? Все коты умеют лазать по деревьям. Давай, я
тебя научу. Если, конечно, ты не трусишь, — поддела она.
— Еще чего! — полыхнул глазами Желудь.
Спрыгнув со скалы, он подбежал к ней и вскочил на корень, торчащий
из земли у подножия ближайшего дуба.
— Что дальше? — спросил он, глядя на огромный бугристый ствол.
— Делай, как я!
Синегривка подскочила, выпустив когти, и вцепилась передними
лапами в кору. Когти на задних лапах она предусмотрительно втянула,
чтобы удобнее было отталкиваться от дерева.
— На старые деревья легче забираться, чем на молодые, — крикнула
она через плечо. — У них кора толстая и мягкая. Даже такой толстяк, как
ты, сможет вскарабкаться на них.
— Это кто тут толстяк? — Желудь прыгнул за ней следом.
Он неуклюже вцепился лапами в ствол, однако сила и решимость
позволили ему преодолеть огрехи техники, и Желудь повис на дереве,
готовясь к следующему прыжку.
Синегривка ничего не сказала. Она не собиралась доставлять ему
удовольствие, сообщив, что у него получается гораздо лучше, чем она
могла представить.

148.

«У этого Желудя и так самомнения больше, чем нужно коту!»
Сделав глубокий вдох, она рванулась вперед и уселась на ветку.
Желудь забрался следом и, тяжело отдуваясь, плюхнулся рядом с ней.
— Неужели тебе это нравится?
— Конечно! — Синегривка лихо покачала хвостом в воздухе. — Ты
только взгляни!
Лежавшая под ними поляна сверкала так ярко, словно была усеяна
упавшими звездами.
Желудь осторожно посмотрел вниз.
— Неплохо, — согласился он.
— Готов перебраться повыше?
— Куда ты, туда и я.
Синегривка дотянулась до узловатой трещины в коре, ухватилась за
нее и подтянулась, упершись задними лапами в ствол, а потом
перепрыгнула на следующую ветку.
— Слабо? — крикнула она Желудю.
В следующий миг он повис, уцепившись за эту же трещину,
беспомощно болтая задними лапами в воздухе.
— Я… справлюсь… — пропыхтел он сквозь стиснутые зубы, поймав
встревоженный взгляд Синегривки. Потом еще крепче впился когтями в
кору и подтянулся так быстро, что Синегривка едва успела отбежать, чтобы
он не столкнул ее с ветки.
— Да уж, в изяществе тебе не откажешь, — хихикнула она.
— Я рад, что ты оценила, — насмешливо ответил Желудь. — Но я
верну тебе должок.
— Каким же образом?
— Я научу тебя плавать.
Синегривка машинально впилась когтями в кору и уставилась на
Желудя.
— Ни за что!
«Замолчи, мышеголовая! — приказала она себе. — Ни слова больше.
Он ничего не знает о пророчестве и подумает, что ты просто трусиха!»
Желудь удивленно пошевелил усами.
— Боишься воды?
— Боишься высоты? — огрызнулась она и, с вызовом посмотрев на
Желудя, перепрыгнула на следующую ветку.
— Я ничего не боюсь! — хвастливо воскликнул Желудь и подтянулся
на следующую ветку.
— Неужели? — Синегривка перепрыгнула еще выше.

149.

— Да! — Желудь приземлился рядом с ней.
— Ладно, уговорил, — кивнула Синегривка и посмотрела на него,
склонив голову. — А ты когда-нибудь раньше лазил по деревьям?
— Никогда.
— Хочешь забраться еще выше?
— С тобой — хоть на самую вершину!
Синегривка повела его за собой, сбрасывая когтями сухие листья.
Вскоре они добрались до последней ветки, которая могла выдержать их вес.
Отсюда Скала казалась не больше мелкого камешка на берегу реки. Когда
Синегривка вскочила на ветку, та угрожающе прогнулась и закачалась под
ее тяжестью. Но Синегривка была настоящей Грозовой кошкой и знала, что
делать в таких случаях. Расслабившись, она поймала ритм колебаний и
замерла, ожидая, пока ветка снова придет в равновесие.
Желудь, пыхтя и отдуваясь, уселся рядом с ней и посмотрел на
лежавшую внизу поляну.
— Вот это да!
Синегривка запрокинула голову к звездному небу, раскинувшемуся над
их головами.
— Как ты думаешь, Звездное племя знает, что мы делаем? — тихо
спросила она.
Звезды расплылись и закружились перед ее глазами, когда она
почувствовала, как Желудь крепко прижался к ней.
— Если они не видят нас сейчас, значит, они никогда нас не видят! —
ответил Речной кот, не спеша отодвигаться от нее.
Синегривка напряглась. Значит, он уверен, что Звездное племя следит
за ними с небес?
Желудь заглянул ей в глаза.
— Посмотри, какое ясное небо! — негромко сказал он. — Если бы
Звездное племя было недовольно тем, что мы встретились здесь, оно могло
бы скрыть луну за тучами или обрушить на нас дождь.
Он что, подслушивает ее мысли? Или они просто думают об одном и
том же?
— Наверное, — прошептала Синегривка, всей душой надеясь, что это
правда.
Легкий ветерок зашелестел в кроне дуба, и ветка под котами снова
начала колыхаться. Желудь крепче вцепился в кору, и от этого они стали
раскачиваться еще сильнее.
— Давай спускаться, — решила Синегривка. — Делай, как я!
Она повела Желудя самым простым путем, который только могла

150.

найти, время от времени поглядывая через плечо, чтоб убедиться, что он
справляется. Обратный путь дался Желудю нелегко. Он заметно растерял
свою обычную самоуверенность, однако не произнес ни слова. Он молча
карабкался, скользил и прыгал, и лишь когда они приземлились на корни, в
глазах его сверкнуло откровенное облегчение.
— Слава Звездному племени! — выдохнул Желудь, глубоко вонзая
когти в твердую землю.
— Не так плохо для рыбомордого, — проурчала Синегривка.
— Как ты меня назвала? — сощурился Желудь.
Синегривка посмотрела ему в глаза.
— Рыбомордый!
Не говоря ни слова, Желудь прыгнул на нее, но она быстро отскочила и
понеслась к Скале.
— Погоди, сейчас я до тебя доберусь! — грозно закричал Желудь, но
Синегривка слышала в его голосе еле сдерживаемый смех.
— Не поймаешь!
Она два раза обежала Скалу и стала петлять вокруг дубов, и Желудю
ни разу не удалось приблизиться к ней ближе, чем на хвост. Наконец,
Синегривка в изнеможении повалилась на землю.
— Я больше не могу! — задыхаясь, прошептала она.
Желудь плюхнулся рядом с ней.
— Рыбомордый! — пискнула Синегривка.
Внезапно Желудь навалился на нее сверху и легонько схватил зубами
за загривок, прижимая к земле.
— Кто рыбомордый?
— Никто! — жалобно взвыла Синегривка.
Желудь отпустил ее и сел, переводя дыхание. Синегривка тоже села и
привалилась к нему, наслаждаясь мягкостью его шерсти и твердостью
напрягшихся мышц. От Желудя, как и раньше, немного пахло рыбой, но
теперь к этому запаху примешивалась смолистая горечь сосновых игл. —
Как же долго я ждал этого, — тихо вздохнул Желудь.
Он повернул голову и посмотрел Синегривке прямо в глаза.
— Ждал тебя.
Внезапно смутившись, Синегривка потупилась. Но Желудь прижался
щекой к ее щеке и заставил посмотреть на себя.
— Все коты в моем племени только и твердят, что мне нужно найти
подругу, — прошептал он. — Но мне не нужен никто, кроме тебя.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — негромко ответила
Синегривка. — Зяблица только вчера советовала мне ответить на чувства…

151.

Она замолчала, увидев боль в его глазах.
Желудь отстранился от нее.
— У тебя есть другой кот, который…
— Нет, — быстро перебила Синегривка. — Только…
— Что только?
— Я воспитывала котенка Белогривки. У меня не было времени
думать о котах.
— Ты сделала великое дело. Твоя сестра гордилась бы тобой. Но Буран
уже стал воином — сказал Желудь. — Теперь ты можешь подумать и о
своей жизни.
— Может быть, — прошептала Синегривка. — Но это невозможно.
— Что?
— Мы.
— Почему? — с болью спросил Желудь.
Синегривка удивленно подняла глаза.
«Неужели он не понимает?»
— Мы принадлежим к разным племенам, — прошептала она.
«И у меня есть особое предназначение, которое не оставляет места для
семьи! — напомнила она себе. — Я должна возглавить свое племя и стать
огнем, который озарит лес».
Эти мысли разрывали ей сердце. Синегривка попыталась отбросить
их, но они никуда не уходили. Впервые в жизни ее будущее предназначение
показалось Синегривке тяжелым, холодным и пустым, как одиночество.
Она крепче прижалась к Желудю, чтобы его тепло прогнало грусть.
— Если мы будем встречаться тайком, как сегодня, — прошептала
она, — все закончится бедой.
— Для меня единственная беда, — прошептал Желудь, — это жить без
тебя.
Синегривка знала, что это правда — и для нее, и для него. Но она не
могла изменить своему предназначению. Она посмотрела на покрытую
инеем Скалу, сверкавшую под луной. Наверное, предводители пришли бы в
ужас, если бы увидели их сейчас!
Две фигуры появились на вершине Скалы.
Лунница и Белогривка.
Синегривка почувствовала, как шерсть у нее встает дыбом.
— Что с тобой? — встрепенулся Желудь.
Синегривка молча смотрела на мать и сестру.
Они не шевелились и только глядели на нее с такой грустью, что у
Синегривки разрывалось сердце.

152.

Она знала, зачем они пришли. Они хотели напомнить ей о том, кому
принадлежит ее преданность. Если Синегривка хочет исполнить
таинственное пророчество, она должна стать сильной, как огонь.
— Куда ты смотришь? — спросил Желудь.
Синегривка моргнула, и звездные силуэты на вершине Скалы растаяли
в темноте.
— Никуда! — она повернулась к Желудю. — Давай останемся тут на
всю ночь.
«Только на одну ночь! — умоляюще прошептала она про себя,
надеясь, что мать и сестра ее услышат. — Я клянусь, что после этого отдам
всю себя своему племени».
Она посмотрела на Скалу. Там никого не было, только луна сияла в
ясном черном небе.
— Тогда нужно построить гнездышко, — сказал Желудь.
Они набрали кучу сухой листвы, навалили ее у корней дуба и
свернулись рядышком под холодными звездными небесами.

153.

Глава XVIII
Мягкий хвост защекотал щеку Синегривки.
— Пора вставать, — прошептал ей Желудь на ухо.
Она открыла глаза и потянулась. Зашуршали сухие листья. На поляне
было еще темно, но небо над кронами деревьев уже начало светлеть в
ожидании скорого рассвета. Синегривка села. Ей нужно как можно скорее
вернуться домой.
Желудь, не отрываясь, смотрел на нее, и его глаза светились, как
Лунный камень.
— Я не хочу расставаться с тобой.
— Но мы должны, — прошептала Синегривка, прижимаясь щекой к
его щеке.
Вместе они прошли через поляну и остановились у склона холма,
сплетя хвосты. Пришло время расстаться.
— Я буду ждать тебя на берегу, — пообещал Желудь. — Буду все
время высматривать, не появишься ли ты.
— Я тоже буду смотреть на тебя, — сказала Синегривка, прижимаясь к
нему. Ее голос сорвался, превратившись в хриплый шепот. Она знала, что
река будет всегда разделять их.
— Может быть, я попробую забираться на деревья, — улыбнулся

154.

Желудь. — Чтобы потренироваться.
— Конечно.
Печаль огромной тяжестью давила на нее. Как Желудь может шутить?
Почему он так весел? Разве он не понимает, что они больше никогда не
будут вместе? Синегривка посмотрела ему в глаза и поняла, что он все
знает. За его веселостью скрывалась тоска, такая же мучительная, как и ее
собственная.
— До свидания, — прошептала Синегривка и начала взбираться на
холм. По дороге она снова и снова оглядывалась назад и смотрела на
стоявшего под дубом Желудя, пока боль не стала такой сильной, что она
больше не могла ее выдержать. Тогда она отвернулась и понеслась вперед.
Но когда Синегривка добралась до гребня холма, она почувствовала, как
прощальный взгляд Желудя обжигает ее шерсть.
«Я должна быть сильной, как огонь!»
В лесу было еще совсем темно, и Синегривка не сразу нашла дорогу,
запутавшись в папоротниках и ежевике. Чем ближе она подходила к
лагерю, тем быстрее колотилось ее сердце. Она боялась столкнуться с кемнибудь из своих товарищей.
«Нет, сейчас еще слишком рано!» — убеждала она себя, но все равно
вздрагивала от каждого шороха и запаха.
Спускаясь со склона, она чуть не умерла от страха, когда случайно
оступилась, и целый ливень песка и камешков хлынул из-под ее лап к
подножию холма. К счастью, Змеезуб куда-то отошел. Вход в лагерь
оказался свободен, и Синегривка, юркнув внутрь, побежала к своей
палатке, испуганно озираясь по сторонам.
Желтый свет разгорался в небе, разбавляя густые тени между
деревьями. Скоро проснется рассветный патруль. Синегривка нырнула в
палатку, замерла у порога, как пойманная мышка, а потом на цыпочках
пошла к своему месту. Львиногрив что-то проворчал во сне, когда она
проходила мимо его гнездышка, но никто не проснулся.
Свернувшись клубочком на подстилке, Синегривка закрыла глаза. Она
не хотела спать, ей не терпелось вспомнить, оживить в памяти каждое
мгновение, проведенное с Желудем. Они были вместе всего одну ночь, но
она любила его гораздо сильнее, чем могла себе представить. Синегривка и
не знала, что способна на такую любовь. Как же она сможет жить без него?
Они больше никогда не встретятся, не поговорят друг с другом. Нет, ей
уготована еще более страшная мука — она может увидеть его на Совете
или на берегу реки, и ей придется притворяться, будто они враги…
Но у нее не было выбора. Она была Грозовой воительницей, верной

155.

Воинскому закону. А это означало, что она не может дружить с котом из
чужого племени. Как бы сильно она его не любила.
— Вы меня слышите? — прошептала Синегривка, обращаясь к
Луннице и Белогривке. — Обещаю, что эта встреча была последней.
Синегривка вместе с остальными воинами сидела на поляне, ожидая
распоряжений Солнцезвезда. Голова у нее кружилась от усталости и
недосыпания. Львиногрив, как обычно, не мог усидеть на месте.
— Когда же он придет? — фыркал он. — Я все утро проторчал в
лагере, скоро мхом порасту!
— Но кто-то же должен был залатать эту дыру в стене, — проворчал
Змеезуб.
— Ты отлично поработал, — добавил Безух. — Теперь наш лагерь
надежно защищен!
Дроздовик, облизываясь, подбежал к ним.
— Простите, я опоздал — выпалил. — Умирал от голода, пришлось
перекусить.
— Уж на что Сорняк был прожорлив, но ты его переплюнул —
поддразнила Рябинка.
Солнцезвезд вышел из своей палатки и направился к воителям.
Пятнистый снова заболел, поэтому предводителю пришлось взять на себя
организацию патрулей.
— Змеезуб! Пойдешь с Львиногривом, Бураном, Остролапом и
Когтем, — распорядился Солнцезвезд. — Я хочу, чтобы вы заново
пометили всю границу с Речным племенем. Но будьте осторожны.
Возможно, наши соседи устроили засаду.
Он помолчал, размышляя, не мало ли воинов посылает на такое
опасное задание.
— Мы тщательно проверим местность, прежде чем подняться на
скалы, — заверил его Змеезуб.
— Хорошо, — кивнул Солнцезвезд. — Златошейка! Вы с Лоскутом,
Дроздовиком и Синегривкой проверите границу рядом с территорией
Двуногих.
Светлошерстая кошка кивнула и обернулась к своим патрульным.
— Идем! Давайте напугаем парочку домашних! — задорно крикнула
она.
Синегривка была рада, что идет в патрулирование с этой веселой и
доброй кошкой. Она не забыла, как Остролап обошелся с тем маленьким
черным котенком. Впрочем, сейчас Синегривка вряд ли могла бы даже
мышь напугать.

156.

— Разделимся на пары, — решила Златошейка, когда они подошли к
территории Двуногих. — Мы с Лоскутом прочешем поляну, где живет
Древогрыз. А вы двое идите вдоль заборов, — кивнула она Синегривке и
Дроздовику.
Синегривка пропустила ее слова мимо ушей. Она была далеко-далеко
отсюда — сидела под звездами на ветке дуба и крепко прижималась к
Желудю.
— Ты идешь? — сказал Дроздовик, удерживая зубами колючую ветку
ежевики. Взмахом хвоста он указал Синегривке на открывшийся лаз под
кустом.
— Спасибо, — рассеянно пробормотала она.
— Жаль, что нас сегодня не послали на охоту, — сказал Дроздовик,
выплюнув ветку. — Я люблю охотиться с тобой. У тебя лучший нос во всем
племени!
Он смущенно потупился и пояснил:
— То есть, ты лучше всех чуешь дичь.
— Ох… ну… в общем… спасибо, — пролепетала Синегривка.
Дроздовик часто говорил нечто подобное. Но почему его похвалы каждый
раз казались ей такими неуклюжими и неуместными?
Возле границы Дроздовик остановился, чтобы обновить метки.
Синегривка отвернулась и стала смотреть на возвышающееся перед ними
гнездо Двуногих. Это было то самое жилище, где она когда-то впервые
увидела Острозвезда с Джейком.
Вдруг Дроздовик вздохнул, словно угадав ее мысли.
— Я все думаю, увидим ли мы когда-нибудь Острозвезда?
— Наверное, теперь у него уже другое имя, — отозвалась Синегривка.
Дроздовик обернулся к ней, изумленно вытаращив глаза.
— До сих пор не могу понять, как кот-воитель мог стать домашним?
По-моему, уж лучше стать Речным котом — хотя трудно представить чтонибудь ужаснее этого.
Синегривка молча отвернулась к забору.
«Если бы я была Речной кошкой, все было бы намного проще!» — с
болью подумала она.
Когда они вернулись в лагерь, Синегривка валилась с лап от усталости.
Не подходя к куче, она сразу пошла в свою палатку. Пятнистый уже лежал
на подстилке, свернувшись в такой тугой клубок, словно никак не мог
согреться. Но в палатке было тепло. Солнце Листопада все утро освещало
лагерь и прогрело воздух.

157.

Когда Синегривка проходила мимо подстилки глашатая, у нее встала
шерсть дыбом. От Пятнистого исходил резкий, кисловатый запах болезни,
такой сильный, что у нее даже лапы похолодели. Сомнений не было —
Пятнистый был тяжело болен. Грозовому племени в любой момент мог
понадобиться новый глашатай.
Синегривка выбежала из палатки.
«Неужели Пятнистый скоро умрет? Нужно спросить Гусохвоста!
Небесные предки, только бы старик был в здравом уме!»
Ей срочно было нужно узнать ответ. Как она сможет стать глашатой,
если у нее до сих пор нет оруженосца? Вихрем вылетев на поляну
целителей, Синегривка увидела толпу котов, обступивших Гусохвоста.
— Я уже не помню, когда в последний раз нормально спала — ведь он
ночи напролет стонет да ворочается! А бывает, всю ночь ходит тудасюда, — возбужденно говорила Рябинка.
— Да он теперь вообще никуда не ходит, разве что до поганого места и
обратно, — поддержал Безух.
— На этот раз он выздоровеет или нет? — спросил Буран.
Синегривка пролезла сквозь толпу возбужденных котов.
— Вы говорите о Пятнистом?
Буран кивнул.
— На этот раз ему еще хуже, чем раньше, — заявил Львиногрив.
Гусохвост с тревогой посмотрел на своих соплеменников.
— Мы перепробовали все средства, но ему ничего не помогает.
Синегривка пошевелила хвостом.
«И что это значит?»
— Но ведь в прошлый раз он поправился, — осторожно заметила она.
— В прошлый раз он и болел не так серьезно, — огрызнулся
Гусохвост. — Солнцезвезду пора задуматься о выборе нового глашатая,
добавил он, выразительно посмотрев на Синегривку. Внезапно взгляд
старика стал взволнованным, словно у котенка.
Синегривка обмерла. Неужели настало ее время?
— Ну что ж, пора мне занять место Пятнистого, — раздался позади
негромкий голос.
Синегривка обернулась. Остролап стоял прямо за ней. Глаза косматого
воина сияли, он высоко держал хвост, и могучие мышцы перекатывались
под его лоснящейся на солнце шерстью.
«Солнцезвезду нужен молодой и энергичный кот!» — вспомнила она
слова Гусохвоста.
Но на сегодняшний день Остролап, безусловно, был самым сильным и

158.

самым популярным котом во всем племени. Что если Солнцезвезд выберет
глашатаем его, а не Синегривку?

159.

Глава XIX
Ветки тисового куста громко шуршали вокруг Синегривки. Ее
товарищи возвращались в палатку, неся с собой запахи леса и холодного
ветра. Они только что пришли с Совета.
Синегривка приподняла голову.
— Что там было?
Она зевнула, не в силах справиться с сонливостью. В последнее время
она стала быстро уставать, непривычная вялость часто одолевала ее среди
бела дня, а по ночам она плохо спала. Во время тренировок в песчаном
овраге она постоянно ошибалась, словно лапы перестали подчиняться ей.
Синегривка была очень рада, что Снежинка и ее сестра Чернушка наконецто стали воительницами, получив имена Белоснежки и Чернобурки. Теперь
ей не нужно каждое утро плестись в песчаный овраг, и она махнула лапой
на тренировки.
Розохвостка взбила свою подстилку и забралась в гнездышко.
— Я тебе утром все расскажу, — устало промурлыкала она, закрывая
глаза.
Пестролапая оказалась более разговорчива. Ее все еще распирало от
желания поделиться новостями, и, взбивая свою подстилку, она тараторила
без умолку.

160.

— Ледозвезд потерял последнюю жизнь, представляешь? Его укусила
крыса.
Синегривка резко села.
— Он умер?
— Да. Криворот стал предводителем. Ой, знаешь, как его теперь
зовут? Никогда не догадаешься! Метеор!
— А кто у него глашатай? — насторожила уши Синегривка. Она знала,
что Желудь давно хотел занять это место.
— Чащобник.
«Чащобник? Но ведь Желудь — брат Метеора! Как же Метеор мог так
обойтись с ним?»
Синегривка была уязвлена. Она не видела Желудя целый месяц с той
памятной встречи у Четырех деревьев. Она даже на Совет не пошла, соврав
Солнцезвезду, что повредила плечо, сбегая по склону. На самом деле она
чувствовала, что просто не вынесет, если снова увидит то дерево, на
котором они сидели с Желудем под звездами, и остатки их гнездышка. А
увидеть самого Желудя и знать, что им нельзя сказать друг другу больше
пары ничего не значащих слов — нет, лучше умереть.
— Ты представляешь, там была драка! — прошептала Пестролапая.
— На Совете? — ахнула Синегривка.
— Новый оруженосец племени Теней, Ломака, напал на двух
оруженосцев Речного племени. Желудю пришлось разнимать их.
«Он был там!»
Острая боль шипом пронзила сердце Синегривки. Наверное, он искал
ее. Только бы он понял, почему она не пришла!
— Коготь тоже хотел вмешаться, — продолжала Пестролапая. —
Остролапу пришлось сесть на него верхом, чтобы удержать от драки. Ты не
представляешь, как взбесился Кедрозвезд! Такой позор перед всем
Советом! Он приказал Ломаке целый месяц убираться в палатке старейшин.
Видела бы ты морду Клокастого, когда тот услышал это! Он пришел в
ярость. И вел себя так, словно гордится поведением этого ненормального
оруженосца, который не умеет себя вести на Совете и не уважает небесных
предков! — Пестролапая сокрушенно покачала головой. — Мне кажется, в
последнее время племя Теней превращается в свору сумасшедших лисиц!
Синегривка устало закрыла глаза и, свернувшись в своем гнездышке,
думала о Желуде до тех пор, пока веки ее не отяжелели.
Но Пестролапая выложила еще не все новости. Оказывается, племя
Ветра уже растеряло весь нагулянный жирок и, похоже, страшно голодает.
А Речное племя ведет себя так, словно никогда не владело Нагретыми

161.

Камнями.
Синегривка задремала.
— Я прекрасно понимаю, почему ты сегодня отказалась идти на
Совет, — заговорщически прошептала Пестролапая, и Синегривка резко
очнулась от дремоты. — Умница, все правильно. Тебе сейчас нужно беречь
себя.
— Что?
— Ты уже сказала Солнцезвезду?
«Что я должна ему сказать?» — похолодела Синегривка.
У нее вдруг тревожно забилось сердце. Неужели Пестролапая что-то
пронюхала? Вдруг на Совете ее тайна каким-то образом вышла наружу?
— О чем? — дрожащим голосом выдавила она.
Пестролапая изумленно вытаращила глаза.
— Как о чем? О том, что ты ждешь котят, мышеголовая!
«Жду котят? Этого не может быть!»
Синегривка в ужасе уставилась на соседку.
«Откуда она знает?»
— Ах, дорогая, не переживай! Уж я-то знаю, что творится с нервами в
такой период, — проворковала Пестролапая, ласково погладив ее
хвостом. — Сама через это прошла. Тем более, когда ждешь первенцев!
Теперь и Розохвостка проснулась и подняла голову.
— Синегривка! Ты ждешь котят? Почему же ты мне ничего не
рассказала? А Дроздовик уже знает?
— Тише ты! — в отчаянии прошипела Синегривка.
Розохвостка наклонилась к ней поближе.
— Извини, — шепнула она. — Это я от радости! Я же видела, что
между вами с Дроздовиком что-то происходит! Ах, ну почему ты такая
скрытная? Я так счастлива за вас. Дроздовик будет прекрасным отцом.
Пестролапая пошевелила ушами.
— А я и не знала, что вы с Дроздовиком уже вместе.
«Потому что между нами ничего нет!» — хотелось крикнуть
Синегривке. Она прикусила язык.
— Не говорите ему пока, — попросила она.
— Ну конечно, — закивала Пестролапая. — Разумеется, ты должна
сама сказать ему. Я понимаю. Только не затягивай. Ты очень быстро
округляешься, Синегривка. Скоро это заметят не только кошки, но и все
коты!
Когда Пестролапая и Розохвостка улеглись, Синегривка села и стала
смотреть в темноту палатки.

162.

«Это моя вина, — беззвучно шептала она. — Лунница, Белогривка,
простите меня. Я не хотела, чтобы это произошло!»
Когда забрезжило утро, она тяжело поднялась и впервые
почувствовала тяжесть в животе. Как она могла до сих пор не замечать
этого? Снаружи воины уже окружили Змеезуба, распределявшего дневные
обязанности. Пятнистый какое-то время назад перебрался в палатку
целителей и фактически сложил с себя обязанности глашатая.
Синегривка тяжело прошла мимо воинов и подошла к палатке
предводителя. У порога она остановилась и робко позвала:
— Солнцезвезд? Я хотела поговорить с тобой.
— Синегривка? — раздался из глубины пещеры негромкий голос
Солнцезвезда. — Заходи.
Подавив тошноту, Синегривка раздвинула полог лишайника и вошла
внутрь.
Солнцезвезд сидел на своей подстилке и умывался.
— Ты здорова?
— Не совсем, — ответила Синегривка. — Плохо себя чувствую.
Можно мне не ходить в патрули?
Солнцезвезд склонил голову набок.
— Съела что-то?
— Наверное.
— Конечно, отлежись. Но если к полудню не почувствуешь себя
лучше, непременно загляни к Пышноусу.
— Мне нужно подышать свежим воздухом, и все пройдет, — заверила
Синегривка, пятясь к выходу. Потом, не оглядываясь, бросилась на поляну.
Ей не терпелось поскорее очутиться в лесу, где можно хоть немного побыть
в тишине и одиночестве.
Дроздовик отделился от группки воителей и догнал ее у выхода.
— Ты в порядке?
— Все хорошо, — буркнула Синегривка, не поднимая глаз. Уши у нее
горели от стыда. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Как она могла так
вести себя вчера во время разговора с Пестролапой и Розохвосткой? Ведь
она фактически подтвердила, что Дроздовик — отец ее котят!
Дроздовик отстал, и Синегривка поспешно юркнула в лаз. Колючки
больно царапали бока, вырывая клочья шерсти. Только теперь она
заметила, как сильно округлился ее живот. Она вся запыхалась, пока
поднялась на вершину холма. Неужели это не сон, и она носит котят?
Незнакомая прежде нежность затопила ее, и она неловко наклонилась,
чтобы пригладить языком шерсть на животе.

163.

Заслышав шаги патрульных, вышедших из лагеря, Синегривка встала
и отошла в папоротники. Она шла до тех пор, пока звуки не стихли вдали.
Тогда она остановилась и огляделась по сторонам. Впереди деревья редели,
в просветах виднелось светлое утреннее небо. Лапы сами понесли
Синегривку к реке. Она не обманывала себя — она знала, что не справится
одна. Ей нужна была поддержка Желудя. Синегривка хотела поделиться с
ним своей новостью. Но захочет ли он видеть ее? Может быть, он давно
забыл о той ночи?
Она спустилась по пологому склону и села у кромки воды. Холодные
ветры Голых деревьев обнажили дальний берег реки, и Синегривке была
хорошо видна территория Речных котов. Что теперь будет? Как она
объяснит племени появление этих котят?
«Вода погубит тебя…»
Что означало это пророчество? Может быть, оно предвещало ей
рождение детей-полукровок от Речного кота?
Небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, обещавшими снегопад.
Поежившись, Синегривка снова окинула взглядом дальний берег. Она
больше не могла ждать. Она замерзла и проголодалась. Но когда
Синегривка, подавив вздох разочарования, встала, то заметила краем глаза
какое-то движение на противоположном берегу. Она нетерпеливо вытянула
шею, и ее сердце бешено застучало, когда она узнала гладкую, рыжеватобурую шерсть Желудя.
Но Желудь был не один. Он возглавлял патруль, и рядом с ним шагали
Совокрыл и Выдрохвост. Синегривка попятилась назад, но было уже
слишком поздно. Коты заметили ее.
— Решила половить рыбку? — оскалился Выдрохвост, злобно глядя на
нее через реку.
Желудь даже не взглянул на Синегривку.
— Ты же знаешь, что Грозовые коты пуще смерти бояться промочить
лапы, — усмехнулся он. — Вернитесь в лагерь и доложите Метеору, что мы
заметили Грозовую кошку на границе, — сказал он товарищам. — А я
останусь здесь и посмотрю, сколько их тут еще.
Выдрохвост и Совокрыл со всех лап бросились исполнять приказ.
Желудь остановился у края воды.
— Долго же ты собиралась, — крикнул он через разделявшую их
темную, быстро бегущую воду.
— Я… Ты мне нужен.
Глаза Желудя просияли надеждой. Синегривка поморщилась, предвидя
уготованное ему разочарование. Неужели он мог подумать, что она пришла

164.

сюда назначить ему новое тайное свидание?
Желудь вошел в воду и поплыл. Несмотря на сильное течение, он ни
разу не отклонился от курса и, словно выдра, рассекал речную гладь.
Вскоре он вышел на камни и подбежал к Синегривке.
— Что случилось?
Синегривка опустила глаза. Она вдруг забыла все слова. Она не видела
его целый месяц. Как он поведет себя? Что скажет?
— Твой брат не назначил тебя глашатаем, — зачем-то выпалила она.
— Не назначил.
— Мне казалось, ты хотел быть предводителем.
— Он предложил. Я отказался. Я пока не заслужил эту честь. Но
непременно заслужу. — Желудь обернулся через плечо. — У нас мало
времени. Что случилось?
— И ты не разочарован? Из-за того, что не стал глашатаем?
— Синегривка! — взгляд его посуровел. — Метеор сейчас пришлет
сюда патруль!
— Да-да, — пролепетала Синегривка. — Ладно.
Она сделала глубокий вдох и сказала:
— Я жду котят.
Глаза у Желудя стали круглыми, как у совы. Синегривка ждала его
ответа, а лес кружился вокруг нее, и земля уплывала из-под лап.
— Все будет хорошо! — Желудь прижался к ней, и его мокрая шерсть
обожгла ее холодом. — Наши дети будут самыми лучшими во всем лесу.
Храбрыми, сильными и умными! Они будут плавать так же хорошо, как
лазать по деревьям.
Синегривка с досадой отстранилась.
«Он ничего не понял!»
— Мы принадлежим к разным племенам, — сухо напомнила она.
— Да, это проблема, — признал Желудь. — Но она решается. Ты
можешь перейти в Речное племя или я вступлю в Грозовое. Так не раз
делалось раньше.
— Правда? — резко спросила Синегривка.
— Конечно. Да взять хотя бы Ветреницу из вашего племени! Разве ты
не знала, что ее отец был воином Ветра?
Синегривка медленно покачала головой. Никто никогда не говорил ей
об этом.
— Ты точно знаешь?
— Да.
— А почему тогда никто об этом не говорит?

165.

Желудь молча пожал плечами.
Но Синегривка и без него знала ответ.
— Потому что, если это откроется, все будут опозорены. И Грозовые
коты, которые вырастили Ветреницу в своем племени, и воины Ветра,
которые не смогли оставить ее у себя. Поэтому все предпочитают закрыть
на это глаза и забыть. Ты хочешь, чтобы наши дети росли так?
— Если я перейду в Грозовое племя, они будут полноправными
Грозовыми котами, — напомнил Желудь.
— И ты готов… сделать это ради меня? — прошептала Синегривка, во
все глаза глядя на него.
— Конечно. Я готов на все ради тебя и ради наших детей.
— Но ведь ты хочешь стать предводителем! Перейдя в Грозовое племя,
ты навсегда лишишься этой возможности. Ты всегда будешь чужаком.
Желудь вздохнул и отвел глаза.
— Ну что ж, переживу. В Речном племени пруд пруди котов, которые
хотят быть предводителями! Не всем же достается такая честь. И потом,
быть предводителем — не единственное, ради чего стоит жить.
— Но ты можешь им стать! — закричала Синегривка.
Она была в отчаянии. Как она могла заставить Желудя отказаться от
своей мечты?
— Ты не можешь уйти из своего племени!
— Тогда ты уходи из своего и приходи жить к нам!
— Не могу.
— Если ты боишься плавать, то я научу тебя, как обещал.
— Дело не в этом. — Синегривка вспомнила Остролапа и огонь
властолюбия, светившийся в его глазах.
В ушах у нее снова прозвучали слова Гусохвоста: «В его лапах —
кровь. В твоих — огонь».
— Я нужна своему племени.
Глаза Желудя сверкнули.
— Мне ты тоже нужна.
Синегривка медленно покачала головой.
— Нет, не нужна. Я воспитаю этих котят в Грозовом племени. Все
будут думать, что их отцом был кто-то из Грозовых котов.
Желудь резко отстранился от нее.
— Ты дашь им приемного отца?
— Нет, — прорыдала Синегривка. — Но я не вижу никакого другого
выхода! Неужели ты не понимаешь? Ради будущего наших детей я должна
выдать их за чистокровных Грозовых котов!

166.

— А как же я? — тихо спросил Желудь.
Синегривка злобно оскалила зубы.
— Это мое дело! — прорычала она и вскочила, готовясь уйти. — Это я
ношу котят! И это я буду растить их без отца! Ты тут ни при чем.
— Это не так, — глухо возразил Желудь. — Если хочешь, я с радостью
объявлю всему лесу о своем отцовстве.
Синегривка вдруг почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в
животе. Котята начали толкаться. Знают ли они о том, что происходит?
«Все будет хорошо, мои маленькие», — мысленно пообещала она,
поворачиваясь в сторону леса.
— Если ты передумаешь, я всегда буду рядом, — крикнул ей вслед
Желудь. — Я люблю тебя, Синегривка. Что бы ни случилось, эти котята
всегда будут моими детьми!

167.

Глава XX
В животе у Синегривки громко урчало от голода, когда она
возвращалась домой через лес. Как она ни старалась, ей не удавалось
отогнать от себя воспоминание о Желуде и грусти в его погасших глазах.
Голые ветви деревьев скрипели и раскачивались над ее головой, а высокие
заросли по обеим сторонам тропинки сморщились и почернели от холода.
Неужели она когда-то бегала здесь в детстве? Гонялась за Белогривкой
среди деревьев, ловила первую дичь, училась охотиться и драться? Разве в
то время она могла знать, что уже никогда не будет такой счастливой и
беззаботной?
Теперь все изменилось. Даже деревья казались чужими и
незнакомыми.
— Синегривка!
Дроздовик стоял на тропинке в нескольких шагах от нее, его светлая
серо-бежевая шерсть почти сливалась со стеной опаленного морозами
орляка.
— Ты в порядке? — с участием спросил он. Синегривка, не поднимая
головы, подошла ближе.
— Просто иду домой.
Но Дроздовик не отошел в сторону и не уступил ей дорогу. Вместо

168.

этого он поднял хвост, преграждая ей путь.
— Подожди, — сказал он.
Синегривка подняла голову и даже растерялась, увидев в его глазах
сочувствие и нежность.
— Розохвостка только что поздравила меня с будущим отцовством, —
тихо сказал Дроздовик.
Земля уплыла из-под лап Синегривки.
— Как она могла?! Она ведь обещала не говорить!
— Значит, это правда? Ты ждешь котят?
— Мне так жаль, Дроздовик. Прости меня, если сможешь. Но я не
говорила ей, что их отец — ты, — бессвязно лепетала Синегривка. Она
была в таком ужасе, что не могла подобрать слова.
— Она просто догадалась о котятах, ну и предположила… самое
очевидное… То есть, я хотела… — она замолчала, испугавшись, что
проговорится.
— Значит, у тебя будут котята? — повторил Дроздовик.
— Да, — зажмурившись, выпалила Синегривка. Она ждала, что
Дроздовик спросит, кто отец этих котят. И зачем она лгала. И почему
держала все в секрете. Но он просто стоял и смотрел на нее.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова заговорил.
— Я не буду спрашивать, кто их отец, — очень тихо сказал
Дроздовик. — Это меня не касается. Я знаю, что у тебя есть причина
держать его имя в тайне.
Синегривка принялась обдирать растущие вдоль дороги папоротники.
— Мне жаль, что все случилось так, как случилось. Поверь, я хотела
бы, чтобы все было иначе. Я знаю, что была бы счастлива с тобой. Но все
так запуталось, и вот… Не знаю, что теперь делать.
Дроздовик смущенно переступил с лапы на лапу.
— Если хочешь, можешь сказать всем, что я отец твоих котят. То есть,
если тебе так будет проще.
Синегривка молча уставилась на него.
— Ты правда готов на это?
Великое Звездное племя! Неужели она не единственная, кто готов
пожертвовать собой ради этих котят?
— Ну да, — кивнул Дроздовик. — Ты же знаешь, что я люблю тебя,
Синегривка. Я сделаю все на свете ради тебя, честное слово. И я буду
любить этих котят, как своих.
— Я… не могу этого допустить, — начала Синегривка. — Я не могу
позволить тебе…

169.

Дикий визг прорезал воздух.
Дроздовик насторожил уши.
— Судя по крикам, Остролап и Коготь застигли нарушителя на нашей
территории! Им может понадобиться помощь!
Развернувшись, он бросился в сторону реки, откуда доносился шум.
Синегривка узнала крик.
«Желудь!»
Пыхтя и задыхаясь, она бросилась за Дроздовиком. Вылетев на берег,
Синегривка увидела, что Остролап повалил Желудя на камни и схватил
когтями за горло. Коготь стоял рядом, с мрачным злорадством наблюдая за
происходящим, а Дроздовик испуганно бегал вокруг них, нервно
поглядывая на противоположный берег, откуда к Речному коту могло
прийти подкрепление.
— Блохастый рыбоед, — рычал косматый воин, наклоняясь к
искаженному ужасом лицу Желудя. — Что ты делаешь на нашей
территории? Да я сейчас тебе глотку порву!
— Их может быть больше! — предупредил Дроздовик. — Я сбегаю за
помощью! — крикнул он, бросаясь в лес.
Слепой ужас охватил Синегривку.
— Что ты делаешь? — выпустив когти, она бросилась к Остралапу, не
сводя глаз с Желудя, беспомощно бившегося в лапах косматого воина.
Коготь преградил ей дорогу.
— Этот Речной кот проник на нашу территорию, — прогудел он. — Он
должен быть наказан.
Вытянув шею, Синегривка посмотрела ему через плечо и увидела, что
кровь хлещет из горла Желудя, обагряя лапы Остролапа. С диким визгом
она бросилась вперед и сбила Когтя с лап. Взмахнув когтями, Синегривка
сорвала Остролапа с Желудя и отшвырнула прочь.
Остролап вскочил с земли и обернулся к ней.
— Ты что, спятила? — прорычал он. — На этот раз это не какойнибудь жалкий котенок! Это Речной воин. И он вторгся на нашу
территорию!
— Не будь дураком, — огрызнулась Синегривка. — Что может сделать
один кот?
Остролап в бешенстве огляделся по сторонам.
— Да их тут может быть целый патруль!
— Здесь нет никого, кроме меня, — спокойно ответил Желудь.
Он с трудом поднялся с земли и покачал головой из стороны в
сторону. — Я… меня просто прибило течением. Я уже ухожу.

170.

— Не так быстро! — рявкнул Остролап, преграждая ему путь к
спасению.
Синегривка бросилась между ними.
— Довольно, Остролап! Ты проучил его, а теперь хватит. Я уверена, он
больше никогда сюда не вернется, — она посмотрела на Желудя и
содрогнулась, увидев грусть в его глазах.
— Отпусти его, — срывающимся шепотом попросила она.
Синегривка просила Остролапа, но эта мольба эхом отозвалась и в ее
собственном сердце: «Отпусти его. Дай ему уйти».
Желудь прошел мимо нее и скользнул в воду.
— Предательница! — рявкнул Остролап и с такой силой отпихнул
Синегривку, что та упала на задние лапы. Он не спешил втягивать когти, к
которым пристали клочья шерсти Желудя.
— Ты трусиха и дура! Почему я ни разу не видел, как ты защищаешь
наши границы? Какая же ты после этого воительница?
Он подошел ближе, его дыхание участилось, а в глазах вспыхнул
кровожадный огонек.
— А может быть, ты знаешь этого Речного кота?
Синегривка похолодела от страха, но собрала все силы, чтобы ничем
себя не выдать.
— Его зовут Желудь. Я видела его на Совете.
Остролап наклонился к ней так близко, что защекотал ей щеки своими
усами.
— Кажется, я тебя не спрашивал, как его зовут? Я спросил, знаешь ли
ты его!
Он, не моргая, впился в нее глазами и угрожающе добавил:
— Я имел в виду, знаешь лучше, чем позволяет Воинский закон.
«Неужели он видел нас вместе? Подслушал наш разговор?» —
похолодела Синегривка.
Но она заставила себя твердо выдержать взгляд Остролапа и спокойно
ответила:
— Нет, разумеется! Ты просто спятил.
Остролап отошел от нее и принялся лихорадочно расхаживать по
берегу, не сводя глаз с реки.
— Нужно увеличить патрули, — бормотал он себе под нос. — Наша
территория почти не защищается! Со всех сторон лезут нарушители.
Только страх может остановить их. Мы должны пометить свои границы
кровью наших врагов! — он говорил все быстрее, в уголках его рта
пузырилась слюна.

171.

Синегривка с отвращением отвернулась. Ее всю трясло. Сейчас
Остролап был похож на умалишенного!
Заросли папоротников громко зашуршали, и на поляну выбежал
Дроздовик. За ним неслись Змеезуб, Птицехвост и Львиногрив.
«Слава Звездному племени! Присутствие воинов успокоит
Остролапа».
Но когда Остролап обернулся к товарищам, глаза его были абсолютно
спокойны, а взъерошенная шерсть снова разгладилась.
— Не о чем беспокоиться, — небрежно бросил он. — Просто один из
Речных воинов рыскал тут. Мы задали ему жару и прогнали прочь.
— Чистая работа! — похвалил Змеезуб.
— Молодцы, — добавил Птицехвост.
Дроздовик растерянно посмотрел на Синегривку. Та покачала головой.
«Нет, сейчас не лучшее время открыто обвинять Остролапа».
Змеезуб повернулся к Когтю и сказал:
— Я надеюсь, ты и сейчас продолжаешь учиться у Остролапа. Он
настоящий воитель. Достойный пример для подражания.
Коготь почтительно склонил голову.
— Я стараюсь во всем идти по следам моего наставника, — ответил
он.
— Кругом все спокойно? — спросил Змеезуб.
— Да, — кивнул Остролап и пошел по направлению рощи.
На Синегривку он даже не взглянул, как будто между ними ничего не
произошло.
Синегривка устало побрела в лагерь вместе с Дроздовиком и другими
патрульными.
«Как-то там Желудь? Вернулся ли в свой лагерь? Какое счастье, что
Выдрохвост не послал патруль на его поиски! Это лишь возбудило бы
подозрения Остролапа, и тот бы совсем обезумел».
«В его лапах — кровь».
Синегривка
поежилась.
Непременно
нужно
предупредить
Солнцезвезда!
Когда коты вернулись в лагерь, Солнцезвезд внимательно выслушал
сообщения Остролапа и Змеезуба. К досаде Синегривки, он принял их в
своей палатке, поэтому она могла только догадываться о том, в каких
красках Остролап доложил о «вторжении» Желудя. Она нетерпеливо
расхаживала перед палаткой предводителя до тех пор, пока у нее не
разболелись лапы.
— Угощайся, — сказал Дроздовик, бросая ей воробья. — Тебе нужно

172.

поесть.
Синегривка со вздохом опустилась на землю. У нее не было сил
притворяться, будто она не голодна. В животе у нее с утра ничего не было.
Дроздовик молча смотрел, как она ест.
— Ты подумала о том, что я сказал? — спросил он.
Синегривка с усилием проглотила кусок. После того, как Остролап
открыто намекнул ей на отношения с Желудем, отказаться от предложения
Дроздовика было бы последней глупостью.
— Ты, правда, готов на это?
Дроздовик кивнул.
— Спасибо.
Не успела она наклониться, чтобы откусить еще кусок, как полог
лишайника перед входом в пещеру предводителя раздвинулся, и Змеезуб с
Остролапом вышли на поляну.
Она виновато посмотрела на Дроздовика.
— Я сейчас вернусь, ладно?
Поднявшись, Синегривка медленно пошла в палатку предводителя.
— Это Синегривка! — крикнула она, останавливаясь перед пологом.
— Входи.
Синегривка раздвинула лишайник, и пятна света упали на песчаный
пол пещеры. Солнцезвезд сидел в тени.
— Слава Звездному племени, что у нас есть такие преданные воины,
как Остролап!
Синегривка застыла. Она не ожидала такой реакции предводителя.
— Я знаю, что он предан, но…
— Грозовое племя должно гордиться таким котом! — перебил ее
Солнцезвезд.
— Но я своими глазами видела, как он напал на Желудя!
— Напал? — озадаченно сощурился Солнцезвезд. — Мне казалось, он
защищал свою территорию. Желудь нарушил границу. Остролап всего
лишь следовал Воинскому закону.
— Воинский закон учит справедливости и милосердию, — упрямо
возразила Синегривка. — Остролап вел себя безжалостно. Он готов был
уби… — начала она, но Солнцезвезд оборвал ее.
— С сегодняшнего дня ты больше не будешь принимать участие в
пограничных столкновениях.
Синегривка растерянно уставилась на предводителя. Что это значит?
Он больше ей не доверяет? Что Остролап наговорил ему о ней?
Солнцезвезд выразительно посмотрел на ее живот.

173.

— По крайней мере, до рождения котят.
— Ты уже знаешь? — пролепетала Синегривка.
— Это заметно, — промурлыкал Солнцезвезд. — Пусть у меня нет
своих котят, но я знаю, как выглядят королевы в ожидании потомства.
Предводитель прошел мимо нее и раздвинул носом полог.
— Ты будешь прекрасной матерью, Синегривка, украшением нашего
племени, — он негромко вздохнул. — Честно говоря, я надеялся, что
однажды ты станешь моей преемницей, но Звездное племя приготовило для
тебя другую судьбу. К счастью, — продолжал он, глядя на поляну, — у нас
есть еще один кот, который сможет в свое время возглавить Грозовое
племя.
Похолодев, Синегривка проследила за его взглядом.
Солнцезвезд смотрел на Остролапа.
Косматый воин стоял посреди поляны и хвастался своей победой над
Желудем перед обступившими его котами. Коготь сидел рядом и полосовал
когтями воздух, демонстрируя боевые приемы.
Синегривку бросило в дрожь.
«Остролап не должен возглавить Грозовое племя! Он погубит нас
всех!»

174.

Глава XXI
— Уже началось? — крикнула Кривуля. Оттащив Ветерка за хвост, она
посадила его на подстилку рядом с сестрой. Мышка крепко спала, устав
ждать появления новых котят в детской.
В палатке царил полумрак. Просачивающийся внутрь солнечный свет
скрадывался толстым слоем снега, завалившим ежевичную крышу. Внутри
было тепло от дыхания сбившихся в кучу котов.
— Осталось недолго, — прошептал Пышноус, когда тело Синегривки
сотрясла очередная схватка. Пестролапка наклонилась над ней.
— Положи-ка лапку вот сюда, — сказал Пышноус и сам положил лапу
своей новой ученицы на живот Синегривке. — Чувствуешь, как она
пытается вытолкнуть котят наружу?
Пестролапка серьезно кивнула. Полмесяца назад Гусохвост, наконец,
перебрался в палатку старейшин, и Пестролапка уговорила Солнцезвезда
отдать ее в ученицы Пышноусу. Предводитель решил посоветоваться с
целителем, и Пышноус заверил его, что лучшей ученицы ему не найти.
Пестролапая на лету запоминала названия трав, но самое главное, у этой
прелестной маленькой кошки было сердце целительницы. В каждом ее
взгляде и слове чувствовалось сострадание.

175.

— Убери лапы! — прошипела Синегривка, согнувшись пополам от
очередной схватки. Когда ее отпустило, она увидела тревогу в добрых
глазах маленькой целительницы.
— Извини, — пробормотала она. — Я просто не ожидала, что будет
так больно.
— Ох, я сделала тебе больно? — совсем перепугалась Пестролапка.
Пышноус погладил ее хвостом по спине.
— Нет, не волнуйся, — заверил он. — Королевы часто бывают
вспыльчивы во время родов.
Он недовольно покосился на Синегривку и добавил:
— Но некоторые раздражаются сильнее других!
— Станешь тут раздражительной, если котишься с рассвета! —
взорвалась Синегривка, но тут новая судорога сотрясла ее тело.
«Ох, Белогривка, помоги мне!»
Легкое дыхание согрело ее ухо, и до боли знакомый голос прошептал:
«Осталось уже недолго, сестричка».
— Ну, вот и первый, — воскликнул Пышноус. — Пестролапка,
приготовься.
Вскоре маленький мокрый комочек с влажным шлепком выпал на
подстилку.
— Котик! — объявил Пышноус.
— С ним все в порядке? — простонала Синегривка, до боли
выворачивая шею, чтобы взглянуть на своего первенца. Лапы у нее мелко
тряслись от волнения.
— Быстрее, Пестролапка, — скомандовал Пышноус. — Вылизывай его
да посильнее!
— Он дышит? — испуганно охнула Синегривка.
У нее оборвалось сердце, когда Пышноус не ответил.
— Что?
— Теперь дышит, — проурчал Пышноус и, подхватив малыша,
положил его рядом с Синегривкой.
Она почувствовала под собой теплый и влажный комочек. Дрожа от
облегчения, Синегривка наклонилась и обнюхала своего сына. Он пах
лучше всего на свете.
— Красивый, — прошептала она.
И тут ее скрутила новая волна боли.
«Еще чуть-чуть», — пообещала Белогривка.
— А вот и кошечка, — воскликнул Пышноус, подкладывая ей под бок
второго котенка. — Кажется, остался еще один.

176.

Следом на Синегривку обрушилась новая, последняя схватка, и она,
тяжело дыша, откинулась на подстилку.
— Отлично! — поздравил ее Пышноус. — Еще один котик! И все трое
сильные и здоровые.
«Ты умница», — еле слышно прошептала Белогривка.
«Спасибо тебе», — мысленно ответила Синегривка. Крепко обвив
хвостом своих котят, она прижала их к животу. Как только малыши начали
сосать, воспоминания о недавней боли растаяли, словно страшный сон.
«Желудь! У нас два сыночка и дочь».
Зашуршала ежевика, и в детскую протиснулся Дроздовик.
— Как она? — спросил он.
— Синегривка в полном порядке, — радостно объявил Пышноус. —
Только что родила трех здоровеньких котят. Два котика и кошечка.
Дроздовик довольно замурлыкал, и Синегривка едва не расплакалась
от благодарности к нему. Она решила никому не говорить, что Дроздовик
— отец ее котят, но почти все Грозовые коты все равно были уверены в
этом. Все это время Дроздовик свято хранил ее тайну, и если кто-то из
соплеменников заговаривал с ним о скором появлении котят, он спокойно
кивал и говорил, что это большая радость для всего племени.
Дроздовик наклонился и обнюхал котят.
— Я буду горд стать им отцом, — еле слышно произнес он.
У Синегривки заныло сердце.
— Ты самый лучший друг, — шепнула она в ответ.
— Как ты их назовешь? — спросила Кривуля, вылезая из своего
гнездышка.
— Темненькая кошечка пусть будет Тучка, — промурлыкала
Синегривка. — А вот этот серый крепыш — Камушек.
Она давно решила дать детям имена, связанные с рекой.
— А вот этот? — спросил Дроздовик, поглаживая кончиком хвоста
маленького светло-серого с белыми пятнышками котенка.
— Мошка, — сказала Синегривка.
— Ах, Синегривка, — пошевелил усами Пышнуос. — Что же ты не
дала отцу назвать хотя бы одного малыша? Ты всегда была слишком
решительной, всегда делала, что хотела.
Синегривке показалось, что целитель особо подчеркнул последние
слова. В его глазах светилось любопытство.
«Прости, Пышноус, — подумала она. — Ты всегда был добр ко мне, но
это моя тайна, и я не хочу делить ее с тобой».
Она снова склонилась над котятами и принялась вылизывать их

177.

влажную шерстку.
«Если бы только Желудь мог их увидеть!»
Маленькая головенка Камушка была похожа на голову Желудя, а
вылизывая Мошку, Синегривка вновь почувствовала под языком гладкую
шерсть Желудя.
«Я буду любить их за нас обоих!» — пообещала она.
Прижав детей к себе, Синегривка закрыла глаза и уснула.
Прошло полмесяца. Густой снег укутал лагерь Грозового племени.
Синегривка с тревогой следила за своими котятами, которые с радостным
писком возились в снегу, гоняясь за снежинками.
«Вдруг малыши замерзнут и простудятся?»
— Может быть, загнать их в детскую? — спросила она у Кривули.
— Котята намного крепче, чем кажутся, — успокоила ее королева. —
Следи за ними и, если увидишь, что носики у них побелели, тогда сразу
тащи внутрь.
Синегривка по очереди оглядела носы своих котят — они были
розовые, как ягодки. Малыши скакали по снегу, ловя друг друга за хвосты.
Ветерок и Мышка, которые были на целых три месяца старше,
развлекались тем, что время от времени бросались снегом в котят, и с
невинным видом отворачивались, когда те начинали хныкать.
Змеезуб и Ветреница расчищали от снега вход в лагерь. Остролап на
вытоптанном пятачке возле крапивы учил Рыжелапа и Искролапу боевым
приемам. Светлая шерстка Искролапы почти сливалась с белым снегом.
Солнцезвезд и Вихрегон брели через снег к тому месту, где обычно
возвышалась куча добычи.
— Ничего не осталось, — разочарованно вздохнул Солнцезвезд,
опускаясь на задние лапы.
— Ничего не поделаешь, — кивнул Вихрегон. — Будем посылать
патрули до тех пор, пока хоть кто-нибудь не поймает пусть даже самую
маленькую мышку.
Он с тревогой покосился в сторону детской.
— В последнее время даже королевы заметно похудели.
Пышноус тащил охапку целебных трав в палатку старейшин.
— Все в порядке? — окликнул его Солнцезвезд.
— Да, — ответил целитель, не выпуская из пасти свою ношу. — Хочу
убедиться, что здесь все по-прежнему.
Он кивнул Гусохвосту, вылезавшему из-под ветвей поваленного
дерева.

178.

— Ну как, устроился?
— Что? — рассеянно переспросил старик.
— Я говорю, удобная у тебя подстилка?
— Да, все нормально, — пробормотал Гусохвост, выходя на поляну.
Пышноус скрылся в палатке старейшин.
Синегривка молча смотрела на подходившего к ней старого целителя.
В его глазах горел какой-то дикий огонь, от которого у нее зашевелилась
шерсть. Что он собирается сказать ей на этот раз? Синегривка посмотрела
на своих котят, которые кубарем скатывались с сугроба, в который
превратилась стена воинской палатки.
— Не будите Безуха! — прикрикнула она. — Он устал и хочет поспать.
— Мы не будем, — пообещал Камушек.
Он снова взобрался на груду снега и съехал вниз. Потом сел и
пошевелил ушами, стряхивая снег.
Синегривка с нежностью покачала головой.
«Ну, разве можно не любоваться таким чудом!»
Тень упала на нее.
— Этого не было в пророчестве, — прошипел Гусохвост. — Огню не
нужны преграды. Он должен гореть свободно.
Синегривка встала и посмотрела на него. Если раньше она
сомневалась, что в ней когда-нибудь вспыхнет обещанное пламя, то теперь
в этом не было никаких сомнений. Она вся пылала от гнева. Настоящий
огонь кипел у нее под шерстью, наполняя ее силой львицы, защищающей
свое потомство.
— Пророчество обождет, — прорычала она. — Я нужна моим детям.
— А как же твое племя? — Гусохвост обернулся и посмотрел на
Остролапа, сидевшего на другой стороне поляны. Косматый воин весь
извалялся в снегу, показывая Рыжелапу, как можно подпрыгнуть еще выше.
— Тяни когти! — рычал он. — Ты же не с мышью будешь сражаться!
Синегривка вздохнула. Что она могла поделать?
— Смотри! — пропищал Мошка, прыгая с головой в сугроб.
Ветви воинской палатки всколыхнулись, и оттуда выскочил
всклокоченный Безух.
— Неужели нельзя поиграть в другом месте? — рявкнул он.
— Прости, Безух, — крикнула Синегривка. — Я их предупреждала.
Взгляд Безуха потеплел, когда он увидел ковылявшего к нему Мошку.
Котенок восторженно пищал, широко раскрывая пасть:
— Нет, ты только посмотрииииии!
— Надеюсь, они скоро подрастут, — вздохнул Безух, направляясь к

179.

поваленному дереву. — И еще надеюсь, что Камнехвост даст мне
вздремнуть на его подстилке.
Гусохвост уставился на Синегривку, его голубые глаза были пусты и
бездонны, как небо.
— Если Остролап станет глашатаем, Грозовому племени придет конец.
Синегривка сощурилась и отчеканила:
— Я нужна моим детям.
— Они не только твои дети, — огрызнулся старик. — У них есть отец,
вот пусть он их и воспитывает!
У Синегривки оборвалось сердце.
— О чем это ты?
— Я тебя видел, — горячо прошептал Гусохвост — С Желудем, возле
Четырех деревьев.
Синегривка отшатнулась, как будто он ее ударил.
«Он все знает!»
— Я не берусь тебя судить, Синегривка, — чуть мягче сказал бывший
целитель. — Ты никогда не предавала свое племя. Но эти котята потонут в
крови вместе со всеми, если ты будешь сидеть, сложа лапы. Ты — огонь,
который выжжет новый путь для Грозового племени!
— Синегривка!
Испуганный писк Камушка заставил ее вскочить и обернуться. Так и
есть, Мошка по уши провалился в сугроб! В два прыжка Синегривка
очутилась рядом с малышом, вытащила его за загривок, отряхнула и
поставила на твердую землю.
Что там говорил ей Гусохвост? Неужели это правда? Вряд ли она
единственная, кто может спасти племя. Раньше Гусохвост часто ошибался.
Грозовые коты перестали прислушиваться к его мрачным предсказаниям
задолго до того, как он перебрался в палатку старейшин. Но что если ему и
в самом деле известна воля Звездного племени?
«Небесные предки, дайте мне какой-нибудь знак!» — беззвучно
взмолилась Синегривка.
Она долго смотрела в небо, но так и не увидела ничего, кроме плотных
белых облаков.
Снег посыпался со стены утесника, и в лагерь протиснулись охотники.
Буран, Львиногрив и Златошейка шли опустив головы и волоча за собой
хвосты. В зубах у Бурана болтался единственный тощий воробей.
— Это все? — спросил Солнцезвезд, подбегая к ним.
— Мы прочесали весь лес, — доложил Львиногрив. — Лес пуст.
— Копать снег пробовали? — не отставал Солнцезвезд.

180.

— Еще бы! — вздохнула Златошейка. — Но дичь попряталась в норы,
ее не достанешь.
Солнцезвезд обвел глазами племя, переводя взгляд с одного костлявого
кота на другого.
— Прежде всего, нужно накормить королев, — решил он.
Буран отнес воробья к детской и положил у лап Кривули. Королева
обернулась к Синегривке.
— Возьми первый кусочек, — предложила она.
Синегривка осторожно принялась за воробья.
В последние дни она постоянно была голодна, и котята беспомощно
колотили лапками по ее животу, давая понять, что у нее не хватает для них
молока. Синегривка невольно сморщилась, почувствовав на языке сухое
мясо, жесткое и безвкусное, как кора.
Обсыпанный снегом Пышноус вылез из-под поваленного дерева.
— Добычу принесли? — крикнул он и застыл, разочарованно
уставившись на полусъеденного воробья. — Старейшины голодают, —
вздохнул он.
— Пусть возьмут кусочек, — предложила Кривуля.
Пышноус покачал головой и снова вздохнул.
— А Пятнистый? — спросила Синегривка. — Ему нужно есть, чтобы
набраться сил.
В последнее время глашатай покидал палатку целителя только для
того, чтобы сходить на поганое место. Синегривка показала на воробья,
приготовившись отнести остатки Пятнистому, но Пышноус остановил ее.
— Он не будет это есть, — со вздохом проговорил он. — В последние
дни он ни кусочка не может проглотить.
У Синегривки все похолодело внутри.
— Он умирает?
Пышноус твердо выдержал ее взгляд и сказал:
— Ему не становится лучше.
Но Синегривка почти не слышала его слов. Она смотрела на
Остролапа. Косматый воин, подняв уши торчком, жадно смотрел на
Пышноуса. Глаза его сияли.
Синегривка заморгала. Шерсть Остролапа блестела. Он что, промок? В
разгар Голых деревьев? Нет, что-то темное и густое стекало по бокам
Остролапа, капая в снег.
«Кровь!»
Остролап был весь в крови! Она струилась по его шерсти, капала с
усов, окрашивая белый снег в алый цвет смерти.

181.

Синегривка в ужасе попятилась назад.
— Что с тобой? — услышала она откуда-то издалека голос
Пышноуса. — Синегривка?
Когда хвост целителя коснулся ее плеча, Синегривка снова моргнула
— и видение исчезло. Остролап свирепо смотрел на нее, но его косматая
шерсть вновь стала бурой и сухой.
Синегривка молча повернулась к Гусохвосту, и тот кивнул. Значит, он
тоже видел это. Только что они оба увидели, что ждет Грозовое племя, если
его возглавит Остролап.
Дрожа всем телом, Синегривка уставилась на своих котят.
«Разве я могу предать их?»
— Я есть хочу! — захныкал Мошка, подбегая к ней.
— Пойдем в детскую, — выдавила Синегривка. Слова застряли у нее в
горле.
«У меня нет выбора. Я должна спасти свое племя».
Полная луна висела над Четырьмя деревьями. Облака рассеялись, весь
лес был засыпан снегом.
Начался Совет.
Синегривка обвела глазами поляну, не обращая внимания на
собравшихся вокруг котов. Она видела лишь корни дуба, под которым они с
Желудем когда-то устроили свое гнездышко, и ветки, на которые они
забирались. Как бы ей хотелось вновь оказаться с ним там, на вершине —
поближе к звездам, подальше от проблем Грозового племени и от тоски,
когтями рвущей ее сердце.
«Прекрати! — прикрикнула на себя Синегривка. — Сейчас не время
предаваться печали или воспоминаниям».
Она снова скользнула взглядом по поляне.
«Где же Желудь? Неужели он не пришел? Прошу тебя, приди!»
На поляне было шумно, кругом болтали, бегали и суетились коты.
Какое счастье, что Солнцезвезд позволил Синегривке сегодня прийти на
Совет, несмотря на то, что она была кормящей королевой! Возможно, он
увидел в ее глазах что-то такое, что заставило его уступить. Синегривка
зажмурилась и увидела своих котят, лежащих в тепле и безопасности под
животом у Кривули.
«Желудь!»
Она увидела его бурую спину, вынырнувшую из толпы. Растолкав
нескольких воинов Теней, Синегривка бросилась вперед, не сводя глаз с
пятна бурой шерсти, чтобы не потерять его вновь.

182.

— Желудь! — прошипела она, подбежав ближе.
Он обернулся, и глаза его просияли от радости.
— Нам нужно поговорить.
Он кивнул и отошел в сторону, поманив Синегривку хвостом. Она
послушно пошла за ним, а он быстро пробежал через толпу и скользнул за
ствол одного из дубов.
— Я уже знаю про котят, — прошептал Желудь. — Как они? Какие
они?
Глаза его сияли такой гордостью, что Синегривка на миг Забыла о том,
что хотела ему сказать. Если бы только Желудь мог увидеть их котят,
сопящих, как три маленькие сони, в теплом гнездышке в детской!
— Они самые красивые, — быстро шепнула она. — Я назвала их
Камушек, Тучка и Мошка.
Желудь вздохнул и сел в снег.
— Как бы я хотел их увидеть!
— Ты их увидишь, — выпалила Синегривка и напряглась. — Я не
могу оставить их у себя.
— Что? — непонимающе уставился на нее Желудь.
— Я нужна своему племени больше, чем детям.
— Я… Я не понимаю, — пробормотал Желудь, разинув рот.
«Он подумает, что я бессердечная! — с мукой подумала она. — Решит,
что я предаю детей ради власти».
Синегривка крепко зажмурилась, призывая огонь, пылающий в
глубине ее существа. Потом посмотрела на кота, который когда-то стал ее
единственным возлюбленным, и сказала:
— Нашим детям повезло. У них есть и мать, и отец, готовый защитить
их. А у Грозового племени есть только я.
— О чем ты меня просишь? — прорычал Желудь.
— Возьми их. Завтра ночью я приведу их к Нагретым Камням.
Желудь долго смотрел на нее, сощурив глаза.
— Но если я заберу их, они вырастут Речными котами, — медленно
произнес он. — Ради их блага, они никогда не узнают, кто была их мать.
— Я знаю, — еле слышно прошептала Синегривка.
Как скоро котята забудут ее? Как она сможет смириться с тем, что они
будут расти без нее? Но она должна это сделать — или ее дети утонут в
крови вместе со своими соплеменниками. Она должна остановить
Остролапа! Синегривка моргнула и повернулась в сторону поляны. Она
должна верить Звездному племени. И Желудю.
Он удержал ее лапой.

183.

— Синегривка?
— Что? — она резко обернулась, ее глаза полыхнули огнем.
Неужели он не видит, как тяжело ей оставаться сильной?
— Я не узнаю тебя, — прошептал Желудь. — Я же вижу, как ты их
любишь. Ты хорошая мать.
Синегривка хотела что-то сказать, но не смогла. Потом собралась с
силами и проговорила срывающимся голосом:
— Я не могу быть той, кем больше всего на свете хочу быть! Я должна
быть сильной, как огонь. Я должна спасти свое племя.
В ее глазах стояли слезы, и фигура Желудя расплывалась.
— Я делаю это не ради себя, — совсем тихо пробормотала
Синегривка. — Надеюсь, они знают, что я их любила. Даже если они
забудут меня, я все равно надеюсь, что они будут это знать.
Желудь прижался щекой к ее щеке.
— Они будут знать, — пообещал он. — И… спасибо тебе.
Его теплое дыхание пробудило столько воспоминаний, что Синегривка
уже не могла этого вынести. Она с усилием отстранилась и пошла на
поляну в толпу котов, зная, что с каждым шагом все дальше уходит от отца
своих детей.
«Прошу тебя, Звездное племя! Я лишь хочу исполнить твою волю, так
не дай же мне ошибиться!»

184.

Глава XXII
— Просыпайтесь, — тихо прошептала Синегривка, стараясь не
разбудить Кривулю, Мышку и Ветерка. — Вставай Мошка. Открывай
глазки.
Она по очереди нежно растолкала своих котят и замерла, глядя, как
они потягиваются и открывают сонные глазки.
— Уже рассвет? — зевнул Камушек.
— Нет, — шепотом ответила Синегривка. — Поэтому не шумите. Мы
ведь не хотим никого разбудить, правда?
— А что случилось? — пропищал Мошка.
— Тише, — Синегривка испуганно покосилась на гнездышко Кривули.
Ветерок беспокойно завозился во сне. Синегривка обняла своих котят
хвостом и прижала к себе, дожидаясь, пока Ветерок снова успокоится.
Потом прошептала:
— Мы будем играть в одну игру, только вы должны вести себя оченьочень тихо.
Камушек мгновенно проснулся, его круглые глазенки заблестели в
темноте.
— А что за игра?
— Называется Секретный побег, — ответила Синегривка, изо всех сил

185.

заставляя себя выглядеть оживленной. Ее не оставляло ощущение, что все
это происходит в страшном сне, поэтому ее слова и поступки ничего не
значат в реальности.
Тучка поспешно вскочила.
— Как играть?
— Это такое приключение, — объяснила Синегривка. — Как будто
племя Теней напало на наш лагерь. Мы должны тихонько выйти, чтобы нас
никто не заметил, и встретиться с нашими соплеменниками у Нагретых
Камней.
Мошка посмотрел на нее круглыми от удивления глазами.
— Мы выйдем из лагеря?
Камушек подтолкнул его носом.
— Как же еще мы сможем добраться до Нагретых Камней,
мышеголовый?
— Но мы же еще никогда не выходили в лес, — чуть не расплакался
Мошка. — Мы еще маленькие.
— Я хочу есть, — пожаловалась Тучка.
Синегривка с трудом подавила отчаяние.
— Ладно, — согласилась она. — Давайте сначала поедим, а потом
начнем игру. Мошка, ты уже большой и сильный котенок. Ты будешь цел и
невредим, обещаю.
Она дала им все оставшееся у нее молоко, которого после долгих дней
голода у нее было теперь еще меньше, чем обычно, а потом вытолкнула из
гнездышка.
Камушек первым побежал к выходу.
— Ой, как здорово! — пищал он. — Я и не думал, что мы так скоро
выйдем из лагеря!
— Тише, — взмолилась Синегривка. — Если мы кого-нибудь
разбудим, то проиграем!
Она первой вышла наружу и по очереди перенесла котят через ветки.
Вечером снова повалил снег, но сейчас небо прояснилось, и лагерь сиял
при свете луны. Синегривка огляделась. Все тихо.
Дыхание облачками пара вырывалось у нее из пасти, но она
решительно погнала котят вперед. Воздух был колючим, как сосновые
иглы.
— Мы выйдем через поганое место, — прошептала Синегривка, снова
оглядевшись.
— Ведь мы играем в нападение, не забыли? Если бы на наш лагерь
напали по-настоящему, мы бы непременно вышли через поганый туннель.

186.

Синегривка поспешно втолкнула их в узкий лаз и погнала мимо куста,
прикрывавшего поганое место.
— Фу, какая вонь! — сморщился Мошка. Камушек запрокинул голову
и зачарованно уставился на голые ветки деревьев.
— Ой! Какое тут все огромное!
— Я знаю, милый, — ответила Синегривка, подталкивая его вперед.
Она вспомнила, как когда-то маленьким котенком впервые вышла за
пределы лагеря, и Солнцезвезд — тогда его еще звали Солнцесвет — повел
ее на вершину холма. Тогда она даже ученицей еще не была, и этот поход
стал самым большим приключением в ее маленькой жизни. Разве могла она
поверить, что когда-нибудь подъем и спуск с холма станет для нее самым
обычным делом?
Темный склон возвышался над ними, словно гора. Котята дружно
запрокинули головки и уставились вверх. Холодная белая луна отражалась
в их круглых глазенках.
— Я перенесу вас по одному, — сказала Синегривка. — А потом
покажу вам настоящий лес.
— Еще больше, чем этот? — недоверчиво пискнул Мошка.
Синегривка насторожила уши, ожидая, услышать шаги Вихрегона,
охранявшего этой ночью лагерь.
Камушек тоже пошевелил своими маленькими ушками.
— А воины Теней крадутся за нами? — пискнул он. — Понарошку?
— Может быть, — прошептала Синегривка. — Поэтому мы должны
проскользнуть незаметно. Видите, какая интересная игра!
Тучка огляделась.
— Мне кажется, я видела воина Теней за деревом! — пискнула она.
У Синегривки оборвалось сердце.
— Где?
— Это же игра! — засмеялась Тучка. — Я видела понарошку.
Вздохнув, Синегривка схватила ее за загривок и перенесла через
первую груду камней. Оставив малышку на вершине, она вернулась за
Камушком.
Когда Синегривка пришла за последним котенком, она уже еле
дышала. Мошку она перенесла после всех, потому что он был самым
маленьким. Малыш не вырывался, когда Синегривка схватила его, но все
равно показался ей тяжелее камня.
— У меня загривок болит, — пожаловался Камушек. — Я и сам могу
подняться, не надо меня таскать!
— У нас нет времени, — пробормотала Синегривка, посмотрев на

187.

поднимающуюся все выше луну.
«Желудь уже должен быть у камней».
Камушек, словно завороженный, смотрел на лес, где деревья в лунном
свете отбрасывали длинные черные тени.
— Я пойду первым! — обогнав брата с сестрой, он зашагал по
тропинке. — Эй, догоняйте!
Синегривка подтолкнула вперед Тучку и Мошку. Даже под деревьями
снега намело столько, что каждый шаг давался с трудом, и котята тонули в
сугробах, поэтому Синегривке все время приходилось их вытаскивать.
Хорошо еще, что Камушек старался идти сам!
Малыш обернулся через плечо на мать.
— А что, лес бесконечный?
Когда Синегривка была совсем маленькой, ей тоже так казалось. Она
покачала головой и ответила:
— Нет, малыш. Но у Грозового племени очень большая территория.
Она кормит всех нас и дает нам силы.
— Что-то не очень она нас кормит, — проворчал Мошка.
— Увидишь, сколько тут будет дичи в Зеленые деревья! — сказала
Синегривка и осеклась.
«Они никогда не увидят этот лес в пору зелени и цветения. Они будут
Речными котами».
Внезапно ей захотелось, чтобы они больше узнали о своем родном
племени, о том, что значит быть лесным котом.
— Тут живут белки, птицы и мыши. Отличная добыча для умелого
охотника!
Камушек плюхнулся на заснеженную землю.
— Рыжелап уже показал мне охотничью стойку! — завопил он.
— Прекрасно, милый, — прошептала Синегривка, почувствовав
прилив гордости за своего малыша. Он стоял совершенно неподвижно,
задрав хвостик, припав на задние лапки и держа животик над снегом. Он
был прирожденным охотником!
— Попробуйте и вы, — сказала она Тучке и Мошке. Пусть у них
останутся воспоминания о Грозовом племени.
Котята неловко присели.
— Снег холодный, — заныла Тучка.
«Что я делаю? Зачем?» — тоскливо подумала Синегривка.
В лесу стоял холод. Нужно быстрее идти вперед. Синегривка
решительно стряхнула снег с усов.
— Идем, — подбодрила она малышей. — Потренируемся в другой раз.

188.

Они были уже на полпути к Нагретым камням, когда котята начали
уставать. Тучка дрожала, а глаза Мошки подернулись пеленой усталости.
— Пойдем домой, мама, — захныкал он. — Тут холодно, и я устал.
— Мы должны идти, — решительно ответила она, вытаскивая
Камушка из сугроба. Его шерсть была облеплена сосульками и отяжелела,
словно каменная.
— Я больше не хочу играть в эту игру, — расплакался Мошка.
Камушек не стал переубеждать его. Он просто присел рядом с братом
и прижался к нему боком. Он так сильно дрожал, что Синегривка слышала,
как клацают его зубы. Синегривка остановилась, растерянно глядя на
детей. Она словно впервые увидела, какие они крохотные по сравнению с
огромными деревьями, какая редкая у них шерстка. Они не могут согреться
на холоде. Им нужно лежать в теплой детской под животом у матери, а не
брести через заснеженный лес, куда не всякий опытный воитель решится
выйти в такую погоду.
— Осталось совсем немного, — беспомощно прошептала она.
Камушек серьезно посмотрел на нее.
— Я не чувствую лапок, — сказал он. — Как я могу идти, если не
знаю, где мои лапы?
Мошка и Тучка не сказали ни слова. Они только жались друг к другу и
дрожали.
Но Синегривка должна была довести их до Нагретых Камней! Ведь от
этого зависела судьба Грозового племени!
Сова закричала над лесом. Содрогнувшись, Синегривка посмотрела на
вершины деревьев и прижала к себе котят. Ее детки в любой момент могли
стать легкой добычей для хищной птицы.
— Я кое-что придумала, — объявила Синегривка. Яростно работая
онемевшими от холода лапами, она выкопала ямку под ближайшими
папоротниками.
— Залезайте внутрь, — позвала она.
Котята кое-как забрались в ямку и прижались друг к другу, сбившись в
маленький, дрожащий комочек. По крайней мере, здесь они были
защищены от ветра.
— Я сейчас вернусь! — крикнула Синегривка, отбегая к следующему
дереву. Здесь она поспешно вырыла еще одну ямку и, закончив, помчалась
обратно к котятам.
— Где ты была? — захныкала Тучка.
Мошка жалобно смотрел на нее круглыми от страха глазами.
— Мы думали, ты не вернешься!

189.

Синегривке показалось, что сердце у нее сейчас разорвется от боли.
— Милые мои, любимые, — сбивчиво забормотала она. — Как же я
могу не вернуться? Мама всегда возвращается к своим котяткам.
Слова застыли у нее в горле. Как она могла сказать им такое?
«Прости меня, Звездное племя!»
Она по одному перенесла котят в новую ямку и бросилась рыть
следующую.
Так, шаг за шагом, ямка за ямкой, они двигались к Нагретым Камням.
С каждым разом котята все меньше жаловались и плакали, все слабее
брыкались и вырывались, так что когда Синегривка переносила их в
последнюю ямку, они безжизненно висели у нее в пасти, словно палые
листья.
— Давай пойдем домой, — еле слышно проскулил Камушек.
— Сначала мы должны кое с кем встретиться, — с напускной
бодростью воскликнула Синегривка.
— С кем? — равнодушно спросила Тучка, словно ей было уже все
равно, что будет дальше.
Синегривка посмотрела сквозь деревья на Нагретые камни. Желудя не
было видно.
— Давайте отдохнем немножко, — предложила она и, протиснувшись
в ямку, обвилась вокруг своих замерзших котят.
Они были холодные, как лед, их редкая шерстка похрустывала от инея.
— Когда мы пойдем домой? — слабенько прошептал Мошка.
— Поспи немного, малыш, — ответила Синегривка.
Мошка устало закрыл глаза. Тучка прижалась к нему.
— Это было хорошее приключение, — зевнул Камушек, зарываясь
носом в лапы. — Мы выиграли?
Синегривка склонилась над ним и положила подбородок ему на
затылок.
— Конечно, малыш. Вы выиграли. Обхватив детей хвостом, она
крепко-крепко прижала их к своему животу. Они слишком устали, чтобы
есть. Впрочем, у нее вряд ли осталась хоть капля молока.
«Я всегда буду вас любить, мои милые. Спасибо за этот месяц,
который вы подарили мне», — горячо шептала про себя Синегривка.
Она принялась вылизывать их шерстки, надеясь отогреть усталые,
замерзшие маленькие тела. Камушек недовольно отстранился.
— Перестань, я спать хочу!
Тучка слишком устала, чтобы жаловаться. Дыхание едва заметными
облачками пара вылетало из ее пасти.

190.

— Мошка?
Серый с белым котенок не брыкался. Синегривка принялась изо всех
сил лизать его шерстку.
— Мошка!
Ее охватила паника. Она смотрела на маленький комочек, ожидая,
когда тот шелохнется или над ним поднимется прозрачное облачко слабого
дыхания. Ничего.
Котенок был неподвижен.
Синегривка снова заработала языком.
— Мошка, просыпайся, пожалуйста! Прошу тебя, милый. Осталось
совсем немного, совсем чуть-чуть. Там, на другом берегу реки, тебя ждет
тепло и покой. Твой отец позаботится о тебе, обещаю. Милый мой,
храбрый, любимый сыночек! Потерпи совсем чуть-чуть, умоляю тебя!
Она перестала лизать и посмотрела на маленькое, мокрое от снега
тельце.
«Проснись!»
«Синегривка!»
Дыхание Белогривки тронуло ее усы. Синегривка узнала запах сестры,
вдруг заструившийся в маленькой снежной норке.
«Отпусти его. Я о нем позабочусь».
— Нет! Не забирай его, умоляю!
«Он уже ушел. Ничего не поделаешь».
Синегривка в отчаянии сгребла безжизненное тельце в лапы и прижала
к себе. Камушек и Тучка недовольно зашевелились у нее под ее животом,
но не проснулись.
«Нет, это неправда! Мошка не должен умереть!»
«Так случилось. Я позабочусь о нем в Звездном племени».
Запах Белогривки растаял, и тесная норка вновь наполнилась колючим
холодом. Мошка не шевелился.
— Синегривка? — в отверстии норы показалась пушистая морда
Желудя, его теплое, чуть пахнущее рыбой, дыхание облачком пара влетело
внутрь.
Камушек проснулся и пошевелил хвостом.
— Фу! Что за вонь?
— Прекрати, малыш. Разве можно быть таким грубым?
Синегривка заставила себя сосредоточиться. Она должна спасти двух
оставшихся котят.
— Возвращайся на камни, — коротко приказала она Желудю. — Я
принесу их тебе.

191.

— Давай я возьму хотя бы одного, — сказал Желудь.
Синегривка сердито посмотрела на него. Как он не понимает!
— Я еще не рассказала им, кто ты такой. Возвращайся.
Когда Желудь ушел, Синегривка растолкала Тучку.
— Пора идти.
— Не хочу! Я только согрелась.
— Скоро ты совсем согреешься, — пообещала Синегривка.
— Куда мы идем? — сердито спросил Камушек.
— Я отведу вас к вашему отцу Камушек озадаченно посмотрел на нее.
— К Дроздовику? Ветерок сказал мне, что Кривуля говорит, будто он
наш отец!
— Нет, малыш. Вашего настоящего отца зовут Желудь. Он из Речного
племени.
— Из Речного племени? — недоверчиво переспросил Камушек.
— Поторопитесь, — приказала Синегривка, выгоняя котят на снег.
Тучка обернулась на покинутую норку.
— А как же Мошка?
— Я за ним вернусь.
— Но ты всегда говорила, что мы Грозовые котята, — захныкал
Камушек. — Как же мы можем быть Речными?
Синегривка не ответила. Она загнала малышей себе под живот, чтобы
укрыть от начавшегося снегопада. Потом обернулась и посмотрела назад в
безумной надежде, что маленький Мошка выйдет из норки и с плачем
пойдет за ними.
Она с ужасом увидела, что норку заносит снегом.
«Нет! Ведь я могу не найти его, когда вернусь!»
Синегривка завертела головой, ища место, где можно ненадолго
оставить Камушка и Тучку, чтобы вернуться за телом их умершего брата.
Впереди, вдоль берега реки, медленно удалялись две кошачьи фигуры.
Неужели Желудь привел с собой какого-то Речного воина?
Нет, это были совсем другие коты. Валивший кругом снег не мог
коснуться их шерсти. Они шагали вперед, не оставляя следов на снегу. Их
было двое. Взрослая кошка с белой шерстью, почти сливавшейся с царящей
кругом снежной белизной. И маленький серый с белым котенок, едва
достающий до живота своей спутнице. Котенок то и дело с живостью
поглядывал вверх, на Белогривку, словно рассказывал ей что-то очень
интересное.
«Прощай, маленький Мошка. Белогривка позаботится о тебе».
— Ой! — вскрикнул Камушек, растянувшись на снегу под животом у

192.

Синегривки. — Земля твердая!
Они добрались до Нагретых Камней. Послышался хруст снега, и
Желудь подбежал к ним.
— Все в порядке? — негромко спросил он.
Синегривка кивнула, не поднимая глаз. Запах Желудя окружил ее —
теплый, надежный. На какой-то миг Синегривке мучительно захотелось
пойти с ним. Она хотела прожить свою жизнь рядом с Желудем. Никогда не
расставаться с ним и со своими детьми.
Но она не могла.
Она должна была спасти свое племя.
Котята во все глаза смотрели на незнакомого кота.
— Это Камушек, — подавив дрожь, Синегривка подтолкнула носом
серого котенка. — А это Тучка, — у нее перехватило горло. Слезы
застилали глаза. Она отвернулась и пошла прочь.
«Я не могу попрощаться с ними! Я не выдержу этого…»
— Позаботься о них, пожалуйста!
— Где третий? — крикнул Желудь.
— Умер.
Синегривка пошатнулась, но заставила себя не оглядываться, чтобы
котята не видели ее глаз.
— Вернись, Синегривка!
— Куда ты уходишь?
— Ты придешь за нами?
Не в силах выдержать этих криков, она бросилась бежать и
остановилась только возле зарослей папоротников.
Выкопанная в снегу норка исчезла, но Синегривка копала и копала, не
обращая внимания на боль в онемевших от холода лапах, пока не добралась
до маленького тельца.
Она осторожно вытащила Мошку — от него больше не пахло ни
молоком, ни детской — и продолжила копать: она не могла оставить свое
дитя на растерзание лисам. Мерзлая земля крошилась под ее когтями, до
крови натирая подушечки на лапах, но Синегривка продолжала копать,
пока не образовалась ямка, достаточно глубокая для того, чтобы защитить
ее малыша. Потом, ничего не чувствуя, она положила в яму тело Мошки и
забросала его землей.
Еле переставляя подгибающиеся лапы, она добрела до лагеря. У нее
осталось еще одно дело. Еще одна ложь.
Юркнув в туннель, ведущий к поганому месту, она тихонько
подкралась к стене детской и бесшумно проковыряла в ежевике дыру

193.

размером с лисицу.
Потом забралась внутрь через вход, убедилась в том, что Кривуля,
Ветерок и Мышка крепко спят, залезла в свое гнездышко и громко отчаянно
завыла, перебудив весь лагерь:
— Мои детки! Мои котята пропали!

194.

Глава XXIII
— Синегривка, не хочешь выйти с охотничьим патрулем? — очень
мягко спросил Змеезуб. Синегривка молча уставилась на него, пытаясь
понять, что он говорит.
Прошел целый месяц с той ночи, когда она отдала своих котят
Желудю. Стены детской были заново укреплены ежевикой. В мороз двое
воинов каждую ночь сторожили детскую, чтобы ни один голодный лесной
хищник больше не посмел приблизиться к котятам. Грозовое племя
поверило в ложь Синегривки — в то, что она проснулась и обнаружила
пустое гнездышко. Все решили, что котят украла лиса или барсук, которые,
подгоняемые голодом, впервые осмелились прийти в лагерь и проделать
дыру в стене палатки.
Несколько дней подряд Грозовые коты обшаривали лес, но они не
знали, где искать, а все запахи были занесены снегом. Синегривка рыскала
по лесу вместе со всеми, оцепенев от чувства вины, стыда и раскаяния. Ей
приходилось снова и снова напоминать себе, что она сделала все это ради
Грозового племени. Некоторое время среди воителей царили страх и
отчаяние. Коты тесно жались друг к другу, говорили тихо и смотрели на
Синегривку с такой жалостью, что у нее сердце разрывалось от стыда и
горечи. Каждый такой взгляд острым шипом пронзал ей сердце. Она устала

195.

от лжи. В эти дни она почти не замечала того, как опустела куча добычи.
Она была слишком несчастна, чтобы есть, и хотела только одного — спать.
Забыться во сне. Ей казалось, будто сердце пронзил осколок льда, который
никогда не растает.
«Им будет хорошо с Желудем».
Но даже эта мысль не могла утешить ее.
Где сейчас ее Мошка? Смотрит ли он на нее с небес? Ненавидит ли за
то, что она отняла у него жизнь? Сумела ли Белогривка объяснить ему, что
его маленькая жизнь была принесена в жертву Грозовому племени?
— Синегривка?
Змеезуб дотронулся хвостом до ее плеча и повторил свой вопрос:
— Не хочешь сходить на охоту?
— Я пойду с тобой, если хочешь, — бросился к ней Дроздовик. В его
глазах стояла грусть. Он горевал о котятах, как настоящий отец. Он больше
всех котов трудился над укреплением детской, и его лапы до сих пор были
расцарапаны ежевикой, которую он туго вплетал в ветки куста. Синегривке
не раз хотелось успокоить его, сказав, что двое котят выжили и сейчас,
веселые и счастливые, бегают по лагерю Речного племени. Но она не могла.
— Я буду охотиться одна, — буркнула Синегривка, сбросив хвост
Змеезуба.
— Как хочешь, — покладисто кивнул он.
Дроздовик отвернулся, в глазах его была боль.
— Синегривка! — Розохвостка догнала ее возле выхода, крепко
прижалась и пошла рядом. — Тебе лучше?
«Нет! Мне никогда не будет лучше!»
Больше всего Синегривке хотелось свернуться клубочком возле
теплого бока подруги и проспать целый месяц.
— Со мной все будет хорошо, — выдавила она, чувствуя гулкую
пустоту внутри.
Она поднялась по склону и устремилась в лес. Перед Совиным
деревом дорогу ей перебежала белка. Синегривка застыла, обжигая лапы о
мерзлую лесную землю. Держа в пасти орех, белка деловито сновала среди
корней дуба. Синегривка припала к земле, высоко задрала хвост и
подобрала живот.
«Камушек. Помнит ли он охотничью стойку Грозовых котов?»
Отбросив эту мысль, она оттолкнулась задними лапами и прыгнула на
дичь, прикончив ее одним укусом в шею.
— Добрая охота.
Скрипучий голос Гусохвоста заставил Синегривку обернуться. Убитая

196.

белка болталась у нее в пасти.
Она бросила белку на землю.
— Что ты здесь делаешь?
— Старейшины редко поднимались на вершину склона.
— Как видишь, лапы меня еще носят! — огрызнулся старик. — Где
хочу, там и хожу.
Впервые за долгое время кто-то заговорил с ней без сочувствия. Это
было непривычно. Синегривка выпрямилась и посмотрела в глаза старому
коту.
— Чего тебе надо?
Хочет рассказать ей еще об одном дурацком пророчестве, которое
разрушит ее жизнь?
— Ты все правильно сделала, так что можешь не убиваться.
Синегривка ощетинилась.
— Для кого правильно?
— Для своего племени, для кого же еще? — сощурился Гусохвост. —
В пророчестве ничего не говорилось про котят. Они были лишние. Ты
должна просиять одна во главе своего племени.
— Думаешь, мне от этого легче? — прошипела Синегривка. Она
ненавидела это пророчество и Гусохвоста, который рассказал ей о нем.
— А тебе и не должно быть легко, — невозмутимо ответил старик. —
Тебе не предназначено легкой и счастливой жизни. Ты должна просиять
огнем и спасти свое племя.
— Так и будет, — буркнула Синегривка. Каждое ее слово было
тяжелым и твердым, как камень. — Но я до конца своих дней буду
сожалеть о том, что сделала.
— Сама виновата, — огрызнулся Гусохвост. — Кто тебя просил
заводить котят? Сама решила! Звездное племя ничего про котят не
говорило!
— Звездное племя отняло у меня всех, кого я любила, — глухо
проговорила Синегривка. Горечь обожгла ее горло. — Оно заставило меня
пожертвовать всем, что мне дорого. Моими котятами…
— Подумаешь, жертва! — перебил ее Гусохвост. — Они ведь живы,
верно?
— Мошка умер.
— Звездное племя приютит его. Оно скорбит о его утрате.
— А как насчет моей утраты?
— Она ничтожна по сравнению с судьбой твоего племени!
Синегривка затрясла головой, пытаясь собраться с мыслями. Неужели

197.

Гусохвост прав, и она просто эгоистка? Что значит ее разбитое сердце по
сравнению с безопасностью племени? Где ее преданность? Она склонила
голову и прошептала:
— Я буду служить своему племени.
— Вот и хорошо, — кивнул Гусохвост. — Солнцезвезд как раз хотел с
тобой потолковать.
Возвращаясь в лагерь, Синегривка столкнулась с предводителем,
поднимавшимся на холм.
— Синегривка! — окликнул ее Солнцезвезд. — Я хотел поговорить с
тобой наедине.
Он кивнул ей и направился в сторону леса.
— Давай немного прогуляемся.
Синегривка пошла за своим бывшим наставником. Ей вдруг
вспомнилось, как он говорил с ней после смерти Лунницы и позже, когда
она оплакивала Белогривку.
Это что, очередная нотация на тему «жизнь продолжается»? —
буркнула она. Солнцезвезд покачал головой.
— Похоже, тебе судьбой предназначено страдать, — вздохнул он.
Синегривка посмотрела ему в глаза и увидела, как постарел их
предводитель за последние месяцы. Он сдержал свое слово сделать
Грозовое племя самым сильным и уважаемым во всем лесу, однако это
стоило ему слишком дорого. Солнцезвезд потерял в боях три жизни,
болезни отняли у него еще две. Гусохвост требует, чтобы Синегривка
заняла его место, но разве ей так хотелось бы провести остаток своих дней?
В вечных тревогах, сражениях, страхах и опасностях, изнемогая под
тяжестью ответственности?
«У меня нет выбора, — напомнила себе Синегривка. — Звездное
племя избрало для меня этот путь».
Предводитель нырнул под склоненные листья папоротников.
— Я могу сказать тебе все то, что уже говорил раньше. Ты права —
жизнь продолжается.
Они прошли мимо куста, на котором маленькие зеленые почки уже
проклюнулись из своих бурых чешуек, окутывая ветви легкой зеленоватой
дымкой.
— За Голыми деревьями наступают Юные листья, которые сменяются
Зелеными листьями. Лес не вечно будет скован стужей и занесен снегами.
Ты должна взять себя в лапы и пережить утрату. Я знаю, ты справишься —
и станешь еще сильнее, чем прежде.

198.

Пожалел бы он ее, если бы узнал, что двое котят остались живы и
теперь находятся в Речном племени? При этой мысли у Синегривки шерсть
на спине встала дыбом.
— Замерзла? — спросил Солнцезвезд.
— Немного.
Они углубились в лес. Синегривка чувствовала, что Солнцезвезд хочет
поделиться с ней чем-то важным, но молчала, ожидая, пока он сам не
заговорит. Они перепрыгнули узкий ручеек, бурлящий талой водой, и
пробрались через заросли ежевики, где на колючках все еще держался
слабый кроличий залах.
Солнцезвезд забрался в самую гущу куста и приподнял хвостом ветку
перед Синегривкой.
— Ты готова взять на себя обязанности глашатай? — спросил он.
Синегривка, как вкопанная, замерла под веткой. Вот оно! Тот момент,
которого она так долго ждала. Награда за все страдания.
— Пятнистый не выздоравливает, — продолжал Солнцезвезд. —
Сегодня он попросил у меня разрешения перебраться в палатку к
старейшинам. Мне срочно нужен новый глашатай.
Он посмотрел в глаза Синегривке.
— Ты хочешь ею стать?
Синегривка моргнула.
— А как же Остролап?
Она должна была выяснить, почему предводитель выбрал ее, а не
свирепого косматого воителя. Может быть, он тоже знает о пророчестве?
Солнцезвезд задумчиво посмотрел в чашу леса.
— Что ж, этот выбор встретил бы одобрение всего племени, —
признал он. — Никто не усомнится в храбрости Остролапа, в его боевом
искусстве, преданности и гордости за свое племя. Но я не хочу, чтобы мое
племя было втянуто в бесконечные битвы. Наши границы сильны и
надежны и без того, чтобы помечать их кровью. Грозовое племя заслужило
мирную жизнь, и я верю, что ты сможешь ее обеспечить.
Синегривка заколебалась. Перед ее глазами замелькала вереница
картин: ее котята, озаренный луной Желудь и Остролап, залитый блестящей
на солнце кровью.
— Ты готова, Синегривка? — повторил Солнцезвезд.
— Готова, — кивнула она.
Последние подтаявшие сугробы сверкали в лучах вечернего солнца, и
поляна нежилась в розовом сиянии опускающихся сумерек. Солнцезвезд

199.

стоял у подножия скалы между Пятнистым и Синегривкой. Плечи глашатая
были сгорблены, задние лапы болезненно скрючены. Из-под всклокоченной
шерсти выступали ребра.
Солнцезвезд почтительно склонил голову.
— Пятнистый, Грозовое племя благодарит тебя за преданность и
отвагу. Ты честно служил своему племени, и мы желаем тебе долгих
спокойных дней в палатке старейшин. Твой опыт и мудрость еще не раз
понадобятся нашему племени, и мы будем и дальше учиться у тебя.
Когда Грозовые коты принялись громко выкрикивать имя глашатая, тот
с усилием взмахнул хвостом, и Синегривка заметила, как в его глазах
мелькнула боль.
— Пятнистый! Пятнистый! — громче всех кричала Розохвостка, его
бывшая ученица. Остролап поднял голову и гулко выкрикивал имя
глашатая. Синегривка отвела глаза. Ей не хотелось думать о том, как
Остролап отнесся к ее избранию.
— Синегривка, — сказал Солнцезвезд, дотрагиваясь кончиком хвоста
до ее плеча. — Отныне ты будешь глашатой Грозового племени. Пусть
Звездное племя дарует тебе мужество, чтобы ты могла поддержать свое
племя во всех грядущих испытаниях. А когда тебе придет время занять мое
место, я надеюсь, ты сможешь озарить путь Грозовым котам!
— Синегривка! Синегривка!
Она почувствовала слабое солнечное тепло на своей шерсти и глубоко
вдохнула запахи леса — своего родного дома. Это была ее территория — и
теперь еще больше, чем когда-либо.
Буран радостно приветствовал ее, в его крике звенела гордость. Но
Остролап перекричал его, он орал так, словно хотел докричаться до самого
Звездного племени. Синегривка неуверенно переступила с лапы на лапу.
Глаза косматого воина полыхали гневом, и его громкие приветствия были
лишь хитрой уловкой, при помощи которой он хотел обмануть своих
соплеменников, показывая, что полностью поддерживает новую глашатаю.
Если бы только они могли увидеть его таким, каким видела она —
рвущего горло Желудю, подзадоривавшего Когтя терзать беззащитного
котенка, обходящего границы со свирепой жаждой крови и мщения!
Эти воспоминания придали Синегривке силы. Она единственная, кто
может остановить Остролапа, и сделает это. Только она знает, на что он
способен!
После долгих голодных месяцев в племени впервые было вдоволь еды.
В этом году Юные листья пришли раньше срока, и долгожданное тепло
выманило мышей из нор и птиц из гнезд. Когда Грозовые коты разобрали

200.

добычу, Солнцезвезд позвал Синегривку в свою палатку.
— Я знаю, что сделал правильный выбор, — объявил он, пройдя через
лишайники и усевшись на пол пещеры. — Тебе предстоит еще многому
научиться, но я готов вновь стать твоим наставником.
Синегривка склонила голову.
— А я снова готова учиться, не покладая лап.
Предводитель кивнул и продолжал:
— Если мы хотим хорошо руководить племенем, то должны
действовать сообща. Никогда не бойся поделиться со мной своими
тревогами. Я доверяю твоему мнению, Синегривка, и всегда прислушаюсь
к твоим словам.
— В таком случае, я хочу сказать, что меня тревожит Остролап, —
выпалила Синегривка, быстро посмотрев на предводителя.
— Поверь мне, я разделаю твои опасения, — кивнул Солнцезвезд. —
Но я уверен, что при всех своих недостатках Остролап преданный воин,
которым мы должны гордиться.
Предводитель долго молчал, опустив глаза.
— Чтобы быть до конца откровенным, я должен сказать тебе еще коечто. Открыть секрет, о котором до сих пор знали только я и Пышноус.
Синегривка сощурила глаза. Выходит, она не единственная Грозовая
кошка, у которой есть секреты от племени!
— У меня осталось всего три жизни, а не четыре, — признался
Солнцезвезд.
— Когда же ты потерял еще одну? — изумилась Синегривка.
«И почему это секрет?»
— Я ее не терял. У меня ее никогда не было. Когда Острозвезд ушел, у
него оставалась еще одна из девяти жизней, дарованных Звездным
племенем. Звездное племя просто вычло эту жизнь из моих, поэтому мне
досталось всего восемь.
И тут Синегривка все поняла.
— И ты не мог рассказать об этом племени, потому что иначе
Грозовые коты могли подумать, будто ты лишен полного благословения
предков! — воскликнула она, но тут же задумчиво склонила голову
набок. — Но ведь теперь ты можешь открыть им всю правду! Тебе давно не
нужно ничего доказывать, все племя гордится тобой, и все соседи знают
тебя, как великого предводителя! Кто может усомниться в тебе?
— Скажем, какой-нибудь честолюбивый кот, мечтающий о власти.
«Он говорит об Остролапе!» — догадалась Синегривка.
Она твердо посмотрела в глаза Солнцезвезду и спросила:

201.

— А как же я? Я тоже честолюбива.
— Ты видишь честь в служении своему племени, — просто ответил
Солнцзвезд. — Вот поэтому я и выбрал тебя. Ты много страдала и много
потеряла, но, несмотря на все удары судьбы, продолжала служить своему
племени! Ты забывала о себе, заботясь о своих соплеменниках, ты готова
пожертвовать всем ради Грозового племени.
«Если бы ты только знал!»
— Отныне у меня нет ничего, кроме племени, — сказала
Синегривка. — Я буду служить ему до последнего дыхания.
Горькая тоска сдавила грудь Синегривки. Сожаление терзало ее.
«Но ведь я — огонь. И должна идти по предначертанному пути», —
сказала она себе.

202.

Глава XXIV
— Иди! — тихо позвал ее Пышноус из темноты Истока. Синегривка
вдохнула холодный воздух, струящийся из темного зева пещеры. Она
вспомнила, как когда-то давно впервые вошла сюда вместе с Острозвездом.
Теперь она пришла получить дар девяти жизней. Отсюда она вернется в
Грозовое племя Синей Звездой, предводительницей Грозовых котов.
Она до сих пор с горечью думала о смерти Солнцезвезда.
Ослабленный долгой болезнью, он не смог убежать от собаки Двуногого,
которая удрала от хозяина и рыскала по лесу. Собака убила его прежде, чем
патрульные прогнали ее прочь. Синегривка тяжело переживала эту утрату и
горько сожалела о том, что предводитель не успел даже попрощаться с ней
перед смертью. Ее утешала лишь мысль о том, что Солнцезвезд не был
обречен на муку медленного умирания, как Пятнистый, ушедший в
Звездное племя после нескольких дней страшных страданий, которые не
могли облегчить никакие целебные травы.
Пышноус привел ее к Лунному камню. Сгустившаяся со всех сторон
тьма, как и прежде, пугала Синегривку. Ей казалось, что она тонет в черной
воде, которую не может почувствовать. В конце туннеля роились тени.
Прозрачный звездный свет, струившийся вниз сквозь отверстие в потолке, с
трудом рассеивал мрак.

203.

— Скоро луна поднимется выше, — сказал Пышноус.
Синегривка сделала несколько шагов по шершавому каменному полу и
легла у подножия Лунного камня. Он мрачно возвышался в центре пещеры
— темный, пока еще не тронутый лунным светом. Но когда Синегривка
положила голову на лапы, краешек луны показался в отверстии свода
пещеры, и кристаллы в толще камня слабо замерцали, как мириады
маленьких звездочек.
Синегривка отшатнулась, ослепленная.
— Прижмись носом к камню, — напомнил Пышноус.
Зажмурившись, Синегривка вытянула шею и коснулась искрящейся
поверхности. Она была холодна, от нее пахло древностью и старым
камнем. В тот же миг пещера куда-то исчезла, и Синегривке показалось,
будто она летит сквозь непроглядную тьму, подхваченная бурной
невидимой рекой. Ее охватила паника, и она забилась, размахивая лапами,
но вдруг почувствовала под собой твердую землю.
Синегривка открыла глаза и увидела возвышавшуюся над ее головой
Скалу и четыре огромных дуба по сторонам поляны. Значит, она очутилась
у Четырех деревьев. Одна. Синегривка запрокинула голову и посмотрела в
черное небо, усеянное бесчисленными звездами.
Почему ее никто не встречает? Неужели Звездное племя не хочет,
чтобы она стала предводительницей Грозовых котов? Возможно,
принесенные ею жертвы невозможно простить…
Внезапно звезды над ее головой закружились, словно листья,
подхваченные ветром. Они неслись все быстрее, пока не слились в
серебряную спираль, а потом начали все ниже и ниже опускаться над лесом
— вниз, к Четырем деревьям, к Синегривке.
Она застыла с бешено бьющимся сердцем.
Вихрь звездного света замедлил свое вращение, потом остановился, и
с небес стали спускаться воины Звездного племени. Иней сверкал на их
лапах, лед полыхал в глазах. Их шерсть сияла, и от них пахло всеми
временами года сразу — снегом Голых деревьев и зеленью Юных листьев,
горечью Листопада и пышным цветением Зеленых листьев.
Бескрайнее море котов заполнило поляну. Тела их сияли, глаза горели,
но все они молчали.
Синегривка оказалась в центре толпы. Она заставила себя поднять
голову и тут же вытаращила глаза, узнав знакомые фигуры. Она увидела
Шаркуна и Сорняка, а рядом с ними неунывающую Зяблицу, очень
довольную тем, что, наконец-то, снова встретилась со старыми друзьями.
Здесь был и Гусохвост, который точно предсказал свою смерть и тихо

204.

отошел в первый снегопад Голых деревьев.
И Острозвезд тоже был здесь! Когда его девятая жизнь подошла к
концу, Звездное племя приняло его в свои ряды, простив за предательство.
Синегривка с радостью смотрела на рыжего воина, гордо сидевшего в
окружении своего племени. Глаза их встретились, и Острозвезд кивнул.
А потом Синегривка нашла в толпе трех котов, которых мечтала
увидеть больше всего на свете. Сначала она поискала глазами пятно
белоснежной шерсти. «Белогривка!»
Звездная шерсть Белогривки слепила глаза, знакомый запах щекотал
ноздри Синегривки. Лунница сидела рядом с дочерью, крепко обвив
хвостом лапы, а к ее боку прижимался маленький белый котенок.
«Мошка!»
Синегривка рванулась было к нему, но Лунница остановила ее
взглядом. Синегривка замерла, потупив глаза. Какая мука — стоять так
близко от любимого сына, по которому она столько горевала, и быть не в
силах дотронуться до него! Подняв голову, она посмотрела в ясные глаза
Мошки, ожидая найти в них упрек, но увидела лишь любовь. Ее Мошка
был счастлив с Лунницей и Белогривкой. Он был там, куда не доберется
никакой холод Голых деревьев.
— Добро пожаловать, Синегривка.
В этом ясном и чистом голосе звучали все голоса, которые она когда-то
знала и любила.
Синегривка опустила голову. Во рту у нее пересохло от волнения.
Острозвезд первым вышел вперед и дотронулся носом до головы
Синегривки. Это прикосновение обожгло ее, как огонь и лед, но она не
дрогнула. Лапы ее стали тяжелыми, как камни, а тело приросло к месту.
— С этой жизнью я дарую тебе сострадание, прошептал
Острозвезд. — Принимай решения не только разумом, но и сердцем.
Вспышка ослепительного, как молния, света обожгла Синегривку. Она
сжалась от боли, но вскоре приятное тепло разлилось по всему ее телу, от
ушей до кончика хвоста. Когда тепло ушло, она пошатнулась на дрожащих
лапах и приготовилась к следующему дару.
Когда Острозвезд отошел, из рядов звездных воителей вышел еще
один кот.
«Шаркун!»
Старый кот подошел к Синегривке и ткнулся носом ей в макушку.
— С этой жизнью я дарую тебе стойкость. Она поможет тебе идти
вперед даже тогда, когда сила и надежда тебя покинут.
Все тело Синегривки скорчилось от тупой боли, сковавшей ее мышцы

205.

с такой силой, что она заскрипела зубами.
— Будь стойкой, — прошептал Шаркун. — Верь в свои силы.
Синегривка судорожно выдохнула и почувствовала, что боль
отступает. Ей казалось, будто она вынырнула из воды, ее шерсть
потрескивала от прилива энергии, а в лапах было столько силы, что она
могла бы без остановки добежать от Высоких скал до лагеря.
«Спасибо, Шаркун!»
Следом к ней приблизилась Зяблица.
— С этой жизнью я дарую тебе чувство юмора. С ним тебе будет легче
нести груз ответственности за племя, он поможет тебе поддержать дух
своих товарищей в тяжелые времена.
Что-то слепящее и щекочущее пронеслось по телу Синегривки так, что
каждый волосок встал дыбом.
— В трудную минуту мой подарок придет тебе на помощь, — сказала
Зяблица, и Синегривка с благодарностью улыбнулась ей.
Еще одна кошка вышла из толпы, и Синегривка узнала знакомую
фигуру, которую не заметила раньше.
«Нежнолапка!»
Глаза ученицы сияли, как звезды. Синегривке хотелось поздороваться
с ней, но она не могла ни заговорить, ни шелохнуться. Сердце ее запело от
радости, когда Нежнолапка изо всех сил вытянула шею, чтобы дотянуться
до головы Синегривки.
— С этой жизнью я дарую тебе надежду, — торжественно объявила
она. — Даже в сердце самой черной ночи она поддержит тебя. Она всегда
будет рядом, только оглянись!
Энергия обожгла тело Синегривки. Ей казалось, будто она несется
через лес, лапы ее дробно стучат по земле, а впереди сияет ослепительный
свет.
«Это и есть надежда? Клянусь, что никогда не потеряю ее из виду!»
Нежнолапка отошла, а на ее место вышел Солнцезвезд.
— С этой жизнью я дарую тебе отвагу. Теперь ты будешь знать, как ей
пользоваться.
Бывший предводитель с теплом и благодарностью посмотрел ей в
глаза, и когда мерцание прошло через тело Синегривки, она поняла, что
была ему хорошей помощницей.
— А с этой жизнью я дам тебе терпение, — сказал Гусохвост.
Его взгляд светился, голос был непривычно мягок.
— Тебе оно понадобится.
Когда он коснулся носом ушей Синегривки, ее охватил безмерный

206.

покой. Всему свое время, все случится в свой срок — она просто должна
быть готова встретить судьбу. Может быть, поэтому Гусохвост при жизни
так редко говорил с ней о пророчестве? Даже после рождения ее котят, он
знал, что все равно все будет так, как начертано?
Кто же даст ей седьмую жизнь? Синегривка обвела глазами котов и
замурлыкала, увидев, как Мошка ковыляет ей навстречу, рассыпая искры
звездного света из-под маленьких лапок. Малышу пришлось подняться на
задние лапы, чтобы коснуться головы Синегривки.
— С этой жизнью я дарую тебе доверие. Верь в свое племя и в себя.
Никогда не сомневайся в том, что ты выбрала правильный путь.
— Мошка, — срывающимся голосом проговорила Синегривка. — Я…
Прости меня, Мошка.
— Я понимаю, — просто ответил малыш. — Но я скучаю по тебе.
Следом к ней подошла Лунница. У Синегривки заныло сердце, когда
мать ласково, как при жизни, дотронулась носом до ее макушки.
— С этой жизнью я дарую тебе любовь. Люби свое племя так, как ты
любила своих котят, поскольку теперь они все твои дети.
Взволнованные глаза Грозовых котов промелькнули перед
Синегривкой, а потом ей почудилось, будто на нее рухнул Лунный камень,
переломав все ее кости. Задыхаясь, она судорожно ловила пастью воздух,
но в следующий миг свет вырвался из ее сердца, разлился по всему телу,
вспыхнул в глазах. Хрипя от боли, Синегривка пошатнулась на
подгибающихся лапах.
Она знала, что последнюю жизнь ей даст Белогривка. Во время
церемонии ее сестра стояла в сторонке, внимательно наблюдая за
происходящим своими добрыми сияющими глазами. Теперь она вышла
вперед.
— Ты принесла огромную жертву, — тихо проговорила Белогривка. —
Но теперь наше племя идет более безопасной дорогой.
Теплое дыхание сестры коснулось головы Синегривки, и она вся
обратилась в слух.
— С этой жизнью я дарую тебе гордость, чтобы ты никогда не
забывала о своем достоинстве и достоинстве своего племени.
Жар пробежал по телу Синегривки, и она в беззвучной муке
посмотрела на свои лапы, уверенная, что сгорает заживо. Но невидимое
пламя с шипением угасло. Хватит ли ей на всю жизнь этой веры в себя?
— Спасибо, что вырастила моего Бурана, — проурчала сестра. — Мне
было легче покинуть его, зная, что у него осталась ты. Используй все свои
девять жизней на благо Грозового племени. А мы всегда будем рядом с

207.

тобой. Приходи, если тебе понадобится наша помощь. Ты была избрана
очень давно, и Звездное племя никогда не жалело о своем выборе.

208.

Глава XXV
«Звездное племя никогда не жалело о своем выборе».
Слова Белогривки эхом звучали в ушах Синей Звезды. Много лун
миновало с церемонии посвящения в предводительницы. Синяя Звезда
возглавляла Грозовое племя уже много сезонов — тяжелых и легких,
счастливых и несчастных. Сейчас она сидела на скале, подставив спину
теплому солнцу Юных листьев. Камень под ней оставался холодным, и
даже солнце не могло успокоить дрожь, пробегавшую по телу
предводительницы. Голые деревья никак не хотели выпустить лес из своих
когтей, дичи по-прежнему было мало. Даже Буран, лежавший возле
крапивы, был похож на скелет, обтянутый густой белой шерстью.
Сидевший рядом с ним Львиногрив с жадностью глодал тощую
землеройку.
Дымок, Горчица и Клубок гонялись друг за другом и с сопением
возились на поляне.
Бывший малыш Рыжик, а ныне глашатай Ярохвост, сидел возле Синей
Звезды.
— И это они называют тренировкой! — вздохнул он, махнув хвостом.
Оруженосец Горелый сосредоточенно обрывал листья со стебля. Он так
увлекся своим занятием, что не замечал подкрадывавшегося к нему сзади

209.

Дымка.
Дымок прыгнул и приземлился прямо на хвост Горелому. Черный
котенок в ужасе взвился в воздух.
Синяя Звезда покачала головой. Горелый был нервным с самого
рождения. Его бедной матери понадобилось полмесяца, чтобы уговорить
малыша выйти из детской на поляну. Синяя Звезда надеялась, что поступив
в оруженосцы к Когтю, котенок научится храбрости у своего свирепого
наставника.
— Ты помнишь первые месяцы своего ученичества? — спросил ее
Ярохвост.
Синяя
Звезда
кивнула
и
тихонько
вздохнула,
согретая
воспоминаниями. Так же, как эти малыши, она возилась на песке с
Пестролапой и Белогривкой. Обе они сейчас охотятся в Звездном
племени… Столько знакомых котов ушло — Вихрегон, Ветреница,
Дроздовик, Алосветик. Почти все они умерли в голодную пору Голых
деревьев. Все, даже Остролап.
Косматый воин погиб всего несколько месяцев назад, прогоняя Речных
котов с территории Грозового племени. Он умер, как и жил, — с
выпущенными когтями. Соплеменники нашли его лежащим в луже крови
— такой же, как та, в которой Синяя Звезда когда-то увидела его в своем
видении.
Со смертью Остролапа Грозовое племя ослабело, но Синяя Звезда не
жалела об этой потере. Зато она до сих пор горько оплакивала Дроздовика.
Верный старый друг до самой смерти хранил ее тайну, а о пропавших
котятах всегда говорил с искренней отцовской нежностью.
Синяя Звезда до сих пор чувствовала вину за то, что не рассказала ему
о двух выживших малышах. Ну что ж, теперь он все знает и даже видит их
с высоты Звездного племени. Теперь-то он понял, почему она всегда с
таким интересом следила за двумя юными воителями Речного племени,
зачем всегда смотрела на них во время Советов и почему громче всех
ликовала, когда над поляной Четырех деревьев прозвучали их воинские
имена — Камень и Невидимка. Оба они стали прекрасными воинами.
Желудь и Лужица отлично их воспитали, и Синяя Звезда втайне гордилась
ими.
«Знает ли Желудь об этом?»
С той ночи, когда она отдала ему котят, они больше никогда не
перемолвились ни единым словом. На Советах они держались порознь,
боясь что кто-нибудь заметит связь между исчезновением котят Синей
Звезды и появлением двух малышей в Речном племени.

210.

Но Синяя Звезда никогда не переставала любить Желудя и своих
детей. Воспоминание о сказочной ночи на поляне Четырех деревьев
хранилось в самом заветном уголке ее сердца.
— Я прожила четыре прекрасные жизни, — промурлыкала она.
Ярохвост искоса посмотрел на нее и сощурился.
— Скучаешь по прошлому?
— Ах, милый, — вздохнула Синяя Звезда. — Нам, старухам,
простительно с тоской вспоминать былое.
— Ты не старуха, — возразил Ярохвост.
Синяя Звезда насмешливо пошевелила усами.
— Но и не молодая кошка, — напомнила она. — Ты только взгляни,
сколько у меня седины!
Она знала, что большей частью этой сединой обязана Остролапу. Все
эти долгие месяцы он был у нее словно кость в горле. Снедаемый
честолюбием, он постоянно наступал ей на пятки, и чуть из шерсти не
выпрыгнул, когда она назначила глашатаем Ярохвоста… Казалось, злобное
рычание днем и ночью клокотало у него в горле. Именно из-за него Синяя
Звезда скрывала потерю трех жизней.
«Я прожила четыре прекрасные жизни!»
Эта была ложь, и Синяя Звезда каждый раз испытывала чувство вины,
когда произносила ее. Она понимала, что должна открыть Ярохвосту
правду. Глашатай должен знать, что она потеряла семь жизней, и у нее
осталось всего две. Порой ей казалось, что Ярохвост и так это знает, однако
он никогда не задавал вопросов, а горький опыт научил Синюю Звезду
скрытности.
Она снова вздохнула.
— Тебя что-то тревожит? — спросил Ярохвост.
— Да нет, я просто думаю, — проговорила Синяя Звезда. — В
последнее время у нас рождается мало котят. Кто же будет защищать наше
племя и кормить его в пору Голых деревьев? Палатка старейшин
пополняется быстрее, чем детская!
Безух, Лоскут, Кривуля и Рябинка уже давно перенесли свои
подстилки под поваленное дерево.
Пестролистая
выбежала
из
папоротников,
росших
на
противоположной стороне поляны. После смерти Пышноуса, умершего от
того же зеленого кашля, который унес одну из жизней Синей Звезды,
Пестролистая стала единственной целительницей племени. Пышноус
подготовил себе прекрасную замену, и Пестролистая всю себя отдавала
заботе о своих соплеменниках. Она преданно ухаживала за Кривулей, когда

211.

та ослепла на второй глаз и уже не могла сама о себе позаботиться. Слух у
бедной кошки угасал так же быстро, как и зрение.
Пестрая целительница выглядела измученной. Утреннее солнце
озарило безрадостную картину — целый лагерь израненных, павших духом
воинов, изгнанных с Нагретых камней после очередной неудачной попытки
отобрать их у Речного племени. Синяя Звезда не хотела сражаться за эти
проклятые камни. Кому они нужны? Зачем проливать кровь из-за
территории величиной в два дерева? Но позволить Речным котам
безнаказанно переплывать реку и охотиться в лесу означало бы показать
свою слабость перед воинами Ветра и Теней.
Поэтому война длилась бесконечно. В последний раз на Нагретые
Камни были посланы патрули под командованием Ярохвоста и Когтя,
который постепенно становился все свирепее, и грозил перещеголять в
кровожадности даже своего бывшего наставника. Но битва была
проиграна, и Грозовые коты, окровавленные и униженные, были
отброшены обратно в лес. Они вернулись в лагерь, где их ждала
переполненная палатка старейшин и четверо оруженосцев.
Что же теперь будет с Грозовым племенем?

212.

Глава XXVI
Синяя Звезда в одиночестве сидела на поляне и смотрела на
Серебряный пояс. Вокруг нее слышались стоны и шепот раненых.
Когти тревоги терзали ее сердце. Сейчас Грозовое племя было гораздо
слабее, чем во времена Солнцезвезда. Нечего сказать, хорошо же она
просияла на весь лес!
Пестролистая вышла из папоротников и остановилась возле
предводительницы.
— Как Кисточка? — спросила Синяя Звезда.
— Раны глубокие, — вздохнула целительница, опускаясь на холодную
землю. — Но она молодая и сильная, так что быстро пойдет на поправку.
— А остальные?
— Все выживут.
Синяя Звезда с облегчением вздохнула.
— Хорошо еще, что мы не потеряли ни одного кота! — она снова
посмотрела на звезды. — Меня очень тревожит это поражение,
Пестролистая. С тех пор, как я стала предводительницей, Грозовое племя
еще никогда не бывало разбито на своей территории, — негромко
проговорила она. — Настали тяжелые времена. Юные листья в этом году
запоздали, в племени почти нет котят. Если мы хотим выжить, нам нужно

213.

больше воинов.
— Ничего, вот настанут Зеленые листья, и в детской снова запищат
котята, — спокойно ответила Пестролистая.
Синяя Звезда пошевелила лапами.
— Может, ты и права. Но подготовка оруженосцев тоже займет время.
Если нам придется защищать свою территорию, воины потребуются уже
очень скоро.
— Ты просила совета у Звездного племени? — негромко спросила
Пестролистая, поднимая глаза к бесчисленным россыпям звезд, мерцавшим
в темном небе.
— А тебе они ничего не говорили?
— Нет. Уже очень давно.
Внезапно падающая звезда серебряным вихрем пронеслась над
верхушками деревьев. Пестролистая взмахнула хвостом, шерсть дыбом
встала у нее на спине. Синяя Звезда насторожила уши, но не произнесла ни
слова, внимательно следя за целительницей. Через несколько мгновений
Пестролистая опустила голову и повернулась к предводительнице.
— Вот и послание от Звездного племени, — пробормотала она.
Глаза ее затуманились, и она отчетливо произнесла:
— «Только огонь спасет племя».
Синяя Звезда распушила хвост.
— Огонь? — она пристально всмотрелась в ясные голубые глаза
целительницы.
— До сих пор ты никогда не ошибалась, Пестролистая. Значит, так оно
и есть. Огонь спасет наше племя.
«Но как? И что за огонь?»
— Гусохвост когда-то сказал, что я буду этим огнем, — смущенно
призналась она. Ей было неловко рассказывать Пестролистой об этом
давнем пророчестве.
— Я знаю, — спокойно ответила целительница, глядя на Синюю
Звезду ясными, немигающими глазами.
— Он был прав? — Синяя Звезда вся подалась вперед, едва сдерживая
дрожь любопытства.
Может быть, все эти годы она следовала пустым словам безумца? Что
если она напрасно пожертвовала своими детьми и счастьем?
— Ты спасла Грозовое племя от Остролапа. Если бы не ты, он утопил
бы нас в крови. Ты много месяцев вела нас за собой, и все это время
Грозовое племя было сильным и здоровым.
— А теперь я привела вас к поражению, — покачала головой Синяя

214.

Звезда. — Не очень-то это похоже на огонь, озаряющий собой весь лес!
— Нагретые Камни уже много раз переходили из лап в лапы, —
пожала плечами Пестролапая.
— Но если я иду тем путем, который начертало мне Звездное племя, то
почему предки снова заговорили об огне?
— Может быть, ты еще все не сделала, — предположила Пестролапая.
— Но что еще я могу сделать?
Прошел месяц, и Грозовое племя начало оправляться от поражения.
Юные листья, наконец, прогнали стужу Голых деревьев. Лес вновь
наполнился жизнью, деревья оделись зеленой дымкой, в траве и кустах
снова зашуршала дичь.
Синяя Звезда и Буран неторопливо шли вдоль границы с территорией
Двуногих.
— Ты помнишь Белогривку? — спросила Синяя Звезда.
Она часто думала о том, помнят ли ее Камень и Невидимка. Но если
они и помнили что-то, то никогда не показывали этого во время Советов.
— Я помню ее запах и тепло ее бока, под которым я лежал, — ответил
белоснежный воин. — Ты помогла мне сохранить эти воспоминания. От
тебя пахнет так же, как от матери, а иногда — вот как сейчас! — ты так же
шевелишь усами или взмахиваешь хвостом.
Синяя Звезда растроганно заурчала.
— А ты помнишь, как Когтишка все время втягивал тебя в разные
неприятности, а потом убегал или сваливал вину на тебя?
— Да нет, нам было весело, — беспечно махнул хвостом Буран.
— А Чернушка и Снежинка выпрыгивали из шкур, лишь бы привлечь
твое внимание. Чернушка однажды даже выдумала, будто лиса застряла на
поганом месте. И ты побежал проверять, так ли это, помнишь?
Буран искоса посмотрел на нее.
— Что это тебя вдруг потянуло на воспоминания?
— Как ты думаешь, я правильно поступала? — спросила Синяя Звезда,
глядя прямо перед собой.
— На этот вопрос может дать ответ только Звездное племя, —
пошевелил усами Буран. — Мы можем лишь поступать так, как считаем
правильным в данный момент.
— Но что если этого не достаточно?
Буран остановился перед Синей Звездой и с тревогой заглянул ей в
глаза.
— Почему ты задаешь эти вопросы?

215.

Он сел и обвил хвостом лапы.
— Я знаю, что мы потеряли Нагретые Камни, но мы отнимем их снова,
когда наберемся сил. Ты отличная предводительница, сильная, умная и
справедливая. Все племя тебя уважает.
— Будь я такой, мое племя не ослабело бы!
— В этом виновата не ты, а суровые Голые деревья.
Дрозд сел на ветку над головами котов и запел свою радостную песню.
— Сейчас наступили Юные листья, а значит, все будет хорошо.
Синяя Звезда глубоко вдохнула ароматы пробуждающейся земли. В
воздухе пахло дичью.
— Как бы я хотела, чтобы лес всегда был таким, как сейчас! Мирным,
теплым, полным дичи.
— Если бы наши желания были дичью, то каждые Голые деревья мы
бы разъедались, как барсуки! — пошевелил усами Буран.
Он встал, приготовившись продолжить путь.
— Но умерли бы со скуки.
На этот раз он не шутил.
— Ты не хуже меня знаешь, что воинская жизнь не такова. Воинский
закон ведет нас через трудности, поддерживает в тяжелые времена голода и
холода. Без Голых деревьев и Юные листья утратили бы свою сладость.
Выше нос, Синяя Звезда. Верь в себя, верь в свое племя. Мы выживем.
Он вздохнул и пошел вперед. Синяя Звезда молча последовала за ним.
Как мог крошечный беспомощный комочек, которого она помогала растить,
превратиться в такого сильного и мудрого воина?
Они вышли на опушку леса и сразу почувствовали сильный запах
Двуногих. Посмотрев в сторону гнезда Двуногих, спрятанного за
освещенными солнцем кустами, Синяя Звезда, как всегда, подумала об
Острозвезде.
«Интересно, жалеет ли он о своем решении теперь, когда охотится со
Звездным племенем?»
Ее внимание привлекла рыжая шерстка, мелькнувшая в кустах. На
живой изгороди сидел ярко-рыжий котенок. Он с интересом смотрел в лес
круглыми глазами цвета зеленых листьев остролиста.
— Постой-ка, — шепнула Синяя Звезда, дотронувшись хвостом до
плеча Бурана. — Не шевелись.
Она не хотела спугнуть малыша. Луч солнца упал на его шерстку, и
она вдруг вспыхнула, словно пламя.
Черный дрозд слетел с дерева и с громким криком промчался над
головой у котенка. И тут случилось нечто очень любопытное. Малыш

216.

вскочил на задние лапки и взмахнул в воздухе передними да с такой
неожиданной проворностью, что едва не поймал птицу.
— Совсем неплохо, — заметил Буран.
Котенок пошатнулся, но сумел удержать равновесие и снова устроился
на изгороди. Хвостик его раздраженно подрагивал, а зеленые глаза
осматривали лес в поисках новой птицы.
— Не боишься, что он переловит всю нашу дичь? — с улыбкой
шепнул Буран на ухо Синей Звезде.
— Боюсь? — переспросила она.
«Нет! Страх тут совершенно ни причем!» «Огонь спасет племя!»
Котенок повернул голову и пригладил языком свою рыжую шерстку.
Что-то в блеске его глаз, в неожиданной точности движений и необычной
для домашних живости привлекло внимание Синей Звезды. Этот котенок
показался ей знакомым.
Он был очень похож на кота-воителя. Хорошая тренировка быстро
покончит с неуклюжестью домашнего, а сытая расслабленность сменится…
«Нет!»
Синяя Звезда решительно помотала головой. О чем она только думает?
Грозовому племени нужна свежая кровь, оно нуждается в новых воителях,
чтобы вернуть себе утраченную силу.
Но при чем тут домашний кот?
Но рыжий котенок не шел у нее из головы. Даже вечером, когда она
сидела на поляне с Чернобуркой и Львиногривом, она все время думала о
нем. Впервые за долгие месяцы Грозовое племя было сыто и не дрожало от
холода.
— Что случилось? — спросила Чернобурка.
— А? — вздрогнула Синяя Звезда.
— С тех пор, как вы с Бураном вернулись из леса, ты только и
делаешь, что смотришь в лес.
— Да так, пустяки, — отмахнулась Синяя Звезда, вставая.
Может быть, Пестролистая сумеет ей помочь? Или пусть прямо
скажет, что она мышеголовая старая кошка, совсем спятившая от тревог и
переживаний!
Синяя Звезда вошла в прохладные папоротники. Пестролистая,
разложив на полянке запасы трав, тщательно осматривала их в сумеречном
свете наступающего вечера.
— Ты поела? — спросила Синяя Звезда.
— Поем, когда закончу, — пообещала Пестролистая, не отрываясь от

217.

своих трав. Присев возле одной из кучек, она принялась аккуратно рвать
листья на полоски и складывать их горкой.
Синяя Звезда присела рядом.
— Я сегодня видела домашнего котенка, — начала она.
— На нашей территории? — рассеянно спросила Пестролистая.
— На изгороди.
Что если целительница сочтет ее сумасшедшей?
— Понимаешь, в нем было что-то необычное. Он совсем не похож на
обычного домашнего кота. Мне показалось, что из него мог бы получиться
отличный воитель.
Пестролистая подняла на нее удивленный взгляд.
— Из домашнего котенка?
— У него шерсть цвета пламени.
Пестролистая моргнула.
— Я понимаю, — мрачно проговорила она. — И ты решила, будто он и
есть огонь?
Синяя Звезда кивнула.
— И как проверить, права ты или нет?
— Я хочу попросить Клубка последить за ним и вызвать на бой. Не
всерьез, конечно. Просто хочу посмотреть, боец он или нет. Сможет ли
постоять за себя. И тогда решу, можно ли из него сделать воителя.
Лапы у Синей Звезды зачесались от радостного волнения, которого она
не испытывала долгие месяцы.
— Если он окажется молодцом, я приглашу его в Грозовое племя.
Пестролистая отложила травы и подошла к Синей Звезде. Она
наклонилась к самому уху предводительницы и тихо заговорила:
— Он выдержит все испытания, которые ты ему устроишь. Ты
изберешь его — и никогда не пожалеешь об этом. Только не думай, что это
будет просто. Тебе предстоит провести Грозовое племя через тяжелейшие
испытания, которых мы еще не знали. Впереди нас ждут страшные
времена, но солнце уже сияет сквозь тучи.
Пестролистая отступила на шаг, и взгляд ее просветлел.
— Да хранит тебя Звездное племя всегда и везде, — прошептала она.
Синяя Звезда почувствовала запах своей сестры, смешанный с
ароматом целебных трав.
— Звездные предки всегда со мной, — еле слышно выдохнула она.
Синяя Звезда вспомнила храброго рыжего котенка, сидевшего на
изгороди, отделявшей мир домашних от мира лесных воителей, и
счастливое урчание исторглось из ее горла.

218.

«Ты был прав, старый Гусохвост. Огонь все равно просияет над
лесом!»